«Я про себя задавала вопрос этой пандемии: «А какого черта ты отнимаешь у меня мое время, мою жизнь?» Но я вовремя поняла: есть только два пути. Или ты дергаешь себя за волосы и орешь: «Боже, что же мне делать!» Либо воспринимаешь новый мир таким, какой он есть. Я выбрала второе», — рассказывает ведущая программы «Мужское / Женское» на Первом канале Юлия Барановская.
— Юлия, в отличие от многих, вы и в период ограничений не прекращали работать. Какой у вас был график в это время?
— Даже когда была объявлена пандемия, мы не останавливали съемки, просто был другой режим: я следовала маршрутом «дом — работа, работа — дом». Интересно, что самое сложное время мы с детьми пересидели в квартире, а уже когда ослабили ограничения, переехали в загородный дом. Просто какая-то ирония судьбы. Прошлой весной я опасалась, что мой гиперактивный младший сын Арсений начнет буквально бегать по потолку. Ему очень не хватало движения, было тяжело. Выход нашли такой — купили ему беговую дорожку, это нас спасло. Бегая на ней, он и телевизор смотрел, и стихи учил, и уроки делал. Янке было немного проще: она давно профессионально занимается танцами и все это время тренировалась онлайн. Сейчас уже они вернулись к нормальному режиму.
— Яне 12 лет, и она совершенно бесстрашная девочка. Ваше сердце не сжимается, когда вы смотрите на то, как она, например, прыгает со стометровой высоты с тарзанки в парке экстремальных развлечений?
— Оно не просто сжимается, оно уходит в пятки. Когда Яна первый раз прыгала с тарзанки головой вниз, я стояла, смотрела на это и плакала. Но я не могу сказать ребенку «нет». Она же все равно прыгнет с этой тарзанки, если захочет. Я пытаюсь не думать ни о чем страшном, чтобы не нагнетать, стараюсь всегда мыслить позитивно. Потому что сила материнской мысли — она очень мощная.
— Что Яна сказала после прыжка?
— Попросила еще. Она все это искренне любит и обожает, к слову, как и Арсений. Какое-то время назад у нас был большой скандал во время поездки в Пуэрто-Рико. Яна хотела проехаться на зиплайне (спуск по стальному канату с высоты. — Прим. ред.) — одном из самых длинных в мире, в безумно красивом месте. Первый по длине — в Дубае, но там ты летишь над пустыней, а здесь — над джунглями, ощутите разницу! Так вот, Янке не хватило веса для того, чтобы иметь возможность проехать две мили над пропастью. Она бы не долетела до конца, зависла бы посередине. В таких случаях приходится висеть и ждать, пока к тебе вручную доберется инструктор. Понятно, что ты не упадешь, но это весьма экстремально. На зиплайн не пустили в итоге ни Яну, ни Арсения. И вот что он мне заявил по этому поводу: «Если вы, взрослые, за меня так переживаете, дайте мне инструктора — пожалуйста, я полечу с ним. Но все, что вы сейчас рассказываете, — это ущемление прав ребенка!»
— Откуда он знает такие выражения?
— Понятия не имею, но частенько от него что-то подобное слышу. У него логика такая: «Если ты чего-то боишься, это не значит, что бояться этого должен я». В итоге их пустили на другой, короткий зиплайн, но на той же высоте. Детям это не очень-то понравилось. Они говорили: «Вот мы сейчас на другом краю земли, в Пуэрто-Рико. Когда еще мы здесь окажемся и сможем это попробовать?» Пришлось пообещать, что мы снова туда прилетим, когда они наберут нужный вес. В общем, это было забавно.
— А Яна объясняет, для чего ей экстрим? Может быть, она борется, например, со страхом высоты?
— Нет, высоты она совершенно не боится. Просто любит острые ощущения — квадроциклы, снегоходы. На Алтае мы недавно ездили по ухабам на ЗИЛах, ГАЗах — вот это все ее история. Она с детства не боится ничего. Но, наверное, это не просто так. Яна совсем нелегко появилась на свет. Я вынашивала ее, лежа в больнице. У меня не просто была угроза выкидыша, я жила как на пороховой бочке. Не могла встать с кровати, нельзя ни в туалет, ни гулять. Можно было только переворачиваться с боку на бок, и то всего лишь несколько раз в день. Прогнозы врачей были вовсе не утешительные...
Я попала в больницу на 24-й неделе и вышла оттуда, только когда дочка родилась на 36-й неделе. Моя доктор, Любовь Ивановна, тогда говорила: «Я горжусь тобой. Не знаю, хватило бы у меня сил так лежать. Может быть, встала бы уже давно и сказала: давайте, выхаживайте ее в инкубаторе». Для меня же стало большим достижением, что Яна, когда родилась, не лежала под кислородом, а задышала сама, сразу. Ни инкубатора, ни кислородной маски не понадобилось.
— Через несколько лет после того, как произошло это чудо, вы снова решились на рождение ребенка. Не было страшно?
— Нет, вообще даже не думала об этом. Хотя, представляете, когда я ждала Арсения, у меня опять случилось предлежание плаценты. Доктор сказала: «Хочешь верь, хочешь нет, но дубль два: у тебя опять та же история». Я говорю: «Ну, нет! Понимаю, что диагноз звучит одинаково, но, поверьте, в этот раз все будет по-другому». Так и случилось. Арсений появился на свет ровно в 40 недель. Хотя эта беременность пришлась на очень непростой период моей жизни.
— Сейчас, когда Яна подросла, можете сказать, что вы с дочкой подруги?
— Знаете, нет. Мне никогда не нравилась сама эта формулировка: мама и дочь должны быть подругами. Почему? Зачем? Как говорит Саша Гордон, друга, простите, всегда можно послать, и он далеко не всегда является для тебя авторитетом. А родители — это совершенно другая история. Друзья — это друзья, а родители — это родители. Разные вещи. Не люблю подмену понятий, нужно, чтобы каждый человек занимал свое положенное место в твоей жизни. Поэтому не называю Яну подружкой. Она моя дочь, а я ее мама.
— У нее уже есть женихи, поклонники?
— Вряд ли, она сконцентрирована совершенно на другом — на танцах, на учебе. Но, если какой-то молодой человек появится, надеюсь, она мне об этом расскажет. Потому что мне она устраивает допросы постоянно: «Кто тебе написал? От кого цветы? Кто прислал подарок?» (Смеется.)
— Дочь — девочка с характером, не так ли?
— Я обожаю Янку. Искренне верю в то, что она круче и лучше меня. Иногда с ней, правда, тяжело... Если я скажу, что я ею горжусь, это будет неправильное слово. У меня есть стопроцентная вера в нее, безмерное уважение за силу воли, за характер, за желание добиваться всего и всегда. Не представляю, как она выдерживает все испытания, которые ей достаются. Ей всегда все надо: и танцевать лучше всех, и в школе быть отличницей. И она это делает.
— Это именно ей надо? Не вы ей внушили, что надо быть лучшей?
— Точно нет. Это исключительно ее выбор.
— Яна может посоветоваться на какие-то личные темы с вашим другом и коллегой Александром Гордоном?
— Наверное, нет. С Сашей могу посоветоваться скорее я, а с моими детьми он личные темы не обсуждает. Зато с другими моими приятелями, с которыми мы путешествуем, Яна может начать болтать за завтраком, а закончить поздно вечером. Причем с мужчинами больше, чем с женщинами.
— Кстати, про путешествия. Как только сняли некоторые ограничения, многие рванули за границу. Вы с семьей — на Кольский полуостров. Почему?
— Да, многим это действительно было непонятно. Когда мы сели в самолет, я провела в блоге опрос: угадайте, куда летим? Большинство предположили, что в Турцию, и лишь один человек угадал: в Мурманск. Знаете, даже если в этом году снова откроют все границы, мы все равно будем путешествовать по России. Я вдруг поняла, сколько всего пропустила! Осознала, к своему стыду, что, несмотря на огромное количество командировок по нашей стране, я столько всего не успела увидеть... Список мест, куда еще надо съездить, огромный. В этом году нам посчастливилось побывать и на Алтае, и на Байкале — эти поездки зарядили меня лучше любой батарейки, без этого я бы точно не справилась с пандемией.
— Тем не менее совсем недавно, в конце февраля, вы с детьми все-таки отправились на Мальдивы. Сейчас это популярное туристическое направление?
— Знаете, я была так удивлена, когда мы зашли на борт самолета. Он был битком. Не было ни одного свободного места! Если бы я закрыла глаза и не знала, куда летит этот самолет, я бы подумала, что это один из турецких чартеров. Я раньше часто летала на Мальдивы, но поняла вдруг, что десять лет не была на этих островах. И сейчас мы оказались в том же отеле, где когда-то отдыхали. Все выбирают место по сервису, я же — по наличию животного мира. В десяти минутах от нашего отеля у берегов можно было увидеть и скатов, и дельфинов, и черепах, и китовых акул. Не везде на Мальдивах они есть «в пешей доступности». Мы с ними купались и фотографировались!
— С акулами?
— Да, китовые акулы людьми не питаются, их больше интересует планктон. (Смеется.) Конечно, многих пугает, что они от пяти до тридцати метров в длину, но на самом деле это безопасное для человека животное. Морских жителей легко не бояться, если знать правила обращения с ними. В этот раз повезло: оказалась в воде одна со скатом мантой (четыре метра размах «крыльев») и он стал со мной играть. Подплывает, выныривает из-под живота — непередаваемые ощущения. Главное, в этот момент его не трогать.
— Бесстрашная вы женщина! Не зря с вами даже хейтеры в соцсетях не связываются.
— Думаю, они понимают, что это занятие бессмысленное. (Улыбается.) Я давно не обращаю внимания на то, что меня каждый месяц выдают замуж — то за Сашу Гордона, в очередной раз, то еще за кого-нибудь. Все это очень смешно, честно говоря. Как рассуждают люди: если после расставания с Аршавиным ты ни разу официально не представила нового мужчину, значит, либо ты спишь со всеми подряд, либо ждешь, когда он вернется. Многие всерьез считают, что Андрей сгрыз себе все локти, а другие уверены, что «идут годы», а я сижу и жду его. Наверное, в тот день, когда я опубликую пост, под которым не оставят ни одного комментария про Аршавина, я выпью на радостях бокал шампанского.
— Действительно, в вашем блоге эти комментарии об одном и том же раздражают. При этом складывается впечатление, что вас никак это не задевает.
— Люди любят додумывать, отсюда и рождаются слухи и сплетни. Кто-то ради хайпа делает это самостоятельно, кому-то, как мне, «повезло», за меня есть кому додумывать — почитаешь иногда комментарии, хоть сценарий для фильма пиши. Я всегда говорила, что когда выйду замуж — обязательно всем об этом сообщу. Если представлять кого-то миру, то только того, в ком буду уверена. Потому что когда что-то не получилось в отношениях, то после показа счастливых моментов тебе нужно объяснять, почему расстались, — этого не всегда хочется. Но, честно, есть в этом и положительная сторона — судя по комментариям, как женщину меня со счетов не списали. (Смеется.)
— Вы столько путешествуете. Точно ходите на работу или программы выходят в записи?
— Хожу, конечно! (Смеется.) В «Инстаграм*» я выкладываю больше частную жизнь, чем работу, и, наверное, может сложиться впечатление, что я все время где-то. Даже два дня путешествия растягиваются постами на две недели, что не соответствует реальности. Знаю, что многие, наоборот, стараются выкладывать больше работы, а у меня все по-другому: в рабочем режиме нет времени сделать пост. Снимаем программу «Мужское / Женское» ежедневно с утра до вечера, по пятницам сразу после студии еду на «Русское радио» («Пятница с Юлией Барановской» — еженедельное развлекательное шоу на «Русском радио». — Прим. ред.). В остальные дни сразу после съемок всевозможные фотосессии для журналов, корпоративы, фестивали, public talk, мастер-классы, постепенно стали возвращаться и концерты в привычном формате. Путешествовать получается урывками, как только выдается случай. Например, ловить северное сияние в Мурманск мы улетали в пятницу ночью, а вернулись в понедельник утром, и прямо из аэропорта я поехала в студию. Слава богу, иногда появляется возможность вот так вырываться, хотя бы на два дня. Если дольше — так это вообще счастье.
— Не каждому в жизни выпадает шанс полюбоваться северным сиянием...
— Оказалось, это возможно на расстоянии всего двух часов лета от Москвы. Вот только погодные условия не всегда можно спрогнозировать, а от этого зависит, увидите вы северное сияние или нет. Застать такое явление — большая удача. Но нам повезло! В самолете Москва — Мурманск мы заснули, это был ночной рейс. Незадолго до посадки я встала, вижу, один мужчина буквально висит в иллюминаторе. Вот в прямом смысле! Мне показалось, он наполовину «там», за бортом. Думаю, что такого интересного он увидел? Смотрю, а вокруг самолета — северное сияние! Можете себе представить, что с нами было? Снять это на смартфон, к сожалению, технически почти невозможно, ничего не передается. Возвращаться в эти края хочется снова и снова. Когда накануне Нового года нам не удалось второй раз отправиться в Мурманск из-за работы, младший сын задал мне вопрос: «Ну и что такое твои дела по сравнению с северным сиянием?.. Разве они того стоят, эти дела?» Позже второй раз в Мурманск мы все-таки попали, еще раз увидели северное сияние, получилась классная поездка. И так сложилось, что сейчас лечу третий раз, уже с Андреем Малаховым, на его родину в Апатиты, отмечать Масленицу.
— Философский вопрос. Как и многие другие, которые мы задавали себе весь прошедший 2020 год. Какой главный урок вы из него вынесли?
— Их много. Для меня 2020-й был удачным годом — конечно, это связано не с тем, что происходило в мире, а с тем, что происходило лично со мной. Это был год глобальной перестройки. Я полностью освободилась от всех токсичных отношений. Любых: дружеских, рабочих, отношений между мужчиной и женщиной. Все токсичные люди наконец-то ушли из моей жизни. Кто-то уходил тяжело, кто-то — просто ушел и ушел... Ну а кто-то, уходя, решил напоследок что-то этакое организовать. Но главное — я полностью очистилась и узнала о себе много нового. Очень важно вовремя понять, что вокруг достаточно людей, для которых год за годом я была удобной, а когда началась внутренняя перестройка, вдруг стала неудобной. А что поделать? Удобными бывают только стулья, я же должна быть удобной только сама для себя.
— Попрощавшись с токсичными людьми, вы приняли в свою жизнь новых?
— И новые появились, и к старым вернулась. В период пандемии в какой-то момент, признаюсь, у меня была истерия. Недолго, но была. Я экстраверт: мне трудно было сидеть дома, постоянно нужно общение, люблю знакомиться с новыми людьми, встречаться с друзьями, я без этого не могу. Про себя задавала вопрос этой пандемии: «А какого черта ты отнимаешь у меня мое время, мою жизнь?» Но я вовремя поняла: есть только два пути. Или ты таскаешь себя за волосы и орешь: «Боже, что же мне делать!» Либо воспринимаешь новый мир таким, какой он есть. Я выбрала второе. Ну да, оказалось, что стабильность — мнимая: сегодня есть, завтра нет. В любой момент может произойти все что угодно, и ты не в состоянии управлять ситуацией.
Но сидеть и ныть из-за этого — не выход. Конечно, я много о чем задумалась в том году. Например, весна — мое любимое время года — время, когда все пробуждается. А в прошлом году все было как будто бы темно, несмотря на солнце. Я вспоминала детство, когда жила в коммунальной квартире, и вдруг во всем доме отключали электричество, и мы сидели при свечах. Очень не любила эти моменты... Обожаю свечи, но только тогда, когда я их сама захотела зажечь ради романтической обстановки. А когда в доме без предупреждения вырубают свет — это совсем другое. Так вот, большую часть 2020 года у меня было ощущение, что свет отключили без предупреждения. Зато в этой темноте у меня была замечательная возможность поговорить с самой собой, а главное — услышать себя.
