— Поехали со мной! — потребовал мужичок и потянул отца за рукав.
— А в чем, собственно, дело?
Оказалось, что приставший к папе человек работал таксистом.
— Лет пять тому назад, — рассказал он отцу, — первого мая после получки еду я по Невскому и вдруг вижу: стоит и голосует богиня, похожая на Вишневскую. Я отвез ее, потом отметил с друзьями праздник и пришел домой. «Где был?» — спрашивает жена. «Вишневскую возил». — «Ах ты, пес! — кричит жена. — Получку пропил и заливаешь. Весь мир знает, что Вишневская живет в Париже». Представляешь, — говорит таксист папе, — если сейчас приду домой и скажу жене, что стоял в очереди с Ростроповичем в треуголке? Она же меня из дома выставит! Поехали со мной!
И папа поехал.
В какую-то коммуналку, где посмотреть на Ростроповича сбежались все соседи. Он выпил с ними водки, после чего таксист отвез его домой. Шампанского папа так и не купил. Кроме того, таксист, отметив праздник, звонил нам домой каждые полчаса и признавался папе в любви и верности.
Любовь, верность... Для отца эти слова имели значение, лишь когда звучали только из одних уст. Они с мамой любили друг друга. Всегда. Мы это знали и даже немного завидовали. Когда папа уезжал на гастроли, они с мамой могли часами говорить по телефону. Ворковали как влюбленные подростки.
В марте 2006 года у отца были концерты в Нью-Йорке, где я жила уже много лет.
Вечером мы пошли к нему в отель. Когда я собралась уходить, стрелки часов приближались к двенадцати. «Посиди еще, — попросил папа. — Через полчаса наступит мой день рождения, поднимем бокалы».
Ровно за три минуты до полуночи — телефонный звонок. «Я хотела поздравить тебя первой», — раздался в трубке мамин голос из далекой Москвы.
И они целый час не отрывались друг от друга. Я посидела-посидела и ушла, чтобы не мешать...
Мама называла папу Буратино. А он ее... Жабой. Ну а как еще, если страсть переполняет?! Дарил ей сувенирных и антикварных земноводных всех видов и мастей. Папа любил и умел преподносить сюрпризы, умел ждать и блестяще справлялся с ролью разочарованного и расстроенного, сообщая маме, что вещь, которую она рассчитывала купить на аукционе, приобрел кто-то другой.
Мама огорчалась, ругалась, а потом забывала.
Однажды ради мамы отец буквально раздвинул пространство. Она очень тосковала на чужбине, и чтобы приблизить ее к родине (мамино детство прошло в Кронштадте), отец купил квартиру в Финляндии. Мама сокрушалась, что гостиная, совмещенная с кухней, очень уж маленькая. Папа принял мамины сетования за руководство к действию и, пока Галина Павловна была в Париже, выкупил соседнюю квартиру, которая примыкала к кухне. Он разрушил стену, но при этом расставил мебель так, словно ничего не изменилось. Мама вошла и застыла в изумлении, как Алиса, оказавшаяся в Стране чудес.
— Слава, тебе не кажется, что гостиная стала больше?
— Почему больше? Откуда больше?
— Я же помню!
— Галя, все так и было, — отпирался счастливый папа, радуясь, что сюрприз удался.
А как он строил дом в Америке! Три года никто из нас не догадывался о его грандиозных замыслах. Он купил тысячу гектаров возле Джорданвилля, места, где находится самый большой за пределами России православный монастырь, и приступил к строительству. Ранее принадлежавшее семейству Рузвельтов поместье папа назвал «Галино», пройдя неимоверное количество бюрократических процедур, чтобы под этим именем оно значилось на карте. Ему даже пришлось прибегнуть к помощи монахов для изгнания из поместья злых духов.
