«Сейчас часто говорят: «Вот раньше были актеры, сейчас таких нет!» Это неправда. Например, Саша Петров — чудо какое-то, прекрасный, работоспособный профессионал. Так почему об этом не сказать сейчас, а не через 20 лет?» — говорит актер театра и кино Владислав Ветров.
— Владислав, у вас богатая фильмография. Недавно вышел очередной проект с вашим участием — «Непослушная»…
— В нем у меня небольшая роль — отца главной героини, которую играет Анастасия Резник. А главного героя, крупного бизнесмена, играет Александр Петров. Пошел в этот проект исключительно из-за режиссера. Дмитрий Суворов — один из немногих серьезных молодых режиссеров, которые обращают внимание на сущностные аспекты бытия, а не просто гонят сюжет. И, конечно, мне очень интересно работать с молодыми артистами. Сейчас часто говорят: «Вот раньше были актеры, сейчас таких нет!» Это неправда. Например, Саша Петров — чудо какое-то, прекрасный, работоспособный профессионал. Так почему об этом не сказать сейчас, а не через 20 лет?
— Каждый фильм для актера не только новый персонаж, но подчас и освоение новых навыков. Чему научились благодаря «Непослушной»?
— Теперь могу в совершенстве имитировать зимнюю рыбную ловлю. По сценарию действие происходило в теплое время года, и удочки подготовили летние. Но потом сроки съемок сдвинулись. Осенью в Подмосковье внезапно ударил сильный мороз. На покрытой льдом реке стало понятно, что обычными удилищами ловить, мягко говоря, странно. Где-то нашлись маленькие зимние…
— Мы с вами беседуем в «Современнике». Когда в вашей жизни появился театр?
— Детство и юность я провел в Таганроге, в который влюбился раз и навсегда. Когда мне было лет шесть, папа сделал для меня маленький театр — из фанеры. Я брал мамины спицы, наклеивал на них персонажей, вырезанных из бумаги, и разыгрывал сказки, которые видел в местном театре имени Чехова. Мне всегда было интересно увидеть театр с обратной стороны. Перед выходом на сцену испытываю это чувство до сих пор. Первый раз выступил перед публикой в народном театре при Доме учителя. Но об актерской профессии не думал: был советским, достаточно инфантильным ребенком и долго слушал родителей. По их совету поступил в Радиотехнический институт и получил диплом инженера.
— Он вам потом пригодился?
— У меня в гримерке висели два светильника, каждый со своим выключателем. Я решил сделать так, чтобы включать обе лампочки одновременно. Скрутил провода, клацнул выключателем. Вспышка, фазу в розетке заварило, свет на этаже погас. В этот момент я понял, что пять лет в вузе прошли недаром... (Смеется.) А вот актерского диплома у меня нет. Думаю, это первый случай, когда народным артистом стал инженер по специальности «микроэлектроника и электровакуумные приборы»...
— А какой была первая встреча с кино?
— Впервые оказался на съемках в юности, в Таганроге. Увидел настоящих киноартистов — Евгению Симонову и Бориса Щербакова. Это было чудо: приехали киношники, поставили автобусы с завораживающей табличкой «Мосфильм», врубили огромные прожекторы, и знакомая улица вдруг стала совсем другой! Несколько дней я перемещался по городу вслед за киногруппой. А потом Евгения Павловна Симонова вдруг подошла ко мне и спросила: «Как пройти к морю?» С нею были две маленькие девочки. Я просто обалдел и тут же вызвался их проводить... Прошли годы, я снимаюсь с Зоей Кайдановской (это был фильм Андрея Эшпая «Иван Грозный»), причем в сцене, неловкой для обоих, требующей особой концентрации. Мы лежим в кровати в образах Василия Третьего и Елены Глинской непосредственно перед историческим зачатием Ивана Грозного! И пока свет поправляют, спрашиваю Зою: «А ты, случайно, в Таганроге в детстве не бывала?» — «Бывала». — «Я твою маму провожал на море. А с ней были две девочки». А сам рубашку снимаю, к сцене готовлюсь. Зоя: «Одна из них была я. Ты, конечно, нашел время, когда вспомнить...»
Таганрог подарил мне и встречу с Бондарчуком — он выбирал там натуру для «Тихого Дона». Сергей Федорович очень тепло ко мне относился. Он же тоже почти таганрожец — занимался театром в клубе кожевенного завода. Видно, нашел какие-то параллели. До сих пор помню его сильное рукопожатие и объятие. Большой, добрый, мудрый человек, глыба. Бондарчук позвал меня к себе во ВГИК. Курс он уже набрал, но, видимо, надеялся меня «присоседить». Я приехал в Москву, и мы пошли к ректору. Тот смотрит в мои документы: «Вы же окончили радиотехнический институт?» — «Да». — «Значит, вам надо три года отработать». — «У меня «свободный диплом». — «Ну все равно, нужно отработать»...
— На актерский вы так и не попали, но через годы оказались в «Современнике»...
— Моя жизнь вообще делится на два этапа. «До встречи с Волчек и театром «Современник» — ведь Галина Борисовна дала мне вторую жизнь, взяв в театр, — и после. Сейчас в театре мы переживаем сложный этап — «без Волчек»...
Когда я пришел сюда, здесь было по пять звезд на квадратный метр. Знал лица этих людей с детства, был околдован тембром их голосов — непередаваемо! Было время, сидел с Валентином Гафтом в одной гримерной. Валентину Иосифовичу, чтобы начать читать свои великолепные стихи, особого повода не требовалось. Порой на гастролях это затягивалось часов до четырех утра. Он, допустим, спрашивает: «Ты помнишь такое-то мое стихотворение?» И, не дожидаясь ответа, начинал читать. И вот сидим мы в гримерке перед спектаклем. Он говорит, мол, мне какие-то чужие эпиграммы приписывают… Я понимаю, что сейчас он опять всю свою «программу» начнет читать. И спрашиваю: «А можно я сейчас прочитаю про вас эпиграмму собственного сочинения?» — «Ну, давай, старичок!» И я с выражением прочитал: «Он возомнил себя поэтом! И все мы виноваты в этом!» Гафт аж подпрыгнул — картинно так: «Что-о-о?! Я не возомни-ил!» Не обиделся, конечно, а подыграл. Гафт — поэт высокого полета и грандиозный актер. Валентин Иосифович играл Фирса в «Вишневом саде», моем любимом спектакле. Я — Гаева, и после того как произносил известный монолог про «многоуважаемый шкаф», я садился в кресло и тихонько спрашивал Гафта: «Ну как?» А он: «Нормально! Хорошо прочитал». Иногда Валентин Иосифович так громко это говорил, почти в полный голос, что я боялся: вдруг зрители слышат?
На роль Гаева меня ввели, когда Игорь Кваша, ее игравший, стал не очень хорошо себя чувствовать. Я ввелся за две репетиции и потом играл с ним в два состава. Меня даже брали на гастроли — на всякий случай. Дурацкая ситуация получалась: я с театром приезжал в город и... не выходил на сцену. Игорь Владимирович заметил, что на гастролях я, как только начинается спектакль, ухожу в гостиницу: раз с ним все благополучно, я свободен. Спрашивает: «Владюнь, ты куда?» — «В отель. Что мне тут делать?» — «Ну посиди, подожди. А то я что-то плохо себя чувствую. Может быть, только первый акт доиграю». Я обомлел: «Может, «скорую» вызвать?» — «Не, не надо… Пойди надень костюм, загримируйся — будь готов ко второму акту». — «Как это?..» — «В опере, в балете травмированных артистов прямо во время действия заменяют. Так что все нормально». Это прозвучало так достоверно, что я заволновался, чуть было не пошел переодеваться. А Кваша меня просто развел. Несправедливо же: Ветров гуляет, когда все работают...
— Вам повезло с коллегами не только в театре, но и в кино. Например, в «Адмирале» вашим партнером был Константин Хабенский...
— В одной сцене было серьезное испытание на выдержку и самообладание. Мы с Константином Юрьевичем, стоя на капитанском мостике, наблюдаем в бинокль за приближающимся противником — немецким кораблем «Фридрихом Карлом». И я встревоженно восклицаю: «Немец, господа, немец!» Снимали это в порту. А чтобы дым из трубы валил в нужную для кадра сторону, плавучую декорацию развернули носом к пирсу. И на него, как назло, вышли четыре пьяных мужичка! Заметив, что мы смотрим в их сторону в бинокль, они сначала орали что-то угрожающее, а потом строили нам рожи, дули крутили, поснимали рубашки, стали плясать. Мы с Константином Юрьевичем героически взираем в «морскую даль» и едва удерживаемся, чтобы не рассмеяться! И прогнать их не можем, и «чисто» снять сцену тоже: предательские улыбки блуждают на лицах. Так ни одного дубля они нам спокойно снять и не дали... Я рад, что с Хабенским нас жизнь потом снова свела — я очень его люблю. Сейчас в «Современнике» играю в спектакле «Интуиция», который он поставил вместе с режиссером Даней Чащиным. Спасибо судьбе за все эти подарки — встречи с потрясающими людьми...
