Или я поехал на физкультуру и вдруг узнал, что в кинотеатре сейчас покажут фильм «Сталкер» Андрея Тарковского. Всего один сеанс в «Балтике». Конечно же, бегу туда. Как прошел — сам не помню, и ребят с курса сагитировал, будучи старостой. На четвертом курсе, когда уже и учиться-то никто не хотел, я постоянно покупал билеты на хорошие фильмы. На всех. На свои деньги покупал книги и дарил — чтобы прочитали.
Но вернемся к Рогожкину. К фильму «Операция «С Новым годом!» он написал роль «неизлечимо больного» Саше Половцеву, которого хорошо знал и видел на экране. Но сценарий попал в руки Сергея Маковецкого, и тот загорелся: «Хочу эту роль!» А бизнесмен, которого Сергей должен был играть, повис в воздухе. Тут появился Леня Ярмольник и взял эту роль на себя. Он с таким удовольствием приезжал на съемки! В Москве ведь тогда ничего подобного не было. Леня искренне полюбил «Ленфильм», и Германа потом обаял, и снялся в «Трудно быть богом» вместо Саши Лыкова.
У нас в кадре стояли бесконечные бутылки водки и вина — это продюсеры нашли спонсоров. Генерал Булдаков превратился в генерала Иволгина, потому что прототипом его был генерал Лебедь. А потом на площадке появился Андрей Краско. Всю жизнь он считал, что должен был сыграть Кузьмича, но Андрей ушел в армию и роль поэтому отдали мне. Это неправда. Кузьмича Рогожкин изначально писал на меня. Рогожкин очень любил Андрея, не смог ему отказать и сочинил санитара Эпштейна. Это практически «брат Кузьмича», и если бы Андрея не накрыла русская питейная болезнь, хорошая роль, да еще и с шимпанзе, стала бы выдающейся...
Кстати, съемки сцен Андрея происходили в настоящей больнице. Нам выделили целое крыло с отделением реанимации, и когда мимо нас возили умирающих людей в дальнюю реанимационную, они поневоле слышали игру актеров, их смех. Смертность в том отделении снизилась на восемьдесят процентов. А еще мы снимали в «заразном» отделении, где люди лежат с гепатитом. Главврач испугалась: «Вы куда? Вы все заболеете». Но не заболел ни один человек. Есть поговорка, напрямую относящаяся к Рогожкину: «Желающего Бог ведет, а нежелающего тащит». Нас он вел за руку.
Помню, позднее в «Кукушке» надо было снять снег, костюмы пошиты зимние. И снег выпал, хотя местные говорили: «Такого у нас не бывает». Даже на самых сложных съемках у Рогожкина никто не покалечился и не погиб. Ему всегда везло. После самоубийства жены Юли он засел дома настоящим отшельником. Неоднократно пытались с Полиной вытащить его из самовольного заточения, но пока тщетно...
С Вилле Хаапасало нас познакомил тоже Рогожкин. Мы практически не расставались все съемки. Есть такая песня детская: «И смешинки, и слезинки пополам...» Это про нас. Но в какой-то момент я понял: у него совсем другая психология. Помню, идем после спектакля в Финляндии, оба жутко голодные. Вилле покупает себе картошку и ест, а я стою как дурак.
— Вилле, а я?
— А ты что, тоже хочешь?
Такие вещи время от времени всплывали. Как выяснилось, разнились мы и в вопросах денег, и в принципах. Я считал и считаю, что если любишь — не надо изменять, а если «чистый» — не общайся с наркоманами и алкоголиками. Думал, что он тоже так считает, а он вдруг стал изменять всем этим принципам.
