«Ты знаешь, что меня от петли спасло? — спросил Матвеев. — Женщина. Все, что в нас есть красивого, доброго, человечного, — от нее. Ради нее».
Отметив день рождения продолжительно и напористо, как было принято во времена безвременья, ранним августовским утром я обнаружил себя в долине реки Сетунь неподалеку от «Мосфильма». «Да ведь где-то здесь мой режиссер проживает!» — осенило меня, и я попытался сориентироваться на местности.
— Что случилось? — открыв дверь, изумленно спросил Евгений Матвеев.
— Что с тобой?
— Со мной? — нагло икнул я, с нежностью приподнимая спортивную сумку, в которой покоилась початая бутыль самогона. — Со мной продукт высокой степени очистки. Космонавты на Икше гонят, у нас с ними дача по соседству. Вы же сказали, что имеете желание, Евгений Семенович...
— С ума сошел? — озираясь в глубь квартиры, прошептал Народный артист СССР.
Мы прошли на кухню, Матвеев, высокий, худой, в олимпийском костюме с надписью «СССР» на спине, все качал головой, явно сожалея о том, что выбрал себе такого непутевого сценариста.
— Я ж не пью с утра, — прошептал, плотно закрыв за нами дверь.
— Тихо, Лида спит.
— А у нас повод есть, — возразил я с горячностью, — название фильму другое придумал: не «Свора», а «Чаша терпения». Подойдет?
Матвеев стал жарить яичницу, рассказывая полушепотом через плечо, как именно этой вот сковородой с такой же яичницей — с салом, луком, помидорами — встретила его Лидуся, когда он ушел к другой, но все-таки вернулся однажды утром.
Мы выпили. Проснулась, вышла на кухню Лидия Алексеевна.
— Что так спозаранок? — удивилась, увидев меня.
— Бессонница, муки творчества, — я почти уткнулся в тарелку похмельно пылающей физиономией.
— Давай-ка доедай и пройдемся, — предложил Матвеев, сверкнув оком, когда жена удалилась в ванную.
— Есть о чем потолковать. По сценарию.
Мы уже около месяца работали над фильмом и готовы были расплеваться.
Раздался звонок в дверь: почтальонша. Принесла кипу писем. «Москва, народному артисту Матвееву», — прочитал я адрес на одном из конвертов.
— Как же они доходят?!
— На Главпочтамте уже привыкли, сразу к нам переправляют. Если бы вы знали, что на Восьмое марта делается! — уходя, рассмеялась почтальонша.
Подождав, пока Матвеев в кабинете разберет очередную порцию почты, я спросил, а что же такое делается на Восьмое марта?
