Сергей Лазарев: «Я всегда буду рядом со своими детьми»

«Многие молодые артисты сейчас увлекаются сиюминутным, но мода изменчива. Поэтому на моем веку столько музыкантов взлетело... и упало. Так много о себе мнили, а сгорели мгновенно, как метеорит, — словно и не было их. Единицам удается задержаться на музыкальном олимпе, в основном это артисты старой закалки», — рассказывает певец и лидер сотни вокального шоу телеканала «Россия» «Ну-ка, все вместе!» Сергей Лазарев.

— Сергей, на днях на канале «Россия» стартовал новый сезон вокального шоу «Ну-ка, все вместе!»...

— Да, мы уже шесть лет в эфире! Так приятно отматывать ленту назад и вспоминать, как все начиналось и развивалось… Наша, русская версия получилась какой-то особенной. Она полюбилась зрителю благодаря своей «настоящности» — живости, отсутствию предсказуемого сценария.

— До этого вы появлялись во множестве телешоу — музыкальных, танцевальных, спортивных, даже в цирковом. Но в программе «Ну-ка, все вместе!» вы впервые не конкурсант, а судья, точнее, руководитель сотни экспертов.

— Да, и для меня это совершенно уникальный опыт: на российском телевидении еще никогда не было такой огромной судейской комиссии — в сто человек! Руководить подобной командой и страшно, и ответственно, потому что все они должны уважать тебя, доверять твоему мнению. А ведь в жюри часто сидят люди старше и опытней меня, суперпрофи, профессора в буквальном смысле этого слова. И мое мнение должно быть очень весомым и аргументированным, чтобы к нему прислушались, с ним согласились или хотя бы учитывали...

За шесть лет я вырос — как исполнитель, как эксперт, как лидер сотни. Для всех нас, экспертов, «Ну-ка, все вместе!» — проект еще и образовательный, потому что мы друг у друга учимся. В первых двух сезонах мы были очень нетерпимы, потому что воспитаны в разных музыкальных традициях, предпочитаем разные жанры. Теперь мы гораздо лояльнее и уважительнее относимся к точке зрения друг друга. Конечно, все равно случаются какие-то эмоциональные выплески, скандалы — за которые в том числе нас и любят зрители. Но мнение экспертной команды точно стало гораздо аргументированнее.

— Не скрывать чувств, выплескивать эмоции в программе — это ваше осознанное решение?

— В шоу, на экране я всегда точно такой, как в жизни: эмоциональный (я Овен по гороскопу), прямой, простой, требовательный, упертый. Наверное, если бы не обладал этими качествами, то не добился бы того, чего достиг на эстраде, — сам, без участия продюсеров, спонсоров. И еще я всегда стараюсь поступать честно: очень не люблю, когда кого-то в чем-то несправедливо обвиняют или к кому-то пристрастно относятся. Не могу пройти мимо, зная, что могу как-то повлиять, сказать веское слово. Всегда так делаю, хотя потом часто получаю по шапке — когда мое мнение идет вразрез с общепринятым. Наверное, за это, среди прочего, меня и ценят эксперты: за то, что могу поспорить с именитыми профессорами. Да, порой завожусь, дискутирую слишком эмоционально, и потом приходится извиняться. Но все это искренне: никогда специально не сочиняю скандал…

Зритель видит, что у нас все по-честному. Сотня шутит, смеется, прикалывается, поет, ругается, голосует — без прописанного сценария, на виду у телеаудитории. Никто из экспертов не пытается вытянуть «своего» участника, потому что невозможно договориться с таким количеством судей!

— Визитная карточка «Ну-ка, все вместе!» — это гигантская стена, на которой и располагается та самая сотня экспертов...

— Начну с того, что съемка одной программы длится часов шесть. Если делаем по две передачи в день, работаем 12 часов. А полуфиналы и финалы снимаются часов по десять каждый. Конечно, не все попадает в эфир, ведь иногда одного участника обсуждаем минут сорок. Как видите, непростая работа. А однажды так совпало, что одновременно я работал в двух проектах: «Танцы со звездами» и «Ну-ка, все вместе!». Шоу снимали в соседних павильонах. Оттанцевав в прямом эфире, я переходил в другую студию и становился лидером сотни. Это была колоссальная нагрузка. Но я ни разу не опоздал, никого не подвел. Я на телевидении уже давно и понимаю, что на съемках все должно идти четко, по часам, это же очень дорогостоящий процесс...

Так вот, сотня поднимается на стену в самом начале и не уходит, пока работа не закончена. Поэтому каждый эксперт уже прикипел к своей ячейке, обустроил ее: у кого-то там перекус лежит, у кого-то талисман. В итоге получился огромный шестиэтажный дом из ста маленьких однокомнатных квартирок.

Когда стоишь перед стеной — а мне довелось не раз там выступать, — она и завораживает, и пугает. И все именитые артисты, которых приглашают спеть в шоу, признаются: этот «дом», который нависает над сценой, просто обезоруживает. У тебя перехватывает дыхание, начинается мандраж, хотя ты уже известный артист, всем уже все доказал. А теперь представьте, что ощущают участники, которые впервые оказались на такой масштабной телесъемке! Для них стена выглядит особенно устрашающе в начале выступления, когда конкурсант уже поет, а голосование экспертов еще не началось, и стена вся красная, желтые экраны еще не загораются. Такое психологическое давление выдерживают не все. Многие ломаются: начинают свой номер прекрасно, а потом все хуже и хуже поют.

— Вы много работаете на телевидении, но при этом продолжаете активно гастролировать. Не устали от постоянных переездов и перелетов?

— Не устал, хотя гастролирую уже почти тридцать лет. Самая первая поездка — с «Непоседами». Мне тогда было 12 лет, я пришел в ансамбль буквально за несколько месяцев до этого, а тут меня берут на гастроли в Петрозаводск. Счастье и восторг! Потом была группа «SMASH!!». И вот уже ­20 лет я выступаю сольно. Исколесил всю страну вдоль и поперек с разными программами...

— Сейчас гастролируете с шоу «Я не боюсь».

— Ему нет еще двух лет, а мы показали его уже 150 раз! В октябре повторим в Минске, Питере, Москве, перед этим повезем на Дальний Восток, после — в Сибирь. Причем везде мы показываем одинаковое шоу — с технической точки зрения. Везде крутой свет и звук, сложные декорации, яркие костюмы, замечательные танцоры. В моей гастрольной команде 30 человек. Половина выходит на сцену, а вторая — технический персонал. Конечно, это очень непросто — перевозить из города в город три огромных фуры (на которых, кстати, крупно написано название нашего шоу) с декорациями, техникой, множеством костюмов. Но мои зрители, в каком бы уголке нашей огромной страны они ни жили, имеют право видеть представление таким, каким я его задумал и создал...

Наверное, это шоу мне сложней всего далось. Премьера должна была состояться в апреле 2022 года, но по понятным причинам программу пришлось переподготавливать. Дело в том, что костюмы и декорации делали за рубежом, и они застряли на границе. А западные специалисты, которых я часто привлекаю к созданию шоу, — хореографы, постановщики, осветители — не могли приехать в Россию. Конечно, поначалу у меня была паника и шок, ведь столько усилий затрачено, билеты уже проданы. Но ничего, справились с ситуацией: я взял паузу в полгода и перелопатил шоу заново — с российскими и белорусскими специалистами. Кстати, сейчас уже потихоньку начинаю готовить новую программу, которую покажу в 2025 году. В ней я начал сотрудничать с азиатскими специалистами, так сказать, развернулся на Восток. Например, для одной из постановок я пригласил известного южнокорейского хореографа. В Южной Корее высокий уровень развития поп-музыки, их музыкальный жанр K-pop знает весь мир. В плане сотрудничества российского шоу-бизнеса и южнокорейского наше будущее шоу — это первый пример.

— Вы на эстраде почти тридцать лет. Что принципиально изменилось за эти годы?

— Самое главное изменение — то, что артисты благодаря интернету и соц­сетям получили возможность быть очень доступными. С одной стороны, это хорошо. Но с другой — такая по­пулярность быстротечна: звезды появляются и тут же гаснут. Молодым, неподготовленным исполнителям после того, как «выстрелил» их трек, чрезвычайно сложно удержать внимание пуб­лики, быть ей интересными в течение нескольких лет. Если честно, я не­множко скучаю по тому времени, когда слушателю надо было дождаться выхода альбома любимого артиста, купить долгожданный диск, снять целлофановую упаковку, посмотреть обложку, поставить СD в проигрыватель. А как все ждали появления по телевизору новых клипов, это было событием!

Сейчас многие исполнители даже не выпускают альбомы — это артисты одной песни. Или, наоборот, за год выпускают огромное количество песен, но все — музыкальная жвачка. Такие артисты слепо увлекаются сиюминутным, но мода изменчива. Поэтому на моем веку столько музыкантов взлетело... и упало. Очень много о себе мнили, а сгорели мгновенно, как метеорит, — как будто и не было их. Единицам удается задержаться на музыкальном олимпе, в основном это артисты старой закалки.

Особенно все извратили эти коротенькие истории, сюжетики в соцсетях: человек пролистнул ленту, увидел, что предложил ему артист, и... тут же забыл. Раньше музыка, на мой взгляд, была глобальнее, масштабнее, все делалось на века. Сейчас клип можно снять на хромакее, а затем подложить фон — дешево и сердито. Но двадцать лет назад в видео вкладывалось огромное количество денег, и получались потрясающие мини-фильмы, мини-истории. Я, кстати, до сих пор продолжаю эту традицию. Притом что клипы давно не приносят никакой отдачи, музыкальные каналы мало смотрят, потому что есть интернет. Но я иду на это, потому что мне очень интересно снимать красивые и масштабные видеоистории...

— А в плане гастролей что-то изменилось?

— Сейчас в стране расцвел туризм: появились хорошие гостиницы, развивается транспорт. Но еще лет 15—20 назад на гастролях приходилось жить в гостиницах советского типа, обшарпанных. Или нас вообще селили в пансионатах. Переезды между городами — многочасовые — в автобусах без кондиционеров, с неудобными сиденьями, от которых спина болит. А площадки?! Пятнадцать лет назад иногда даже в довольно крупных городах единственной большой площадкой был цирк. Но в нем все иное: и звук гуляет, и зритель сидит не перед тобой, а вокруг тебя. И ты, как цирковая лошадь, весь концерт бегаешь по арене, чтобы публика тебя отовсюду увидела. А запах животных, который впитывали наши костюмы! После концерта несколько дней нужно было их проветривать. Зритель в этом не виноват: он пришел на концерт и должен получить удовольствие. Но для артиста это очень неприятные моменты. В итоге я решил: как бы ни звали, буду работать лишь на нормальных площадках, показывать только качественные, яркие шоу.

В нашей стране одним из первых начал делать масштабные шоу, развил гастрольную индустрию Филипп Киркоров, и в этом он был для меня примером. Хотя сам Филипп говорит, что до него подобное делал Леонтьев. Конечно, мои первые концерты и сегодняшние сравнивать трудно. Вначале денег было мало, приходилось что-то мастерить из подручных средств, декорации варили из каких-то труб. Если не было возможности возить видеоэкраны, то покупали проекторы и натягивали на заднике простыни. Мы с моим директором Мишей — а мы вместе работаем уже двадцать с лишним лет — частенько вспоминаем, с чего начинали, с каких маленьких и плохих площадок, с каким плохим оборудованием. И как доросли до больших арен, красочных шоу, которые ничем не уступают западным, а порой даже и превосходят их. И в этот момент начинаешь гордиться тем, что ты сделал, думаешь, что не зря ешь свой хлеб, не зря входишь в топовый уровень артистов нашей страны и не зря отдаешь всю свою жизнь музыке...

— А что вы всегда берете с собой на гастроли? Может, специальную, диетическую еду, вы ведь всегда такой стройный и спортивный...

— Прежде всего, со мной всегда путешествует огромная аптечка — не коробка, а целый рюкзак! В коллективе все прекрасно знают: если у кого-то что-то, не дай бог, заболело, то у Лазарева есть средства от всех болячек, на все случаи жизни. При переезде из города в город может случиться любая неприятная ситуация со здоровьем, поэтому лекарства всегда должны быть под рукой. Еще беру с собой удобную шейную подушку, потому что при переездах спать порой приходится в сидячем положении. Да, переезды по-прежнему являются самой сложной частью гастролей: расстояния в стране большие, добраться из одной точки в другую часто можно только на машине или автобусе.

Что касается еды, то ничего не вожу. Раньше пытался брать с собой готовые наборы со сбалансированным рационом, но, если уезжаешь на две недели, это невозможно. Я пошел другим путем: уже пять месяцев работаю с нутрициологом, который следит за моим питанием. Обратился к такому специалисту, потому что появилось желание немножко скинуть лишние килограммы. Не могу сказать, что я был полный, но хотелось чуть-чуть «подсушиться». И за эти месяцы у меня ушло пять килограммов.

— В чем суть программы, разработанной вашим нутрициологом? Что вам можно есть, а что нельзя?

— Можно есть все, просто в меру и в правильные часы. Вот раньше я не мог жить без того, чтобы на ночь под сериальчик не попить чая с чем-нибудь сладеньким. Это же был прямо ритуал. А сейчас, слава богу, отвык. Могу есть сладкое, но только в начале дня, чтобы организм успел эти калории сжечь. Все дело в наших привычках, особенно тех, что идут из детства. Нам кажется, что без них никак, что это нормально. Но то, что допустимо для ребенка, подростка, растущего организма, не проходит, когда тебе уже за сорок, — аукается на фигуре. В общем, нужно питаться с включенной головой, и тогда быть в форме не так сложно.

— А мини-тренажеры или гантельки на гастроли возите?

— Наши гантели — это тяжеленные чемоданы с костюмами. А тренажеры сейчас есть практически в любом отеле. Но, честное слово, зачастую сил на физкультуру на гастролях не хватает. И вообще, самый лучший фитнес для артиста — сольный концерт. Гарантировано минус два-три килограмма!

— Некоторые артисты признаются, что в долгом гастрольном туре начинают путаться в городах.

— Такое, безусловно, бывает. Если показал шоу в 150 населенных пунктах, то можно запутаться, где ты. Поэтому, когда на гастролях концерты каждый день, перед выходом на сцену спрашиваю у своих техников: «Так, в каком мы городе сегодня?» А раньше мне на внутренней стороне видеоэкранов еще писали название места, где мы выступаем. Кстати, один раз я все-таки ошибся: приветствуя зрителей, назвал тот город, в котором выступал накануне. Публика чуть-чуть поднапряглась, но я быстро исправился и извинился.

— Вы уезжаете на гастроли, а дома у вас остаются дети — сын и дочка. Скажите, вы строгий папа или добрый? Бывает, что вы им в чем-то отказываете?

— Конечно! Но, отказывая, объясняю — почему. Ведь сейчас дети такие развитые, много чего знают, много чего видят, в том числе и у сверстников, в школе. Им может быть непонятно, почему папа что-то запрещает, а у Васи из моего класса это есть. Вот и приходится лавировать, чтобы не казаться плохим отцом и при этом все равно гнуть свою линию...

Все, что касается соцсетей, — этого у моих детей нет и пока быть не может. И мессенджеров, которые Никита просит установить, потому что им там удобно общаться, у него тоже нет. У сына довольно долго был телефон без сим-карты. Никита просил купить ему «как у всех», а я отвечал: «Пока не время». Потому что боялся ненужных звонков ребенку, сейчас ведь много мошенников. И потом, я не хотел, чтобы сын часами сидел в телефоне. Но недавно все-таки сделал ему собственный номер — чтобы он всегда оставался со мной на связи, а не только там, где ловит Wi-Fi. Потому что ему 10 лет, он уже многое понимает. Но доступа к соцсетям у Никиты по-прежнему нет. Ведь как только малыши туда попадают, их оттуда уже не вытянуть...

На самом деле я в какой-то степени жалею, что мои дети так рано познакомились со смартфоном. Точнее, Никита столкнулся с ним в более или менее осознанном возрасте, а вот Анюта была совсем маленькой. Но когда в семье два ребенка, младший всегда тянется посмотреть, что есть у старшего. Трехлетняя Анечка видела, как восьмилетний Никита пользуется телефоном. И ей невозможно было объяснить, почему брату можно, а ей нельзя. Но в любом случае Анюта получает смартфон дозированно. Обоим детям я установил запреты на долгое сидение в телефоне, на определенные приложения. Им приходится просить меня продлить ту или иную игру. Порой на гастролях собираюсь на сцену, а мне приходит запрос: «Папа, разреши поиграть еще 15 минут». Конечно, я разрешаю.

— Трудно растить детей, когда у родителей не хватает денег на самое необходимое. Но по-своему трудно и если родители могут купить им очень и очень многое. Вы сами выросли в небогатой семье. Может, из-за этого хотите, чтобы у Никиты и Ани было все самое дорогое и брендовое?

— Я сам вообще не зациклен на одежде, дорогую не покупаю в принципе — не вижу в этом смысла. Я не шопоголик! Огромные деньги трачу только на концертные костюмы, потому что на сцене артист должен достойно, красиво выглядеть. А вот в обычной жизни ношу вещи самых обычных брендов — иногда чуть дороже, иногда подешевле. А в последние годы вообще практически ничего себе не покупал.

То же самое касается и детей. У них одежда детских брендов, которые делают хорошую, качественную одежду. Это могут быть и абсолютно неизвестные, недорогие фирмы. Да что нужно ребенку?! Чтобы фасон удобный, чтобы тело дышало, а какой пришит лейбл — не важно...

Что касается денег, то я всегда говорю детям: «Их надо уметь зарабатывать». Никита в какой-то степени уже понимает, что наличные не сыплются с неба. У сына с дочерью есть карманные деньги, которые они зарабатывают. Многие психологи советуют: если ребенок сделал какое-то дело хорошо, его можно порадовать небольшой суммой, мол, заслужил, молодец.

— За что вы можете так поощрить ребенка?

— Мы с Никитой договорились об определенной сумме за каждую прочитанную им книгу — 100 рублей. Так он копит на наушники, которые хочет купить. А что, цель хорошая, не баловство. Могу поощрить сына за хорошую уборку в его комнате. В общем, дети должны понимать, что деньги надо зарабатывать.

— Ваш Никита мечтает о на­ушниках. А о чем мечтали вы в детстве?

— Я, советский ребенок, мечтал, что вырасту и куплю все шоколадки мира, что у меня будет много «Сникерсов», «Марсов» и всех остальных батончиков! Когда стал постарше, очень хотел купить машину. Причем почему-то думал, что это случится, когда мне будет 21 год. И угадал: в 21 год я при­обрел свое первое авто. Это была шестилетняя «Ауди А4». Тогда я выступал в очень популярной группе «SMASH!!», но зарабатывал не так много. Тем не менее на подержанную машину мне хватило...

— А самый первый свой гонорар помните?

— Это было, еще когда я выступал в детской группе «Непоседы». Во время зимних каникул мы отработали какое-то невероятное количество новогодних елок, и нас решили поощрить. Я пошел в магазин и купил подарки всем членам семьи. Следующие небольшие деньги начали капать, когда работал в «SMASH!!», — тогда я потихоньку начал обустраивать свой быт. Потому что с 16 лет я уже не жил дома с родителями и братом: снял квартиру и обеспечивал себя сам. Как видите, я очень рано стал самостоятельным.

— А когда смогли позволить себе купить жилье?

— Не скоро. Только десять лет назад я смог приобрести первую недвижимость, а до этого все снимал, хотя уже был популярен, карьера шла...

— Только что начался новый учебный год. Чем занимаются ваши дети?

— Никита пошел в четвертый класс, а Анюта пойдет в школу в следующем году. В свои пять лет она уже неплохо читает. Я ее, как в свое время и Никиту, приучаю к литературе, книгам, потому что ее, конечно, хлебом не корми — дай посмотреть ролики любимых блогеров. А Никита радует успехами в информатике и в английском, на котором уже очень хорошо разговаривает.

Ну и каждый раз, когда прихожу на отчетные концерты балета «Тодес», где занимаются Никита и Анечка, вижу у них большой прогресс. Дети абсолютно артистичные, понимают, что такое сцена. А еще сын и дочь осознают, что они публичные дети. Я им объясняю: «Ваш папа — известный человек, из-за этого вы тоже уже известные личности, а это большая ответственность. К вам всегда будет приковано особое, дополнительное внимание. Это надо понимать...» А вот на сцену я их не толкаю, говорю: «Главное в жизни — выбрать то, что нравится вам самим. А любить вас я буду вне зависимости от профессии. Вы мои дети, и я всегда рядом!»