В канун празднования 80-летия Победы Владимир Машков рассказал о съемках фильма «В списках не значился» — проекте, где все ведущие актеры из Театра Олега Табакова. А также о том, когда откроют после ремонта историческую сцену, в какие города Машков с коллегами приедет искать таланты и зачем он предложил отмечать новый праздник.
— Владимир Львович, 1 мая выйдет в прокат фильм «В списках не значился». Почти все участники — актеры Театра и Школы Олега Табакова. Наша беседа проходит в «Современнике», и, может быть, поэтому вспоминается Олег Ефремов и его идея о совместном творчестве артистов, которое не должно быть ограничено стенами театра. «Мы могли бы делать все вместе, всем коллективом», — говорил он, имея в виду и кино в том числе…
— Вы очень правильно вспомнили о наших предшественниках, о наших учителях. Если говорить об Олеге Николаевиче, то вместе со своими соратниками, коллегами — Олегом Табаковым, Галиной Волчек, Евгением Евстигнеевым, Игорем Квашой, Виктором Сергачевым, Лилией Толмачевой, — он создавал особенный театр. И действительно был предан идеям коллектива. Я сейчас очень много читаю документов, воспоминаний о том «Современнике» 1956 года, когда он только начал создаваться. Это было потрясающее время. В ленинградский БДТ тогда пришел Товстоногов, в Москве гремел «Современник»… Оттепель, XX съезд партии, переломная эпоха.
— Создатели «Современника» ведь вели подробные стенограммы своих встреч, собраний, на которых обсуждалось, каким быть этому театру…
— Именно. Я с ними знаком давно. К тому же у меня есть просто уникальные издания, которые остались от Олега Павловича Табакова. В том числе подстрочник стенограмм их собраний 1963 года. По этим записям можно многое понять. «Современник» был коллективом с ярким лидером, где каждый чувствовал ответственность за другого. И в определенный момент это позволило им, несмотря на все трудности, снять кино. (В 1965 году Олег Ефремов дебютировал как кинорежиссер, сняв фильм «Строится мост» вместе со всей труппой «Современника», совместив это с гастролями театра по волжским городам. — Прим. ред.) И для меня эти люди были и являются примером. Их отношение к творчеству, друг к другу, их смелые идеи. Как говорил Лев Николаевич Толстой, необходимо усвоить, что сделали предшественники, и идти дальше. Для нас очень важно проникнуться замыслом основателей, идеями нашего русского психологического театра, начавшегося со Станиславского и продолженного Василием Осиповичем Топорковым — учителем Ефремова, Табакова. Ведь мы — непосредственные продолжатели этого дела.
— Снять кино вместе со всей труппой — сколько лет этой мечте?
— Много. Я давно хотел поймать момент, когда у нас будет отпуск, и попробовать сделать фильм. Долго мы шли к этому, потому что нужны большие средства, время, необходим мощный материал, который должен быть освоен коллективом. Часто в наших разговорах упоминалась повесть Бориса Васильева «В списках не значился». И вот с Тимуром Вайнштейном решили попробовать… Все развивалось достаточно активно, быстро.
— Не смутило, что это произведение уже было экранизировано?
— Нет. В отличие от других произведений Бориса Васильева она была экранизирована всего один раз, в 1995 году. Это фильм Андрея Малюкова «Я — русский солдат». Замечательный режиссер, человек, с которым я долго и много работал. На сцене «В списках не значился» пробовали ставить в «Ленкоме». Давно, в 1975 году. И вот на фоне всего этого мы попытались сделать материал уже со следующим поколением актеров. Все молодые ребята... Ведь это история 19-летнего лейтенанта Николая Плужникова. Очень тесно работали с нашим завлитом, Олегом Юрьевичем Антоновым, который написал сценарий к этому фильму. Сняли киноверсию, теперь ждем премьеры и надеемся на продолжение…
Дело в том, что мы задумали еще сделать спектакль, который будет достаточно необычным для нас. Будем показывать некоторые кадры из нашего же фильма, а артисты буквально «с экрана» будут выходить на сцену, к зрителю. Новый жанр, такой литературно-кинематографический театр.
— Очень интересно! А сколько человек вообще участвовало в этом кинопроекте из Театра Табакова, из Школы? Там, по-моему, около сотни персонажей, если брать всех, включая массовку…
— Большая часть коллектива. Артисты и Театра Олега Табакова, и студенты Школы, наши четверокурсники. Для них это первая работа в кино. Так что «В списках не значился» — еще и просветительская, и образовательная, и личностно-человеческая история. Потому что ребята вошли в предлагаемые обстоятельства, очень серьезно осваивали пространство и своих персонажей, характеры.
— Серьезно осваивали — это не фигура речи. Я беседовала с молодыми артистами, сыгравшими в фильме. Они рассказали, как их готовили еще до съемок — лес, палатки, туалет, вырытый самостоятельно, сухпаек. Подъем в шесть утра, ночные дежурства… «Потом на нас было организовано нападение…» Узнаю почерк Владимира Львовича. Почему вы решили так готовить ребят? Вам хотелось, чтобы они близко подошли к тем испытаниям, которые выпали на долю их героев?
— Вы знаете, профессия артиста такова, что, когда ты создаешь тот или иной образ, должен понимать и уметь то, что умеет твой персонаж. Если это военный человек, у него есть определенная выправка, опыт обращения с оружием, взаимоотношения с командирами, понимание команд.
Ребята прожили в этом лагере дней десять. Это тоже испытание своей воли. Они отнеслись к этому очень серьезно. Нужно было добиться, чтобы артисты знали, как работают винтовка, автомат, как заряжать, разряжать оружие, как проходит смена караула.
Так или иначе через сознательные психофизические действия они пробирались к магическому понятию «если бы» — а если бы я был в таких предлагаемых обстоятельствах? Это очень важный момент для внутренней работы артиста, для функционирования его стратегического оружия — воображения.
Но это была не самая сложная часть, трудное началось на съемках — огромная эмоциональная и физическая нагрузка. В фильме много достаточно серьезных батальных сцен.
— Для ребят смены, которые иногда длились и по 17, и даже в каком-то случае 23 часа, стали серьезной проверкой на прочность.
— Безусловно. Съемки динамичные, потому что время было ограничено. Ребята сутки снимались, а на следующий день репетировали и играли спектакль. Тяжелейшая нагрузка. Но я сам проходил через это, знаю, что при желании, силе воли все можно выдержать. И им это удалось. И я очень горд тем, что коллектив, несмотря на все сложности, выстоял…
— Вам приходилось, кроме работы артиста, выполнять и продюсерские функции?
— Да. Сначала мы снимали в Бресте. А потом на «Москино» отстроили декорации, 42 тысячи квадратных метров, причем очень быстро и все по-настоящему. Включая 20-метровую колокольню, все было сделано очень правдоподобно и основательно. Мы все выдержали и теперь надеемся на следующий этап — понимание зрителем нашей истории.
— В книге Бориса Васильева вашему персонажу уделяется не слишком много места. Но поступки его сильны. Получив ранение, старшина Степан Матвеевич делает сложный выбор... Как вы работали над этой ролью? Кстати, мне кажется, при всем богатстве палитры ваших героев, вам еще не доводилось играть военных, участвующих в боях…
— Боев действительно не было. Хотя если говорить о сложных съемках, то в картине «Край» у меня была более тяжелая работа, 160 съемочных дней. И все это время в тайге, в лесу, на реке. Мне пришлось пройти там такие испытания, которые я не мог себе представить.
Что касается работы над этой ролью… Знаете, у меня дед прошел войну, что-то рассказывал мне. И отец, который в годы войны совсем молодым пошел в танковое училище. Так что у меня было понимание своего героя. Человека, который прошел Финскую войну, работает на складе и через события, происходящие в первые дни нападения фашистов, приходит к своему личному героизму. Тому шагу, который он сделает, понимая, что погибает. И даже перед лицом смерти продолжает бороться. Этого человека я чувствую…
Что касается Николая Плужникова, главной роли, которую сыграл Владислав Миллер, это персонаж реальный. Десять месяцев он сопротивлялся, находясь в крепости, и стал ее последним защитником. Мне кажется, лейтенант Плужников — олицетворение всех наших солдат, которые выиграли войну. Начинали они ее молодыми, неопытными, горячими… А заканчивали взрослыми мужиками, которые уже не бежали, а шли в атаку. В фильме главный герой на наших глазах становится другим. Из простого парнишки — опытным бойцом, полным силы, воли, желания бороться, любви к Родине, с осознанием своего долга.
— Владимир Львович, вы упомянули своих родных-фронтовиков, расскажите чуть подробнее о них.
— Мой дед, гвардии капитан Петр Сергеевич Машков, 1901 года рождения, прошел и Гражданскую, и Великую Отечественную войны. Он из Тулы, всю жизнь работал на железной дороге, был начальником депо. В Великую Отечественную, при взятии Кенигсберга, получил орден Красной Звезды. Руководил бригадой, артиллерист, связист. Умело управлял атакой, связь была бесперебойной. Его группа разведчиков в бригаде взяла два квартала и 80 человек пленных.
— Вы успели с ним пообщаться?
— Да. Хотя я был маленький совсем, немного помню деда. Мне больше про него отец потом рассказывал. Папа, Лев Петрович Машков, был подростком, когда началась война. В 16 лет напросился в танковое училище. Во время учебы серьезно занимался самодеятельностью, создал оркестр, где был солистом. И после войны пошел работать в театр.
— Мы привыкли говорить «наши деды», а у вас два поколения в семье застали войну… Из-за этого события 80-летней давности к вам гораздо ближе, чем ко многим другим. Говорят, настоящие фронтовики не любили вспоминать войну. А если и вспоминали, то какие-то забавные случаи, таково свойство человеческой психики…
— Да, так получилось, что я поздний ребенок, родился в 63-м году, а мой папа 1925 года рождения. И да, если рассказывали о войне, то, как правило, какие-то веселые вещи.
Они часто вспоминали девятого мая за столом, кто где встретил Победу, доставали семейные альбомы с фотографиями того времени. Есть фото, там мой отец, еще какие-то офицеры, и у них в руках букет, кто-то им подарил. Отец как-то раскрыл секрет: «Здесь, в букете, бутылка водки». Они делали вид, что нюхали цветы, передавая букет друг другу. Военные — находчивый народ. (Улыбается.)
— Владимир Львович, вы, пожалуй, один из самых осведомленных людей в нашей стране относительно ситуации с молодыми дарованиями. В поисках талантов ездите по России, недавно были в Екатеринбурге, в Хабаровске. Со стороны это выглядит так: довольно большая команда взрослых людей, серьезных специалистов в своей области, тратит уйму времени, разъезжая по стране, чтобы, дай бог, отобрать два или три человека, которые получат право бороться за место в Москве в главном отборочном туре. А бывает, что и одного найдете. Стоит это ваших усилий и времени?
— Как говорил Олег Павлович Табаков: «Смысл жизни в том, чтобы жизнь на тебе не заканчивалась». И при всей простоте формулировки, это очень сложно. Действительно, почему мы едем иногда в очень далекий регион? Да просто у многих способных, талантливых ребят нет возможности приехать в Москву.
На прослушивания приходят сотни девятиклассников. И даже если мы ни одного талантливого не найдем, те молодые люди, с которыми мы встречаемся, попробуют себя и получат наши рекомендации, над чем поработать. Мы им даем представление, что эта профессия будет требовать. Некоторые не выдерживают, взвешивают все «за» и «против», понимают, что не надо… То есть это еще и просветительская деятельность.
Параллельно мы встречаемся с театральным сообществом, куда бы ни приезжали. Я председатель Союза театральных деятелей, это моя работа. Что касается поездок, у нас большие планы. Ближайшие города — Севастополь, Красноярск.
— Я присутствовала в этом году на выпускном вечере Школы Олега Табакова. Первый ваш курс «вышел в люди». Четырех человек вы приняли в Театр Табакова. А куда устроились остальные? Насколько они успешны, востребованы?
— Ну конечно у нас почти все устроены… Дело в том, что за год до выпуска этого курса я сказал ребятам: «Давайте, пробуйте, начинайте показываться в театры». Они сначала испугались, а потом стали держать пари: «Меня в два театра возьмут». — «А меня в три». И в кино многие снимаются, притом что мы — театральный институт. Мы не даем гарантии, что человек будет устроен. А в Театр Табакова мы приняли шесть человек. Просто у нас два парня сейчас в армии.
— Знаю, что вы и в регионах людям помогаете устроиться по профессии.
— Мы говорим региональным театрам: «Приходите на прослушивание и смотрите вместе с нами, может быть, вам кто-то понравится». Я всем профессионалам рекомендую участвовать в воспитании следующего молодого поколения актеров. Во всяком случае, предлагаю, а кто к этому подключится, уже следующий вопрос.
— Наверное, немного наберется сейчас театров, в которых есть такая активная гастрольная работа, как у Театра Олега Табакова. И регионы вы далекие берете. Ну не всякий в Салехард вывезет спектакль «Ревизор», где много артистов, много декораций… Но я знаю, что вы еще и встречи с молодежью проводите. Простой школьник из драмкружка может Владимиру Машкову задать вопросы.
— Мы всегда используем гастроли как повод не только встретиться со зрителем, но и пообщаться с театральным сообществом, с молодежью, то есть так или иначе спектаклями не ограничиваемся. «Ввинчиваемся» в жизнь города. И в музеи ходим, и на экскурсии. Еще раз повторю: это деятельность и просветительская, она дает возможность людям по обе стороны сцены воодушевиться, вдохновиться, зарядиться мотивацией, включая молодое поколение. Вот моя задача: чтобы люди ответственно относились к той деятельности, которую они выбрали. Студентов я предупреждаю: «Стать артистом — это для рисковых людей».
— Ну бывали же случаи, когда из Школы люди уезжали домой. Вы даже средства на это закладываете.
— Я не устаю повторять: поступить к нам сложно. Учиться — еще сложнее. Из тех трех тысяч молодых людей, которых мы смотрим, поступают двадцать четыре, а оканчивают 11—13 человек. Наша задача — за первый год понять, кого мы взяли. Если человек не развивается, не хочет учиться, ленивый, не осваивает программу, значит, ставим двойки. Но даем ему возможность два раза доказать свою состоятельность. Не «проснулся» — за наш счет отправляем домой, назад в школу. То есть мы его потренировали, покормили, познакомили с миром, но дальше все зависит от человека.
Учитель только открывает дверь, ученики входят сами. У нас вообще очень много самостоятельной работы, которую должны делать студенты. Именно в этом основа обучения. Они должны быстро становиться взрослыми людьми. Мы все достаточно плотно общаемся, ребята с первого курса выходят на сцену театра, их педагоги — действующие актеры. Вот поэтому наши студенты быстро взрослеют, развиваются, чему я очень рад.
— Вопрос о планах театра. На пресс-завтраке летом вы показывали нам на красивых картинках перспективы перестройки театра на Сухаревке. Да и открытия сцены на Чаплыгина поклонники театра очень ждут…
— Во-первых, идут активные работы на исторической сцене, в нашем «подвале». (В здании Театра Олега Табакова на Чистых прудах. — Прим. ред.) Были сложности с финансированием, но я надеюсь, что нынешним летом эта сцена будет открыта. Ребята уже думают, что мы будем на ней ставить. Уникальное место с точки зрения организации театрального пространства. Зритель очень близко к артисту. Мы провели там большую работу. Поэтому с нетерпением ждем открытия.
— Вы говорили, что, несмотря на солидный возраст здания, получится сделать хорошую вентиляцию, заложить современные решения для театральной машинерии. Это удалось?
— Да. Новые технические возможности и комфортные условия для зрителя. Сцена, на которой будут работать и молодые ребята, и большие профессионалы. Мы осваивали ее много лет, максимально исследовали это пространство с 1987 года. И всегда нам было мало места. Поэтому и появилась вторая сцена, на Сухаревке. Олег Павлович всю жизнь положил, чтобы у театра была вторая сцена, и то она открылась неполноценно. Моя задача — продолжить дело учителя. Благодаря Петру Михайловичу Фрадкову, Сергею Семеновичу Собянину начался ремонт. Ведь здание с 2014 года разрушалось.
— Что не так с этим зданием?
— Никто не понимает, что происходит. Театр находится внутри двух сооружений. Еще и сверху «накрыт» двумя постройками, в которых ветер и холод, они не эксплуатируются с 2014 года. На протяжении многих лет разные коммерческие структуры «душат» все это пространство, включая нас с театром.
Мы долго бились, предлагали разные варианты, как решить проблему. Сейчас идет работа с документацией. И я надеюсь, в результате будет создано единое потрясающее пространство для зрителей, для москвичей. Включая библиотеку, репетиционные залы, учебные классы, кафе, ресторан… Большой театральный центр, а не маленькое пространство, зажатое между офисными зданиями, как было все эти годы. Там даже телевизионная студия будет.
— По новинкам — вы всегда первые! Я когда была на Сухаревке до закрытия на ремонт, видела, что везде висят экраны. И можно в любой момент посмотреть, что происходит на сцене или в репетиционном зале…
— У нас все помещения, где работают, где идут репетиции, под видеонаблюдением. У меня есть возможность, если я в кабинете, посмотреть, что происходит, связаться с режиссером, актерами. Я всегда в курсе того, что происходит на сцене.
— Владимир Львович, узнала, что у нас теперь будет День артиста. До этого мы отмечали День работника культуры, Международный день театра. Зачем еще один праздник?
— Театр сам по себе должен быть праздником, это его миссия. Зритель должен что-то получить для своей души, для культивации важных элементов культуры, которые в нем есть. Проверить, живой ты человек или нет, можешь сопереживать чужому горю или радоваться таланту другого человека, что иногда бывает сложно.
Фонвизин говорил: «В чем отличие актера от артиста? Актер — это талантливый исполнитель, а артист — создатель, художник, творец». Высшая миссия, служение, а не работа. Не зря же говорят — народный артист, заслуженный артист… Это и художники, и музыканты, и дирижеры, артисты театра, артисты кино, большой срез разных деятельностей, в которых требуется артистизм.
И я предложил праздновать такой день 17 января, в день рождения первого народного артиста Советского Союза Константина Сергеевича Станиславского.
Плюс мне бы очень хотелось, чтобы в этот день мы восстановили историческую справедливость, вспомнили те задачи, которые ставила еще Мария Гавриловна Савина, председатель Русского театрального общества. Чтобы в этот день проводились благотворительные спектакли, а средства шли на поддержку нуждающихся артистов. Ведь очень важная миссия — вспомнить о тех, кто нас воодушевлял, вдохновлял. Так что, мне кажется, такой праздник нужен.
