Словом, ощутила в себе пустоту. Видимо, и Дима это уловил. Нет, никакого шантажа с моей стороны не было. Он долго размышлял и принял решение не ради того, чтобы мне угодить. По крайней мере, хочу так думать. Таня Цыплакова очень помогла. Стала Диминой крестной. Потом мы повенчались. Рыдала я тогда страшно! Почему-то пожалела свободу, которую теряю. Это ведь я на протяжении многих лет убеждала Диму, что в любой момент могу влюбиться в кого-нибудь, повернуться, сказать:
— Спасибо. До свиданья. Будем дружить! — и шагнуть за порог.
Он всегда отвечал:
— Ладно, подожду, пока вернешься.
Когда говорят, что будут покорно ждать, уже не хочется никуда идти. Евреи — они же такие, хитренькие, знают, что сказать и чем обезоружить.
И вдруг — венчание. Это не ЗАГС. Это перед Богом...
А через какое-то время родился Елисей. Такая вот история.
— Красивая.
— И правдивая, что важнее...
Часть вторая. Санкт-Петербург
— А почему, Ольга, вы предложили продолжить разговор в Питере?
— Объясню. Но сначала хочу договорить о том, о чем в прошлый раз не успела. Понимаете, я не могу существовать на территории конфликтов. Сразу запутываюсь, становлюсь соглашателем, льстецом и подхалимом в одном лице. На все пойду, лишь бы погасить очаг возгорания, любой ценой вернуть мир. Иначе могу сильно заболеть. Меня это с детства преследует. Вот три дня назад возникла неприятная ситуация — не буду рассказывать детали, и с того момента я задыхаюсь, говорю с трудом. А мне ведь вечером выходить на сцену и петь...
Если не знаю, как выбраться из тупика, позорно и трусливо сваливаю. Димка понимает: не буду спорить, выяснять отношения, бросаться тарелками со сковородками, чтобы потом радостно душить друг друга в объятиях. Лучше не ссориться, чтобы не возникала необходимость мириться.
— Слышал, вы даже комаров не убиваете по принципиальным соображениям?
— Да, в этом смысле я — стопроцентный Гринпис. Конечно, нельзя исключить вариант, при котором комары знают, что не трону их, поэтому они меня и не кусают. Но я и мух не бью. Зачем? Пусть летают. Они ведь живые. Чем мухобойкой хлопать, проще поймать и отпустить. У меня реакция отличная: перехватываю в полете. Мышей тоже ловлю. С первой попытки. Голыми руками. Помню, держала так в узде соседок по общежитию на 3-й Тверской-Ямской. Сколько нас там было? Много! Студенток Щепкинского училища, съехавшихся со всех концов Советского Союза. Жили мы в непредназначенном для этого огромном холле, отгораживались друг от друга занавесочками. Время от времени девчата начинали бузить, и мыши, которыми кишело старое здание, отлично помогали укреплению дисциплины. Я сажала их в пустую трехлитровую банку и предупреждала товарок, что запущу под одеяло к тем, кто будет шуметь по ночам и мешать спать.
— На Певцова мыши не действуют?
— Не проверяла. Дима всегда так тревожится за меня, стараясь в любой ситуации помочь и защитить, что иногда даже неловко становится. Не такая уж я беспомощная, белая и пушистая...
