Нам было строго запрещено общаться с иностранцами. Однажды остались в ресторане с моими друзьями, а потом получили выговор в первом отделе. Боря понимал, что наша деятельность аполитична: его девочкам запрещали оголяться, поэтому гимнастки были застегнуты на все пуговицы, при этом выглядели все равно безумно эротично. Моисеев жил с двумя своими танцовщицами на съемной квартире. Был тогда молодой, хулиганистый, худой... Когда он стал эстрадной звездой, мы периодически сталкивались на гастролях, в гостиницах: «У меня 3 спектакля». — «А у меня 1 концерт».
В варьете я насмотрелся на оригинальную сценическую одежду и потом, когда жил в Риге с первой женой, помог Алисе в ее бизнесе модельера. Мы купили в ателье ворох кожаных кусочков — 100 кг стоили 70 рублей — и стали шить из них пальто, платья, юбки… Я придумал такую технологию. Сначала в Риге одели танцовщиц Аллы Духовой и провели аукцион. Первые три вещи окупили все затраты. А вторую коллекцию уже привезли в Москву и распродали в Доме кино за большие деньги: Татьяна Друбич за тысячу купила платье, Боря Хмельницкий приобрел свитер, связанный из кожаных ниток.
— Как же судьба занесла вас в Ригу?
— Я выпустился из института, и у меня заканчивалась прописка в Москве. Уже пришла повестка в армию, от которой меня спасли спецслужбы. Ну и опять же — моя наглость. Гулял ночью по Лубянке и проходил мимо приемной КГБ. В голову закралась шальная мысль: «Только они могут повлиять…» Ко мне вышел человек в форме: «У вас сообщение государственной важности?» «Нет, — говорю, — я по личному вопросу». — «Тогда приходите утром». В 9 утра я с чувством, что мне назначено, поехал в КГБ.
Там сидел и зевал майор, которого в такую рань вызвали только ради меня. «Не допустите ошибки! Мне нельзя в армию!» — «Вы хотите служить в КГБ? Это 25 лет». — «Нет, я хочу служить искусству!» Я говорил, как опасно для актера потерять время, даже предлагал преподавать в КГБ театральное мастерство, чтобы это зачлось мне вместо армии. Майор веселился от души! На следующий день я взял кружку, ложку и обреченно побрел в военкомат. А меня оттуда выгнали. «Идите отсюда, — говорят, — вашего дела у нас нет». Так я и не понял: надо ли благодарить за это чудесное совпадение того майора…
В рижском ТЮЗе я за 7 лет сыграл 16 главных ролей. Первой и последней звездной болезнью переболел в театре. Меня утвердили на главную роль в пьесе «Вариации феи Драже», ставить которую должен был приехать Анатолий Васильев. Сказали: «Возьмется ли он, зависит только от тебя». Сказать такое молодому артисту — подготовить его крышу к сносу. Я сидел в зале, как суперзвезда: подавал какие-то наглые реплики, громко смеялся… Адольф Яковлевич Шапиро все это быстро считал, тут же перевел меня во второй состав, а потом вызвал к себе в кабинет, где полчаса меня изображал, абсолютно гениально. Корона слетела с моей головы раз и навсегда.
