— Не знаю, что делать, уже не осталось чистых рубашек.
— Так давай я тебе постираю! — сказала Майя.
— Ты?! — совершенно искренне удивился я.
— А что в этом такого?
И постирала — в раковине, своими божественными руками. Казалось бы — ерунда, а я был очень тронут и запомнил этот случай на всю жизнь.
Гастроли были удивительные. Каждый день мы совершали какие-то открытия и чувствовали себя так, словно попали на другую планету. У одного из наших музыкантов после посещения нью-йоркских магазинов «поехала крыша». Он потребовал отправить его в Москву! Говорили, что беднягу добило посещение Macy’s — знаменитого универмага на 34-й улице. Это одна из главных достопримечательностей Нью-Йорка.
Майя, кстати, в Macy’s тоже впала в прострацию и забыла обо всем. Произошло это перед спектаклем «Лебединое озеро». По пути в театр мы проходили универмаг, и она предложила заскочить «на минутку». В результате минутка растянулась часа на полтора. Мы чуть не опоздали. Я еле увел сестру из магазина.
Майя обожала делать покупки. Ее возбуждал сам процесс. Объектом интереса могли стать самые разные вещи — от женского белья до игрушечных автомобильчиков. Это увлечение не было связано с советским дефицитом и сохранялось всю жизнь. Даже в последние годы, когда Плисецкая жила в благополучной Германии и была очень обеспеченным человеком, она все так же зависала в магазинах. Могла зайти в хозяйственный за отверткой — и теряла ощущение времени, начинала выбирать вторую, третью, чуть поменьше, побольше. Потом эти вещи, как правило, оказывались ненужными, потому что были куплены спонтанно.
Нечто подобное происходило с обувью. Майя любила красивые туфли и сапоги и могла купить все, что ей нравилось, но как у большинства балерин у нее были больные ноги, с «косточками». В магазине она не могла оценить удобство той или иной пары, ведь делала в ней всего несколько шагов. Потом выяснялось, что носить ее невозможно, и очередная обновка отправлялась в шкаф.
Одевалась Плисецкая модно. Ходить с ней по бутикам было сущим наказанием, красивые наряды она могла мерить часами. А к драгоценностям относилась достаточно спокойно. Периодически их теряла. Однажды сняла с себя в кабинке замечательное колье, в центре которого была буква «М» в оправе из бриллиантов. Закончив примерку, оделась и ушла, забыв об украшении, висевшем на крючке. Спохватилась уже дома, но горевать по потерянным бриллиантам не стала: «Ну и ладно. Как говорится, чтобы не было в жизни большего горя...»
После гастролей в США я получил предложение поработать на Кубе. Незадолго до этого там побывали артисты Большого театра, и легендарная балерина Алисия Алонсо обратилась к ним с просьбой прислать кого-нибудь из Москвы, чтобы поддержать Кубинский национальный балет. Он переживал тяжелые времена.