Он еще и прекрасно пел, но режиссер «Расмуса-бродяги» Мария Муат предпочла, чтобы все песни в картине исполнил Олег Даль. Он же озвучил папину роль. Естественно, отец узнал об этом последним. С Далем они были знакомы, даже приятельствовали, так что и после этого оставались в хороших отношениях. А вот на Муат папа очень обиделся, и справедливо, по-моему.
Я побывал и на съемках фильма «Отклонение — ноль» под Зеленоградом. Папа с Георгием Тараторкиным играли летчиков. Помню, стояли на летном поле — оба удивительно красивые. Когда папа выруливал по полю на двухмоторном самолете, я им страшно гордился.
Отца трудно назвать звездой советского кино, хотя снялся во множестве фильмов. Звездным статусом он пожертвовал ради работы с театральным режиссером Анатолием Васильевым. Больше десяти лет потратил на чудовищные васильевские репетиции, которые отнимали у актеров все время, все силы, изматывали душу, высасывали соки. Мне трудно в чем-то упрекнуть Васильева: мой отец прославился благодаря ему как театральный актер, сыграв в его спектакле «Взрослая дочь молодого человека». А «Серсо» вообще произвел эффект разорвавшейся бомбы. Об отце стали говорить и за пределами СССР. Но заплатил он за это высокую цену, постоянно отказываясь от интересных киноработ. Игорь Масленников обсуждал с ним роль доктора Ватсона в своих «Приключениях Шерлока Холмса...».
Этот сериал я и по сей день нежно люблю и уверен: отец сыграл бы там гениально. Хорошо отношусь к Виталию Соломину, но его доктор Ватсон не совсем тот, каким я себе его представляю. В этой роли Соломин, на мой взгляд, излишне ироничен. А доктор Ватсон все-таки альтер эго автора, самого Артура Конан Дойла, который был интеллектуалом, человеком чрезвычайно религиозным, при этом свободомыслящим и вместе с тем несколько прекраснодушным — в общем, такая роль была как раз для папы. Слышал от многих его друзей-актеров, что он погубил свою кинокарьеру, а мог бы прославиться не меньше Леонова или Янковского, если бы снимался вместо того, чтобы бесконечно репетировать у Васильева.
Самым близким папиным другом был Юра Гребенщиков. Станицын взял его на свой курс в Школу-студию с того же самого шарикоподшипникового завода, где отец работал токарем, а Юра — фрезеровщиком. Потом они много лет служили в Театре Станиславского. Юра и его жена Наташа Орлова часто бывали у нас в гостях. Надо сказать, отец не любил тусоваться в актерской среде, с кем-то приятельствовал, но настоящим другом считал лишь Гребенщикова. Они оба были нормальными чуваками из своего стиляжного времени, любили слушать джаз — сначала «на костях», потом на виниле, ну и вели себя соответственно. Можно сказать, что во «Взрослой дочери...» они сыграли себя, свое отношение к жизни — конечно же, с поправкой на то, что отец с Юрой были более увлеченными и образованными людьми, чем герои пьесы. В ней действовали такие среднестатистические советские люди. А папа с Юрой все-таки принадлежали к художественной элите тогдашнего общества. А так — чуваки чуваками.
