Наказание за неповиновение могло быть одно — отлучение от малышей. И я привез горнолыжное снаряжение Фомы и Фоки, которых сам поставил на лыжи, когда им исполнилось четыре года, которых сам тренировал…
На курорте Маша с близнецами, Макаром и Лидией Николаевной пробыли четыре дня. По сути — два, поскольку на первый и последний пришлись перелеты. Эти самые перелеты, резкая смена климата не могли не сказаться на здоровье мальчишек — спустя пару дней после возвращения они снова заболели. Но зато в глянцевом журнале появился фоторепортаж об отдыхе телезвезды Марии Шукшиной с мамой и детьми на горнолыжном курорте. И на одном из центральных телеканалов — сюжет о том же…
Я злился на Машу и одновременно жалел ее, понимая: Шукшина не виновата в том, что неспособна на беззаветную, всепоглощающую материнскую любовь.
Потому что и сама в детстве таковой не испытала. Василий Макарович очень любил дочерей, баловал их, но он ушел очень рано, когда Маше было семь лет, а Оле — всего пять. Уверен: в первый раз Мария так рано выскочила замуж только потому, что ей хотелось тепла и защищенности. Хотелось настоящей семьи, где бы ее любили, заботились. Но слишком юная, она не понимала: чтобы получать любовь и заботу, нужно быть готовой самой их отдавать. Вряд ли Маша понимает это и сейчас, перешагнув сорокалетний рубеж.
Когда мы вместе бывали за границей, я не уставал поражаться ее ненасытности в покупках. Она буквально опустошала бутики, скупая самые дорогие платья, туфли, сапоги, сумки. Все это приобреталось Шукшиной исключительно для себя.
Среди моих знакомых есть несколько супружеских пар, имеющих взрослых дочерей, и я знаю, как мамы этих девчонок из кожи вон лезут, чтобы их наташеньки и лизоньки одевались не хуже других. Сами могут пять зим подряд ходить в одних сапогах, но доченькам каждый сезон приобретают новые. Ане Маша не покупала почти ничего. Как, впрочем, и Макару, и близнецам. В лучшем случае — конфеты в дьюти-фри.
Года полтора назад Макар приехал к нам с малышами на дачу в куртке, из которой давно вырос: полы пупок едва прикрывают, рукава — чуть за локоть.
— Макар, ты чего в такой куртке ходишь? На улице мороз — а у тебя все наружу!
— Другой нет.
Утром следующего дня поехал в «Европейский» — купил Макару новую куртку. Парень был очень доволен: наверняка в двенадцать лет у него уже имелась тайная любовь и появляться перед ней в одежде, из которой давно вырос, Макару было стыдно. Того, что Маша позвонит и скажет «спасибо», я и не ждал. Не в ее это правилах.
Столь же искренний порыв был у меня, когда прошлой весной предложил Ане:
— Ты молодая, красивая девушка, да еще из такой семьи, а ездишь на развалюхе! У меня сейчас есть деньги — купи себе новую машину.
Аня обрадовалась:
— Ой, спасибо тебе, Боря!
— Только давай договоримся: деньги, что ты выручишь от продажи той, на которой ездишь сейчас, отдашь мне.
Идет?
— Конечно!
— С продажей не торопись — деньги на покупку новой я дам полностью.
— Хорошо!
Аня позвонила следующим же утром:
— Я нашла хорошее авто — когда можно приехать за деньгами?
— Да хоть сейчас.
Старую машину Аня продала спустя несколько месяцев. Принесла деньги:
— Здесь меньше, чем сумма, на которую ты рассчитывал. Рынок подержанных машин перенасыщен — пришлось на тридцать тысяч рублей сбавить цену.
— Но ты же работаешь — и сможешь покрыть эту разницу?
— Без вопросов.
Вопросы появились у меня, когда спустя пару месяцев в кошельке не осталось ни рубля.
Сделки с недвижимостью, на гонорар с которых рассчитывал, по объективным причинам откладывались.
Позвонил Ане — напомнил о долге.
— Я в ДТП влетела, помяла крыло, — пожаловалась она. — Сам же знаешь, сколько в техцентрах дерут…
— Я вошел бы в твое положение и простил долг, если бы у самого с деньгами не было туго.
