Стало понятно, что только экипаж может решить вопрос возвращения станции в строй. А ее еще надо было найти в космосе и произвести с ней ручную стыковку. Был выбран экипаж — Владимир Джанибеков и Виктор Савиных. В этот момент Джанибеков был списан по состоянию здоровья. Но для ручного режима подходило всего три человека, и так как он — один из немногих, кто уже производил ручную стыковку, пришлось руководству назначить его командиром экипажа, конечно, с согласия врачей и самого Володи. Коваленок потом говорил, что якобы Джанибеков не хотел со мной лететь, но это все анекдоты. Когда Алексей Архипович Леонов пришел к Джанибекову и спросил: «С кем бы ты хотел лететь?», тот ответил, что с Савиных, поскольку мы уже работали вместе во время моего первого полета. На подготовку ушло три месяца.
Вокруг говорили, что это невозможно, рискованно, что это билет в один конец. Жены и дети провожали нас со слезами. Мы с Володей понимали, что главное произвести стыковку, а дальше мы со всем справимся. Когда подлетели, поняли, что солнечные батареи не функционируют. Вошли на станцию — темно, холодно, тишина, ничего не работает. Земля говорит: «Спите. Мы будем думать, что делать дальше». На следующий день начали поэтапно решать все задачи с электричеством, с кислородом, с избытком влажности и воды на стенах станции и другие. Но эти проблемы были решаемы. За 20 дней все восстановили. Позже к нам прилетел экипаж Гречко — Васютин — Волков, а Джанибекову надо было вернуться на Землю, потому что ему от врачей дана была справка всего на 100 дней, нужно было восстановиться после последнего полета.
— Ходили слухи, что американский «Челленджер» в этот период хотел захватить наш «Салют-7», это так?
— Это ерунда. У меня есть фотография нашего корабля, сделанная из этого «Челленджера». Они не собирались нас захватить. Да если бы и хотели, мы бы не сдались, придумали бы, как их нейтрализовать. Мы же собирали отходы нашей жизнедеятельности в ведро и выбрасывали все это в космос, ведро и могло стать своеобразным снарядом. (Смеется.)
— По вашей книге был снят сначала документальный, а затем и художественный фильм «Салют-7». Какие у вас впечатления о фильме?
— Я небольшой специалист в кино и понимаю, что в искусстве каждый художник имеет право на свои допущения и вариации. Тем более что в наше время важна кассовость — надо привлекать зрителя эффектными кадрами. Но если говорить начистоту, то мне не все понравилось. Кинематографисты приезжали и писали сценарий вместе со мной, а меня даже в титрах не было. Я уже не говорю о том, что работа консультанта тоже стоит каких-то денег, хотя бы символических. Дальше мне не понравилась одна фраза в фильме — никогда никакой космонавт не мог бы этого сказать. Актер Павел Деревянко, который играл меня, говорит командиру корабля:
— Я отказываюсь продолжать полет вместе с тобой!
На что командир отвечает:
— Куда ты денешься?
И тот обиделся. Мы всю жизнь дружим с Володей Джанибековым — командиром корабля, я не мог такого сказать.
И, конечно, эпизод с кувалдой. Я, выпускник оптического факультета МИИГАиКа, в космосе орудую кувалдой... Это, конечно, эпатажно, но уж совсем нереально. Когда мы недавно из Звездного Городка провожали экипаж режиссера Клима Шипенко, я, обращаясь к Антону Шкаплерову — командиру корабля, сказал тост: «Ты смотри там внимательно, что в корабле лежит, мало ли что они с собой прихватили, может, кувалду». (Смеется.) Картину «Вызов» они снимали в космосе 12 дней. И хотя я еще не смотрел этот фильм, но могу прокомментировать то, что видел в рекламе. Она, конечно, грандиозная, не в пример рекламе фильма «Салют-7». Юля Пересильд плавала туда и обратно по кораблю, распустив волосы, чего вообще нельзя делать: волос в любой момент попадет куда-нибудь и может замкнуть — это же проводник. Делать медицинские операции в невесомости вообще нереально.
