2020-ый год, конечно, не склоняет к разговорам о сексе, но продюсеры популярных пабликов не унимаются и составляют рейтинги. Например, на днях был опубликован один пикантный список. Титул самого сексуального артиста года по версии Just Jared забрал актер шотландского происхождения Сэм Хьюэн. Напомним, он приобрел известность благодаря сериалу «Чужестранка». Хьюэн набрал 914 тысяч голосов пользователей Сети. Второе место в рейтинге занял Хиро Файнс-Тиффин, сыгравший в фильме «После». На третьем месте звезда «Сумерек» Роберт Паттинсон. В десятку также вошли Генри Кавилл, Джейми Дордан, Том Эллис, Крис Эванс, Себастиан Стэн, Кит Харингтон и Гарри Стайлс.
Вот что говорит один из победителей рейгинга Роберт Паттисон: «Я из небедной, полной семьи. Я учился в частной школе. Папа торговал автовинтажем — старинными автомобилями, это вип-бизнес. Мама работала в модельном агентстве и как-то пропихнула меня, тогда младшего подростка, в модельный бизнес. Что-то я там такое рекламировал, но, кстати, был жуткой моделью — уже тогда за метр восемьдесят, но с лицом шестилетнего, ужас.
У меня было благополучное детство, денег достаточно, отношения в нашей семье… знаете, я вообще не понимал, о чем речь, когда читал про психологическое насилие — про весь этот газлайтинг и что-то в этом роде. У меня не было даже намека на такой опыт — родительского давления, конкуренции с сестрами (у меня их две, между прочим). Прошлое было вполне безоблачно, я всегда занимался, чем хотел.
Я неважно учился, конечно. Но родители считали, что отсутствие одних способностей компенсируется другого рода талантами — так папа всегда и говорил. Надо только их найти. Родители мне в этом помогли: я рано начал заниматься музыкой, играю на пианино и гитаре. Мне не приходилось самоутверждаться, отвоевывать свою территорию.
Так откуда у меня взяться зацикленности на неприкосновенности моей личной жизни? Мне очень повезло, так что я вполне могу и поделиться собой, если кому-то надо. Я недавно прочел, что в России в ГУЛАГе самый высокий процент выживших был среди бывших аристократов. По-моему, это потому, что у них было такое прошлое, которое не позволило развиться ощущению ущербности, усугублять беду жалостью к себе. Они оказались более стойкими, потому что знали, чего стоят. Это ведь из детства.
Я не сравниваю обстоятельства моей «сумеречной» известности с ГУЛАГом, но трезвое отношение к собственной персоне во мне точно было заложено семьей. Слава — это же своего рода испытание. Конечно, неприятно, что съемочная группа маленького арт-фильма из-за тебя вынуждена обедать в гостиничном номере, а не в ресторане и в окна этого номера доносятся вопли типа «Роб, я хочу тебя!» и летят камни, обернутые в записки примерно того же содержания… Ну, стыдно перед коллегами. Эта моя известность ассоциируется для меня скорее с такого рода стыдом, чем с реальными неудобствами. Ну и с сочувствием. А это дело я люблю».
