Позже, снимаясь, увидела альбом с фотопробами артисток на роль Нины, их было больше пятисот. Среди них много известных имен. Тем не менее я расплакалась, узнав, что утверждена в картину. Мне совсем не хотелось бросать цирк. Планировала репетировать в Ялтинском цирке в свободное время, но съемки не оставляли никакой возможности отвлекаться от «Кавказской пленницы». Когда отснятый материал посмотрел директор студии Иван Александрович Пырьев, высказался так: «Из этой девочки может получиться новая Любовь Орлова».
— Наталья Владимировна, я под большим впечатлением от вашей автобиографической прозы «Канатоходка». В этой книге вы предельно откровенно рассказали о том, как непросто складывалась ваша жизнь. Не боялись разочаровать ваших поклонников, что называется, разрушить легенду?
— Нет, желтая пресса придумывала обо мне вещи намного хуже. Пресса вообще «пасет» меня с момента выхода «Кавказской пленницы». Но раньше журналистика была примерно такой: «Под куполом цирка выступила Наталья Варлей». А дальше автор давал оценку моему номеру: либо дарил хвалебную строчку в обзорной статье о новой цирковой программе, либо отзывался о номере прохладно.
Многое изменилось после выхода «Кавказской пленницы», когда меня стали преследовать толпы поклонников, пошли письма, сплетни, выяснения отношений, а рядом с нашим подъездом поставили милицейский пост. Сыграв в экранизации гоголевского «Вия», я поступила в Щукинское училище. И тут же пошел наворот слухов и сплетен: дело нечистое, куда она исчезла, почему не снимается, что с ней случилось? Высказывались самые «смелые» предположения, не имевшие ничего общего с действительностью. Не стану их озвучивать. Безусловно, меня это больно задевало. Конечно же, «Канатоходка» — не ответ желтой прессе. Она — плод анализа моей собственной жизни, где я рассказала свою историю такой, какой она была на самом деле, ответила сразу на все вопросы не столько окружающим, сколько себе самой.
К сожалению, когда два издания «Канатоходки» быстро раскупили, появилось множество скандальных журналистских выступлений, перевиравших немало ситуаций и обстоятельств. В реплике можно изменить одно слово, и она приобретет другое значение. Я тогда расстраивалась: может, не обо всем стоило писать, что-то оставить при себе? А может быть, я поступила правильно? Не знаю. Мою книгу можно было бы назвать исповедью, но исповедуются все-таки в храме перед Богом.
Книга сложилась из моих дневниковых записей, размышлений и для многих стала откровением, а для кого-то — разочарованием и огорчением. Меня упрекали: почему так мало о «Кавказской пленнице»? Но я писала не о «Кавказской пленнице», а о своей жизни, о тех, с кем посчастливилось (или не посчастливилось) по этой жизни пройти и к каким выводам пришла к сегодняшнему дню. Периоду работы над «Пленницей», моим партнерам по фильму, режиссеру Леониду Иовичу Гайдаю посвящено несколько глав. Безусловно, картина сыграла огромную роль в моей жизни, перевернув ее с ног на голову, хотя быть актрисой после этого я еще не собиралась, продолжала работать в цирке. А вот снимаясь в роли Панночки в «Вие», когда Леня Куравлев учил меня не просто выполнять указания режиссера, а становиться соавтором своих ролей, я задумалась о получении высшего актерского образования.
