У него было все: слава, деньги, уважение. А потом его обвинили в связях с коммунистами, потому что он сотрудничал с советскими газетами. И он не стал оправдываться, просто уехал из Лондона в свое ирландское поместье и стал издавать собственную газету. Жаль, что я не успела с ним познакомиться. Могучий был человек: женился три раза, ругался с самим Джорджем Оруэллом и никогда не изменял своим убеждениям».
С деда, между прочим кузена Ивлина Во, и началась журналистская династия Кобернов. А она, Оливия, хоть и не продолжила семейное дело, все же унаследовала фамильную страсть к анализу и деталям. Тао это страшно забавляло. Приходит он, к примеру, домой и говорит Оливии: — Народу там было — тьма.
Миллион человек.
Итальянец — что делать. Любит преувеличить.
— Так уж и миллион? — тут же вцепляется Оливия. — Ты что, всех пересчитал?
Она помнила, как ее отец, работая над книгой про Дональда Рамсфелда, который был министром обороны во время президентства Буша-младшего, говорил: «Не доверяй информации, которую легко получить».
В округе Колумбия семья Кобернов имеет влияние. Про Лесли Коберн, в бытность ее продюсером информационной программы «60 минут», говорили, что она одним сюжетом может разрушить любую политическую карьеру. Уж конечно, такая семья не могла допустить, чтобы свадьба младшей дочери прошла незамеченной.
Поэтому Лесли устроила все как полагается: подвенечный наряд, свадебный шатер, многоярусный торт... За бракосочетание в автобусе дочь не осуждала — понимала, что такое нетерпеливая молодая любовь. И хорошо зная Оливию, научилась снисходительно относиться к ее хипповским принципам. Девчонка ведь еще в тринадцать лет сбежала из дому, чтобы пожить в колонии бродячих музыкантов. Потом обрила себе голову, сделала пирсинг, татуировки, увлеклась рэпом... Молодости свойственно бунтовать, это нормально.
А потом была еще одна большая свадьба — на этот раз в Италии, в фамильном замке князей Располи. И опять же все хлопоты по устройству торжества взяли на себя родители. Им, потомственным аристократам, бракосочетание в автобусе показалось чем-то несерьезным.
Принц Располи должен жениться так, как полагается в Италии: пышно, торжественно, с оркестром и флагоносцами.
— Так я теперь принцесса? Серьезно? — спросила Оливия мужа после роскошного торжества. — Как мне подписывать чеки — «принцесса Оливия»?
Тао рассмеялся.
— Мой дед Алессандро Располи принимал ванны из коллекционного бордо и устраивал в Риме оргии вместе с Марлоном Брандо. Ты видела фильм Феллини «Сладкая жизнь»? Помнишь героя Мастроянни? Его прообразом стал мой дед. Так что да — ты настоящая принцесса. Но чеки можешь подписывать просто «миссис Располи».
Миссис Располи. Надолго ли она останется ею, когда объявит Тао, что по требованию голливудского агента они обязаны скрывать свой брак? По дороге домой Оливия ползла с черепашьей скоростью и пыталась набраться храбрости для разговора с Тао.
Он сидел на ступеньках автобуса с неизменной гитарой в руках и нежно пощипывал струны. При виде жены поднял голову и сразу понял: что-то случилось. Оливия присела рядом, уткнулась взглядом в песок и выложила ему все как есть. И тогда Тао снова удивил ее.
— Напрасно ты так расстроилась. В конце концов это всего лишь означает, что никто не будет лезть в нашу личную жизнь. Смотри на происходящее как на игру.
— Но наш брак — это не игра!
— Ты хочешь сделать карьеру в Голливуде, — улыбнулся Тао, — и должна быть готова пойти на жертвы. Таковы правила.
«Сам-то ты по ним не живешь, — подумала по себя Оливия. — Ты свободный, делаешь что хочешь».
— Я — другое дело, — угадав ее мысли, сказал Тао. — Мне проще, я мужчина и, кроме того, режиссер — могу позволить себе независимость. Быть начинающей актрисой в Голливуде очень трудно. Но ты должна знать: я всегда тебя поддержу. Даже если для этого надо будет делать вид, что меня не существует.
— А если мне предложат на три месяца поехать на съемки в Африку?
