Не знаю, применимо ли это определение к человеку, но папа был очень тактильным. Во время разговора хватал собеседника за руку, постукивал по плечу, держал за рукав. Пока мы с Ленкой были маленькими, постоянно нас тискал, что обеим очень нравилось. Стоило ему сесть с книжкой, тут же забирались на колени: «Папа, помучай нас!» Когда папы не стало, я не раз слышала от мамы: «У меня такое безумное ощущение, что он меня касается. Стою у раковины, мою посуду — и вдруг чувствую его руку на плече...»
Папе было чуть за семьдесят, когда обнаружились проблемы с сердцем. Наверняка они были и прежде, только он скрывал: жаловаться на что-то — нет, это не про отца! Но однажды стал подниматься в горку — и чуть не потерял сознание. Тут уж мы все на него навалились: «Срочно ложись на обследование!» В Кремлевской больнице врачи сказали, что нужно вшивать кардиостимулятор. Поставили в лист ожидания и отпустили домой. Заглядываю вечером к родителям, а папа — весь в сомнениях:
— Я худой, и эту коробочку под кожей будет видно. Поедем с программой «Товарищ кино» в южные края, пойдем на пляж — и как я там разденусь? Севка Санаев обязательно спросит: «Петь, а что это у тебя?»
— Ну и спросит. А лучше, если он будет подписывать твой некролог? — парировала я.
Вскоре отцу звонят с киностудии и предлагают в картине «Битва за Москву» сыграть Буденного, который верхом на коне принимает парад на Красной площади. Он соглашается, и на следующее утро мама просыпается от странных звуков. Чтобы не мешать, папа ушел на кухню и занимается там гимнастикой по своей методе — приседает, висит на турнике, стучит плечами по косякам. Перехватив изумленный взгляд жены, объясняет: «Давно в седле не сидел — надо прийти в форму».
