Впрочем, слово «только» здесь неуместно, поскольку Мария Петровна Ростовцева была образованнейшим человеком: прекрасно знала отечественную и зарубежную историю, географию, в совершенстве владела французским. Помню, накануне выпускного экзамена по истории я заявила:
— Ненавижу историю! Сами события еще могу запомнить, но когда они произошли, в какой последовательности — да ни за что на свете!
— Тань! Но ведь это так интересно и так просто! — воскликнула мама и, сев рядом, начала рассказывать. В ее памяти хранилось все: имена людей, названия городов, мельчайшие подробности, яркие детали — я слушала открыв рот, а даты укладывались в голове сами собой.
Веселый нрав, открытость, интеллект — все это в полной мере было присуще и маме, и Юре.
Может, поэтому они сразу приняли друг друга, полюбили, подружились. Никулин часто повторял: «У меня не теща, а вторая мама!» Мария Петровна ходила на все цирковые премьеры зятя, по нескольку раз смотрела фильмы с его участием.
Юрина мама Лидия Ивановна тоже интересовалась творчеством сына и очень гордилась его достижениями. Чего нельзя сказать об отце. Владимир Андреевич страшно ревновал Юру. Ко мне, к друзьям, но главным образом — к успеху. Сам он тоже был творческим человеком: писал интермедии, репризы для цирка и эстрады, фельетоны. Не мне судить об их уровне, скажу лишь, что произведения Никулина-старшего редко брали для исполнения, еще реже печатали — не пропускала цензура.
Владимир Андреевич по этому поводу очень переживал, а успех других считал чудовищной несправедливостью. Не помню случая, чтобы он хоть раз побывал на представлении сына в цирке или на премьере фильма, где тот сыграл.
Сам Юра к своей известности относился очень спокойно. И никогда не «включал звезду». После выхода на экраны «Самогонщиков» ему едва ли не на каждом углу предлагали «сообразить на троих». И чтобы не обижать мужиков, Никулин придумал две отговорки: «Простите, ребята, я зашился» и «Я пустой, жена — стерва, все деньги отобрала!» Может, отсюда и пошли слухи, будто Никулин «пил по-черному»? Да, в компании, под хорошую закуску Юра мог позволить пару рюмок водки, но сильно навеселе мы с Максимом видели его раза два- три, не больше.
Когда вышли газеты с Указом Президиума Верховного Совета, которым Никулину присваивалось звание заслуженного артиста РСФСР, муж пришел домой подшофе и начал звонить по межгороду снимавшемуся в Питере Баталову, который тем же постановлением был удостоен звания народного.
Быстренько закончив с взаимными поздравлениями, собеседники перешли к матерным анекдотам. Я умоляла: «Юра, прекрати немедленно! Это неудобно — вас слушают телефонистки!» Однако наличие незримой публики обоих, кажется, только подзадоривало. Дежурившие на московском и ленинградском коммутаторах девушки даже не подумали прервать этот длившийся до двух часов ночи сеанс связи.
С каждым годом добавляя к своим регалиям все новые звания, награды и премии, Юра совершенно не менялся. Ни в отношении к людям, ни в быту. Всем деликатесам предпочитал котлеты с макаронами и куриный суп с домашней лапшой. Если цирк выезжал на гастроли по Союзу, проблем не возникало. Нас селили на квартире, где была кухня. С утра вставала к плите и до того как отправиться на представление (я играла с Юрой и Мишей Шуйдиным в цирковых репризах), умудрялась приготовить и завтрак, и обед, и ужин. Сложнее было за рубежом. Актеры, экономя суточные, везли с собой запасы супов в пакетиках, электрические плитки, кипятильники. После представления все это включалось в розетки — сеть не выдерживала и гостиница погружалась во мрак. В полной темноте начиналась дикая беготня: народ прятал запрещенные электроприборы, запихивал под кровати кастрюли с недоваренными супами.
