Это при том, что из драгоценностей у нее сохранились только брошка с яшмой и колечко с малахитом — подарок поклонника-киномана. И в квартире нет ничего дороже, чем посуда из Гжели. Более того, на даче отписала соседям три сотки земли. Просто так, задаром. Я была в шоке:
— Ну как ты могла?
— Мне не надо.
— Тебе не надо, а нам надо! Твой любимый внук рано или поздно женится, дети у него пойдут, им земля пригодится.
Как можно отдать три сотки земли?! Можно, оказывается. Потому что это не имело для нее никакого значения. А вот уважение людей было ценно.
Когда Юлия Меньшова пригласила маму принять участие в своей программе, я, честно скажу, разволновалась. Знала, что она без помощи массажиста иной раз с постели встать не может. На улицу выходит с коляской для продуктов, делает вид, что идет в магазин, а на самом деле использует ее как опору. Мама мои опасения разделяла, однако в «Останкино» все же поехала. Вернулась уставшая, но довольная.
И вот на экраны выходит передача с ее участием. Я сажусь рядом с мамой смотреть, волнуюсь. Меньшова объявляет: «Наша героиня — Римма Маркова». И в зал выходит мама — стремительно, легко, словно двадцать лет с плеч сбросила. Я поразилась:
— Мам, как ты смогла?
— Таня, это же сцена. Понимаешь? На меня люди смотрели.
Она никогда не позволяла себе опускаться. Чувствовала себя слабой, но все равно не разрешала нам с Федей заходить к ней в комнату, пока не приведет себя в порядок.
В феврале прошлого года врачи поставили маме страшный диагноз. Рядом с ней были четверо: я, Федя, старинная подруга актриса Татьяна Георгиевна Конюхова и актер Эвклид Кюрдзидис. Где они познакомились, при каких обстоятельствах — не знаю. К маме постоянно кто-то из друзей наведывался, я всех видела, а вот с Эвклидом мы почему-то не пересекались, и мама никогда о нем не упоминала. Конечно, я поинтересовалась:
— Откуда ты его знаешь?
— Это мой близкий друг.
Оказывается, они уже давно общались, им было интересно вместе, может потому, что по знаку зодиака оба Рыбы. Для мамы Кюрдзидис был словно святой. Сяду рядом с ней покурить, за зажигалкой потянусь, она тут же меня одергивает:
— Не тронь, это Эвклида!
— Мам, от его зажигалки что, даже прикурить нельзя?
— Нельзя.
