Майорова искала во мне «бесплатные уши», и я терпеливо их подставлял, выслушивая многочасовые монологи о проблемах с мужем Сергеем Шерстюком. Я даже что-то пытался советовать умное. А ей не нужны были советы, ей хотелось выговориться. Актрисе необходима публика. И этой «публикой» стал я. Был слишком юн для того, чтобы это понять. И по неопытности все принимал за чистую монету.
Однажды после съемок мы посидели в кафе. У меня тогда денег вообще не было, она за меня заплатила. Потом я подвез ее к дому, но из машины она выходить не торопилась. Мы стояли на противоположной стороне Тверской, в переулке, и она продолжала без умолку говорить. Я не понимал, что мне с этим делать, сидел и слушал ее бесконечные жалобы: опять муж куда-то уехал, опять репетировали «Трех сестер». Я терялся в догадках, почему она выбрала именно меня? Ну какой совет мог дать неопытный сопляк взрослой замужней женщине? Смешно. И вдруг меня осенило: она, наверное, ждет от меня какого-то действия. А я не понимаю сигнала. Решил проявить инициативу — обнял ее и поцеловал. Она резко отреагировала: «Мальчик, ты ошибся адресом». Я покраснел как рак. Было стыдно, что неправильно ее понял. Помню, даже поехал не в ту сторону, не разбирая дороги. И долго находился в таком состоянии. Когда Лена звонила, трубку не брал, потому что сгорал со стыда. Вот и весь роман!
А в подаче Пьянковой выходит, что я сыграл в судьбе Майоровой чуть ли не главную роль. Якобы она посылала мне на пейджер отчаянные послания с просьбами спасти ее, но получил я их только после ее смерти. Какая чушь! Действительно, Лена однажды прислала сообщение «Спаси меня!», но это было чуть ли не за год до ее гибели. Естественно, тут же примчался ее спасать. Но спасать особо было не от чего. Я застал Елену Владимировну дома, она явно выпила лишнего, была взвинчена. В очередной раз Сергей спокойно оставил жену и уехал на дачу. Мне было очень ее жаль. Но чем мог ей помочь? Я оказался в неудобной ситуации: а вдруг сейчас муж вернется? Как объясню ему, что тут делаю в полтретьего ночи? Одним словом, я быстро ушел...
Когда с Леной случилось несчастье и она сгорела, уронив зажженную спичку на платье, я был на съемках в Уфе. О ее смерти узнал в гостинице. Включаю в номере телевизор, в новостях передают о трагической гибели актрисы Елены Майоровой. В этот момент у меня со звоном упала чашка с кофе.
Я тут же помчался в Москву. Стоял у ее гроба в малом фойе МХАТа и старался не смотреть на Лену. Это была какая-то другая женщина: с восковым лицом, в парике. Я не верю, что она покончила с собой. Майорова в театре все время играла какие-то мистические, трагические роли. Выдумывала себе такие же роли в жизни — вот и заигралась. Мне почему-то кажется, Елена Владимировна не способна была на такой поступок. Она ведь потом, пылая как факел, забежала в Театр Моссовета, во дворе которого жила, и просила о помощи. Может, хотела поиграть с огнем, а с ним играть нельзя. В спектакле ведь все понарошку, а тут взяло и вспыхнуло по-настоящему....
Странное совпадение — но через год после смерти Майоровой на меня напали. Чудом выжил. Это был знак свыше. Господь придумал для меня это испытание, чтобы я остановился и изменил жизнь. Ведь сколько дураку ни говори, он не поймет. А если тебе Боженька ума не вложил, он воспитывает.
Но все по порядку. Еще во время съемок фильма «Странное время» я познакомился со своей будущей женой. Наталья училась в МГУ. А тут жизнь ее закрутила. Папа умер, мама после инсульта лежит. Она связалась с нехорошей компанией, учебу пришлось бросить. И время началось «замечательное» — лихие девяностые. Вся страна выживала как могла. И один знакомый, который имел отношение к Киностудии Горького, устроил ее туда барменшей. А мы в это время как раз какую-то сцену «Странного времени» снимали в баре киностудии, и Наташа за стойкой даже в кадр попала. Она была веселой, очень компанейской девушкой. Мне двадцать шесть, ей двадцать один. Мы стали встречаться. Кстати, это к вопросу, был ли у меня роман с Майоровой, ответ: роман у меня в это время был с Наташей.
