А спустя пару месяцев мы опять встретились в «Кэт». После ужина я вызвалась подвезти Образцову до ее питерской квартиры на улице Маяковского. Возле подъезда Елена Васильевна предложила: «Ты же у меня не была — пойдем, посмотришь мой дом, чайку выпьем».
Я ходила по комнатам, как по музею. Не в том смысле, что там были собраны бесценные произведения мебельного и живописного искусства — поражали вкус и умение хозяйки сочетать, казалось бы, несочетаемое. Все, к чему прикасалась Образцова, становилось уникальным.
Мы проговорили до утра. Елена Васильевна рассказывала о своем блокадном детстве, о дочери, о великих партнерах по оперной сцене, об Альгисе, которого уже не было в живых, читала посвященные ему стихи. Домой я возвращалась, когда уже свели мосты, и всю дорогу думала о том, что человека с таким масштабом личности еще не встречала.
В Питере у меня была своя юридическая фирма, защитив кандидатскую диссертацию, я преподавала в университете МВД. Любящий муж, хорошая квартира. Дочь, внуки, с которыми могла видеться каждый день. Поначалу предложение Елены Васильевны возглавить ее фонд (помню, тогда расхохоталась: «Да вы что?! Где я и где опера?!») и мысль о переезде в Москву казались бредовыми, но притяжение Образцовой было так велико, перспектива совместной работы и постоянного общения так заманчива... Бросилась в новую жизнь как в омут.
Больше года разрывалась между двумя городами. Едва выдавалась пара свободных дней, мчалась в Питер — к cемье. Вот только выдавались они довольно редко. А потом произошло то, что часто случается, когда супруги живут в разных городах. В туристической поездке по Аргентине я познакомилась с москвичом, бывшим военным. И влюбилась. Первой, кому призналась, была Елена Васильевна:
— Он свободен, а у меня — муж. Как я ему скажу, что полюбила другого?
— Если ты встретила Юру, значит, так угодно Боженьке, — сказала Образцова. — Нельзя отказываться от счастья. Если пришла новая любовь, вы все равно расстанетесь. Пример тому — наша с Альгисом история.
О Жюрайтисе она могла вспоминать бесконечно. «Если Альгис начинал о чем-то говорить, я слушала его раскрыв рот. Помню нашу первую совместную поездку в Ленинград. Вечером отправились гулять, и Альгис мне, коренной ленинградке, показывал родной город. У него были потрясающие знания в очень многих областях: музыке, литературе, философии, живописи, архитектуре...»
Семнадцать лет с Альгисом Елена Васильевна называла самыми счастливыми в своей жизни: «Размолвки случались редко и длились не больше пяти минут. Бывало, сижу надувшись, смотрю в сторону. Он опускается рядом и начинает целовать мои руки. Пытаюсь освободиться, рычу: «Не трогай меня!» — а он, не прекращая целовать: «Но они же не виноваты!» Ну и как после этого сердиться?!
Я начинала тосковать по Альгису, даже если мы не виделись всего один день, а во время гастролей просто сходила с ума... У меня были концерты в Токио. Однажды вечером в гостиничном номере ждала звонка Альгиса. Когда телефон наконец зазвонил, так рванула к нему, что ударилась и сломала палец на ноге. Меня отвезли в больницу, наложили гипс, и все оставшиеся концерты я пела в гипсе».
