Утешало только то, что врачи, наблюдая, какими темпами идет восстановление, не уставали повторять: «В нашей практике такое впервые!»
Женя очень жалел, что из-за травмы не смог сыграть у Михалкова в «Неоконченной пьесе для механического пианино». Никита откладывал съемки несколько раз, постоянно звонил в Прагу. Когда стало ясно, что потребуется вторая операция, Женя сказал: «Не жди меня — запускайся». Михалков в срочном порядке стал пробовать на роль Николая Трилецкого других актеров, но ни один из них его не устраивал. Во время очередного телефонного разговора сын посоветовал ему: «Играй сам. Все равно это будет точнее, чем у кого бы то ни было». И Никита сыграл в «Неоконченной пьесе...» одну из лучших своих ролей.
Вскоре после аварии Женя и Таня приняли крещение, а потом и обвенчались. Сделали это тайно, уговорив священника не вносить запись об обрядах в церковные книги. Сын в ту пору был заместителем секретаря парткома по идеологии Театра имени Моссовета, и новость о крещении повлекла бы за собой и исключение из партии, и увольнение из театра.
В своих интервью Женя говорит, что именно автокатастрофа и связанные с ней испытания подтолкнули его к Богу. Возможно, так и было — с ним мы этой темы стараемся не касаться. Поначалу сын пытался вовлекать меня в дискуссии, но каждый раз слышал: «Все равно ты не убедишь меня в существовании Бога. Три курса медицинского и биологический факультет окончательно сформировали мое материалистическое мировоззрение».
А Женя погрузился в религию с головой — регулярно ходил в церковь, соблюдал все обряды, посты, вскипал, если кто-то в его присутствии осмеливался критиковать служителей церкви. Сережа тоже глубоко верующий человек, но в нем нет нетерпимости, стремления во что бы то ни стало доказать свою правоту. Он может подсказать, деликатно к чему-то подвести, но настаивать не будет. Года за два до ухода в монастырь внук принес мне книгу, в которой были собраны жизнеописания святых: «Бабуль, прочти — и ты поймешь, что надо верить».
Когда выполнила эту просьбу, Сережа спросил:
— Ну, теперь ты изменила точку зрения?
— Извини, но я осталась на прежней позиции.
Он сказал с горечью и нежностью:
— Эх, бабуля, пропащий ты человек...
Начало Сережиной дороги к Богу я пропустила. Как так случилось, понять не могу — ведь внук постоянно был у нас с Юрой на глазах. Прибегал сразу после школы, обедал и садился с дедом за уроки, оставался на ночь в выходные, а однажды вообще прожил с нами полгода.
В девять лет Сережа заболел скарлатиной. Температура под сорок держалась целый месяц, участковый педиатр лишь руками разводила: «Ничего не могу понять — курс лечения полностью проведен». Внук слабел с каждым днем, и я решила взять инициативу в свои руки. Нашла прекрасного врача. Оказалось, скарлатина дала осложнение — воспалилась сердечная мышца.
«Главное, что сейчас требуется, — строгий постельный режим, — сказала доктор. — Даже в ванную и туалет мальчика нужно носить на руках. Второе — диета: отвар шиповника, свежевыжатые соки давать в обязательном порядке».
Женя, как всегда, был загружен работой: снимался в кино, репетировал спектакль. Тане тоже нужно возвращаться на службу — начальство то и дело намекало, что больничный по уходу за ребенком затянулся. И мы с Юрой решили взять внука к себе.
— А как же работа? — спросила невестка.
— Ничего, мы как-нибудь договоримся, перестроим свои рабочие графики, Сережу даже на минуту нельзя одного оставлять.
