И гонорары хорошие сулят, и условия на площадке — лучше не бывает. А он прочтет до середины и — в мусор: «Я в таком барахле участвовать не буду!»
— Борис, как бы то ни было, но работа в кино — это в будущем. Близком, далеком — но будущем. А чем вы занимаетесь сейчас?
Борис: Хожу на спектакли разных театров, пытаясь понять, что изменилось в этой области за время моего отсутствия. Хочу найти театр, с которым мы могли бы быть друг другу интересны. У меня есть и актерский опыт, и опыт художника-постановщика. Недавно встречался с друзьями-однокурсниками, которые играют в разных театрах. Проговорили несколько часов и поняли, что хотим поработать вместе. Сделать антрепризный спектакль с хорошими декорациями, костюмами. Уже нашли пьесу, которая после доработки может стать достойным драматургическим материалом. Доводить ее до ума доверили мне. Дело за малым — найти спонсоров, которые вложили бы деньги в спектакль. Уверен: постановка будет успешной и затраты окупятся...
Мне нужна работа, которая позволяла бы содержать себя и Еву. К сожалению, литературным трудом обеспечить семью не смогу. Уже практически готова книга из написанных в разное время сказок и новелл для детей, но представьте, что начнется, если она выйдет в свет. Какой вой поднимется! Так и вижу заголовки в газетах: «Чему может научить наших детей бывший зэк?!»
Пока не устроился на постоянную работу и есть свободное время, готовлю второе, дополненное издание «Утреннего дождя». Странно, но стихи, которые я считал не очень удачными, многим нравятся. В том числе актеру Евгению Стеблову, читавшему на своем творческом вечере строки из «Утреннего дождя» наряду со стихами Окуджавы, Высоцкого и Шпаликова. Вот сижу и мучаюсь выбором: то ли дополнить первый сборник, то ли подготовить к публикации совершенно новую книгу. Главное — не оказаться «буридановым ослом» и не упустить обе возможности.
Стихи — это, кажется, единственное, на что больше никто в нашей семье не покушается. Даже папа — чемпион по членству в творческих союзах. Василий Борисович Ливанов, если кому неизвестно, член Союза кинематографистов, Союза художников и Союза писателей. Мама — член двух Союзов: художников и кинематографистов. Многие кукольные мультфильмы, на которых она работала художником-постановщиком, получали международные кинонаграды: «Зимняя сказка» удостоилась «Эмми», полнометражный «Чудотворец» — престижного приза «Епифания». Младший брат Коля — профессионал в 3D-мультипликации.
В детстве членские билеты родителей — в мягком кожаном переплете, с тисненными золотом буквами — вызывали во мне дикую зависть. Время еще есть, и я обязательно стану обладателем красной книжечки. А может, даже и не одной. Если человек чем-то занимается, он должен быть признан коллегами-профессионалами. Конечно, членство в творческом союзе сейчас не имеет такого значения, как в советские времена, но... Считайте, что это моя идея фикс.
— Как вы объяснили Еве, за что папу посадили в тюрьму? Она же наверняка задавала вопросы.
Елена: Сначала — с рефреном «Твой любимый папочка — убийца» — ей рассказала свою версию Екатерина. Делала это неоднократно — и наедине, и во время съемок разных телешоу, на которые таскала ребенка. Наверное поэтому, даже начав жить с нами, Ева долго не касалась этой темы. Но постоянно вспоминала, как они с папой играли, какие книжки он ей читал, в сотый раз пересматривала рисунки, присланные Борей из колонии.
Однажды попросила купить ей огромного медведя: «Он такой же большой, мягкий и теплый, как папа». Посадила мишку возле своей кровати и засыпала, держась за его лапу. Наш разговор на тему «Почему папа в тюрьме» состоялся накануне первой поездки Евы к Боре на свидание. Мы с Василием Борисовичем рассказали внучке правду: что произошла драка, в результате которой погиб человек, что все люди в компании, в том числе и папа с мамой, на момент трагедии были нетрезвыми, что рана, которую получил погибший, не была смертельной, а умер он от водки, которой выпил очень много. Старавшаяся не пропустить ни одного слова Ева кивнула:
— Да, я знаю: пить — очень плохо. А это папа того дядю ранил?
— Нет. Но отвечать приходится ему.
— Я так и думала, что папа не виноват.
