В то утро было удивительно жарко. Всю дорогу Ксаверий весело шутил. Потом он нагнулся за упавшей зажигалкой. Рука неожиданно соскользнула с руля. Машина резко вильнула. Бася громко вскрикнула: «Смотри!» Но было уже поздно. Их занесло, а потом они на скорости врезались в дерево...
Это случилось на семнадцатом километре. Когда к разбитой машине подбежали случайные очевидцы, то увидели: вокруг нее, обхватив руками голову, ходит молодой человек и в шоке причитает: «Моя бедная машина! Моя бедная машина!» Потом он бросился к Басе. Дочь не двигалась, но казалась невредимой. Вот только капелька крови на виске... «Бася! — схватил он ее за руки. — Не умирай, умоляю! Не умирай! — Она открыла глаза и снова закрыла. — Бася! — кричал Ксаверий в отчаянии. — Не умирай!» Она вновь открыла глаза и закрыла уже навсегда...
Врач скорой помощи рассказал мне, что когда бригада приехала к месту аварии, у Баси еще прощупывался пульс. Потом он пропал: «Впервые в жизни я солгал — не стал констатировать смерть, потому что не смог бросить ее на пыльной дороге в знойный день. Она была так хороша! И мы повезли ее в больницу».
Никакого предчувствия в то утро у меня не было. Вдруг раздался телефонный звонок, и мне сообщили о случившемся. Помню, я бросилась к иконе, упала на колени и стала просить Бога, чтобы моя девочка не мучилась. Я верю, что так и было. А телефонная трубка раскачивалась, как маятник, все время, пока я молилась...
После Басиной гибели я полгода жила словно в забытьи. Мне давали какие-то сильные таблетки, от которых я просто каменела. Потом писала стихи, чего раньше не умела. Ровно два месяца будто кто-то водил моей рукой. Писала дочери письма, которые так и называла — «Письма к тебе». Может, кто-то думал, что я спятила, но я была уверена — Бася рядом. И однажды раздался телефонный звонок. Я взяла трубку и услышала ее голос:
— Как дела?
Я закричала:
— Бася! Это ты?! — на другом конце провода молчание, а потом короткие гудки.
Затем был еще один звонок. Я уже не отходила от телефона, все ждала. Но больше Бася не позвонила...
Родные мне не верили — считали, что я все придумала, но однажды утром на краю бассейна, где на бетоне мои дети оставили отпечатки ладоней, у Басиных отпечатков образовалась глубокая трещина.
Раньше я осуждала родителей, которые продолжают жить после смерти своих детей. Как это возможно?! И первое время после Басиной гибели мне было стыдно выходить на улицу: как объяснить людям, почему продолжаю жить? Я кричала:
