— Когда мама работает в театре, будущая профессия ребенка, как правило, предопределена. Так и с вами вышло?
— Абсолютно нет. Даже наоборот. В детстве и подростковом возрасте, бывая у мамы на работе множество раз, я никаких особых чувств к театру почему-то не испытывал. Ничего из того, что называют «театральной атмосферой» и «запахом кулис», которые я как актерский ребенок мог бы впитать с младенчества, не ощущал. Приходил, как, допустим, пришел бы в магазин, если б моя мама работала там продавцом. На кассе она сидит или выходит на сцену — и то и другое работа, ничего волшебного. Так мне казалось.
Самому нравилось участвовать в различных конкурсах и смотрах самодеятельности. Здесь присутствовала определенная хитрость. Когда кто-то из педагогов ходил по классам и говорил, мол, готовим мероприятие к такому-то празднику, номер уже придумали, нужны ребята на подтанцовку и спеть — я вызывался первым. Дело в том, что на время репетиций освобождали от уроков. А как раз учиться я очень не любил.
Не был хулиганом, просто не считал нужным тратить время на образование. Не думал ни о будущем, ни о чем. Мне просто весело жилось. Поплавать в речке, побегать с друзьями по крышам гаражей — вот это было мое. На стройке упал — ногу сломал, пришлось с полгода скакать на одной, ну и ничего. Зажила, сняли гипс, побежал дальше. Таким я был человеком, и как мне кажется, таким остаюсь поныне.
Поэтому с огромным удовольствием и участвовал в прошлом сезоне проекта «Ледниковый период» — да, там я оказался в родной стихии. Не в том смысле, что моя стихия лед, но это мое — прыгануть, сальто сделать...
В девятом классе занимался в кружке МЧС. Мы вязали узлы из веревок, бегали по лесу, осваивая спортивное ориентирование. В какой-то момент рассматривал для себя будущую профессию эмчеэсовца. Но я по сути своей не военный человек. Это ведь особый склад характера, а я со своей гиперактивностью навряд ли сумел бы существовать в условиях жесткой дисциплины. Мне надо бежать и скакать — на смотр самодеятельности, на гаражи, куда ветер понесет.
