«Как только я это пропела, — рассказывала Алла, — в язык ударил разряд тока от микрофона. От боли повалилась на колени, а публика решила, что я настолько сильно вошла в образ. Она не поняла, что произошло, даже когда меня унесли за кулисы на руках».
В свое время Пугачева звала меня под свое крыло в Театр песни. Но я ответил:
— У меня долгое время были начальники, хочу теперь подчиняться самому себе. Давай дружить.
— Ну звони, если что.
Однако Аллу окружало столько служек, оградивших звезду от внешнего мира, что мне ни разу так и не удалось к ней пробиться. Жалею, что не стал ее автором, с радостью дал бы Пугачевой какую-нибудь песню, но не случилось.
В общем, написав, как и все, заявление об уходе, без работы я не остался: Игорь Гранов давно приглашал в ансамбль «Голубые гитары». Он был мощным администратором, понимая, насколько сильно нравится публике западная музыка, включал ее в репертуар. А чтобы начальство не привязалось, разбавлял его нашими песням. Ребята пели частушки «Я свою Наталию узнаю по талии», а потом выдавали что-то из Джими Хендрикса. А еще Гранов сочинил мюзикл «Красная Шапочка, Серый Волк и «Голубые гитары», доверив мне главную мужскую роль. Я там пел, играл на гитаре, что-то рассказывал и даже танцевал. Но постановка не пользовалась успехом, и это попытались свалить на меня: мол, Серый Волк не тянет. Гранов несколько раз накричал, я не выдержал и ответил ему в достаточно резкой форме, причем публично, после чего ушел.
Но вскоре старинный товарищ бас-гитарист и барабанщик Виктор Дегтярев позвал в ансамбль «Пламя». Я проработал там почти девять лет. Мне дали репертуар Вали Дьяконова — спел «Алло, алло, Алена!» — кричу я в трубку телефона». Моей хрипотце в голосе не очень подходил такой репертуар, я плохо вписывался в образ ансамбля, долгое время меня не приглашали сниматься на общих фотографиях «Пламени», не взяли на фестиваль молодежи и студентов в Гавану, туда вместо меня поехал рабочий сцены. И я «дал обидку», решив всем доказать, что тоже чего-то стою.
Когда стукнуло тридцать пять, понял: вокально-инструментальный ансамбль — дело молодых, пора подумать о себе, о собственной карьере. Бросил все силы на то, чтобы записывать свои песни. Клип «200 лет» вышел и неожиданно взорвал чарты. Головокружение от успехов я испытал в полном объеме, начал шантажировать Березина: если не даст мне петь мои песни в концертах, уйду из ансамбля. А худруки рассматривали музыкантов как пушечное мясо, не зря ведь в советских ВИА выходили на сцену человек пятнадцать, хотя такую музыку могли сыграть четверо. Пятнадцатью музыкантами легче руководить: выгонишь одного — никто не заметит. Яркие индивидуальности не нужны были никому: вдруг такой артист зазвездится и станет требовать особых условий? А я и требовал. Но Березин не хотел отпускать меня и до поры до времени выполнял мои условия.
Меня стали приглашать в концерты одного, встречали на «Волге», селили в люксах. А когда я приезжал на гастроли в тот же город в составе ансамбля «Пламя», то садился со всеми в автобус и оказывался в номере с соседом. Естественно, мне это не нравилось. А мой успех вставал поперек горла коллегам. Если во время выступления я позволял себе сказать лишнее слово перед исполнением собственной песни, тут же получал втык от Березина: «Кто тебе это разрешил, что ты о себе возомнил?!» А еще начальство напрягало, что я мало пил. Меня трудно было подцепить на крючок.
Однажды пригласили одного выступить в Питере, концерт проходил в формате «Музыкального ринга», я не только пел, но и отвечал на вопросы.