Когда в Петербурге на Рубинштейна, 13 был еще рок-клуб, во дворе на стене красовалась надпись: «Чиж, ты спас рок!» Ее долго не стирали, даже после ремонта здания и передачи его детскому театру. Потом все-таки закрасили, и теперь надпись существует лишь на фотографиях.
Спасать рок — дело нелегкое. Многие музыканты падают с этих баррикад очень рано. У Сергея другой путь, в феврале Чижу исполняется шестьдесят. Сказать, что за три десятка лет он изменился, сложно. Разве что поседели волосы. А так — все тот же мальчишеский задор, любопытство ко всему новому, желание играть и слушать музыку круглосуточно.
— День рождения — личный Новый год. После него начинаете новую жизнь?
— Помню, в 2001 году я обрился «на слабо». Сразу после своего дня рождения. Приятель Артур обещал обриться вместе со мной, но в последний момент не стал. Самое смешное, что и второй раз произошло то же самое. И я попался как школьник! А вообще, с Нового года начинать новую жизнь — это как с понедельника. Ничего не получится. Нельзя в одночасье взять и переменить себя.
— Цифра шестьдесят не оглушает?
— Пока нет, после дня рождения посмотрим, как себя буду чувствовать. Повзрослел ли я? Смотря в чем. В каких-то бытовых вещах, в общении с людьми стал более мудрым, а в чем-то, мне кажется, остался пацаном. Я очень повзрослел, когда потерял старшего брата. Володя ушел внезапно, наверное, в тот миг я почувствовал себя сиротой. Понял, что из нашего гнезда, нашего рода остался один.
— В далекие девяностые по телевизору шла «Программа «А», и пели вы в ней «Вечную молодость». Так страна узнала про Чижа. Путь к эфиру и славе был долгим?
— Смотря что считать славой. Меня в то время хорошо знали дома в Дзержинске, знали в Харькове, в Нижнем Новгороде. В Питере и Москве не особенно. Не помню уже, как точно попал на ТВ. По-моему, началось все с Лены Карповой и Димы Диброва, в программе у которого мы засветились. А потом пошло-поехало: другие съемки, концерты и так далее... Были даже передачи для подростков, на которые я приходил, играл на фортепиано.
