— На зависть многим коллегам-актерам у вас целых две «Золотые маски».
— Актрисы, игравшие Людмилу в «Поздней любви», как правило, рассказывали историю ангела, который оказался в заштатном местечке, где нет места высоким чувствам, поэтому она и принесла себя в жертву обстоятельствам. А я в спектакле «О-й. Поздняя любовь» изначально искала в ангеле беса. Мне она казалась таким же, как окружающие ее люди, чудовищем, в которое вдруг вселилась любовь. И это открытие, видимо, и оценило жюри главного театрального конкурса страны.
Мне вообще важно, чтобы зрителю было неуютно сидеть в зале, чтобы судьба героини, которую я играю, его задевала, колола, чтобы он сострадал ей от всего сердца.
В спектакле «Сережа» мне досталась роль Анны Карениной. Кто только не играл эту героиню и на сцене, и в кино! Мне, конечно же, хотелось совершить какое-то свое открытие персонажа, разрушить стереотип. Я попыталась представить ее живым человеком, рассказать о конфликтах, которые способны задеть любого. Сегодня многое поменялось в отношениях мужчины и женщины по сравнению с позапрошлым веком. Но мне кажется, внутренний конфликт, боль, которую переживала героиня, существуют и теперь. Анна была для меня просто человеком, который осмелился, находясь во внешне благополучных условиях, признаться себе в том, что некоторые вещи стали для нее больными. Они не являются для нее счастьем, нормой, и она нашла в себе силы пойти против любимых, близких, друзей, общества, пойти за собой. Мне было важно исследовать именно эту тему.
Маятник жизни раскачивается, гармония рушится, финальный монолог Анна произносит в предсмертной агонии, она превращается почти в Медею. И вроде бы Анна жаждала свободы, стремилась жить, как ей чувствовалось, праведно, но превратилась в итоге в Медею, которая с пеной у рта грубо пытается доказать свою правоту. Этот парадокс был интересен, наверное, не только мне, но и коллегам, наградившим меня «Золотой маской».
— Был ли какой-то отклик от зрителей? Многим ведь близко классическое прочтение театральных и литературных шедевров.
— Отклик большой, эти спектакли всегда собирали полные залы, несмотря на то что билеты были недешевыми. Конечно, пандемия внесла свои коррективы, локдаун стал испытанием для всех театров. Но до этого у нас уже успел появиться свой зритель. Многие, побывавшие на наших спектаклях впервые, поначалу были просто ошарашены новым театральным языком, но потом приходили по нескольку раз и уже не могли оторваться от нашего театра. А это дороже всего.
Однажды зрительская петиция спасла спектакль. И это не было нашей инициативой, мы не прикладывали к этому усилий. Просто я как актриса горевала в соцсетях, что «Позднюю любовь» могут закрыть (были попытки), а зрители сами организовались, написали петицию, и в итоге этот спектакль не тронули.
