«Антонио сказал: «У меня в Испании работа, там деньги, там дом. Давай поедем туда. Только ты, конечно, не будешь заниматься актерством. Родишь ребенка…» Для мамы это было немыслимо. Популярность, расцвет карьеры пришли к ней слишком поздно, маме было уже за 40. И бросить любимую работу, творчество ради жизни домохозяйки она не решилась…» — рассказывает дочь актрисы Татьяна Никитина.
Мой дедушка, Василий Демьянович, основатель актерской династии Марковых, сам никогда не учился на актера. Простой крестьянин, он от природы был великолепным рассказчиком, вокруг него всегда собирались толпы слушателей. Однажды свидетелем его импровизированного выступления стал режиссер Саратовского драмтеатра и сразу позвал талантливого молодого человека в труппу. С тех пор актерская жизнь заставила дедушку и всю его семью поколесить по стране, он играл в театрах в разных городах — Саратове, Кинешме, Якутске, Вологде, Махачкале. Бабушка, Мария Петровна, в театре освоила профессию гримера-парикмахера, а дети — Римма и Леня — выходили на сцену в качестве актеров. И первый успех не заставил себя долго ждать.
В пьесе «Дети улицы» Римма и Леня сыграли беспризорников с трагической судьбой. Только роль мальчика пришлось отдать боевой и пробивной Римме, а мягкий, стеснительный Леня, блондин с ангелоподобной внешностью, сыграл девочку. И так пронзительно это сделал, что зрители плакали. В финале его героиня умирала, и в зале многим становилось плохо. После нескольких обмороков у театра стала дежурить «скорая помощь». Маленьких актеров ждали у служебного входа, давали им конфеты, хлеб. Римма наслаждалась успехом, Леня стеснялся.
Но оба поняли, что быть актерами — очень даже неплохо. Мама, а потом и дядя поступили в актерское училище при Вологодском драмтеатре и окончательно решили связать свою судьбу с этой профессией. Лидия Ротбаум, одна из педагогов училища, ученица знаменитого актера Ивана Берсенева, бывшего тогда худруком Театра имени Ленинского комсомола в Москве, сразу заметила талант юных актеров, и с ее рекомендацией дедушка повез детей в столицу. Берсеневу Римма и Леня понравились, и он пообещал деду, что возьмет их к себе в студию, набор в которую должен был состояться через полгода. К тому моменту семья уже оказалась в Махачкале, где для деда нашлась работа в местном театре.
Как дедушка с бабушкой отпустили 19-летнюю маму и 17-летнего дядю одних завоевывать Москву, без денег и связей, сейчас представить нельзя. Маме сшили платье, достали туфли, отец отдал Лёне свой единственный костюм, который висел на дяде как на вешалке. В дорогу бабушка собрала детям чемодан груш на продажу, чтоб выручить деньги на устройство в Москве. И с этой единственной «ценностью» ребята отправились через всю страну в столицу...
В Театре имени Ленинского комсомола, в толпе поступающих, нарядных и, как казалось маме, необычайно талантливых, они с братом растерялись и приуныли. Когда мама вошла в комнату с членами приемной комиссии, она так оробела, что, начав читать стихи, тут же забыла слова. Берсенев пытался ей помочь: «Вы же танцевать умеете». — «Нет…» (Хотя все она умела!) «А петь?» — «Нет…» Тем не менее, и ее, и прочитавшего что-то Леню, вызвали на следующий тур, показывать актерские этюды. Дяде достался орангутанг. И вот этот стеснительный мальчик вскакивает на стол и начинает, громко ухая, перебирать волосы и хватать за руки членов приемной комиссии! Раздался хохот, а Леня, спрыгнув со стола, убежал из аудитории. Мама тоже не растерялась, смешно показала верблюда…
Берсенев выполнил обещание, и вот уже мама с братом — московские студенты. Узнав о том, что их приняли, они пешком обошли весь центр столицы — никак не могли успокоиться и наговориться. Но оставался важный вопрос: на что им жить, а главное — где? Выручить сколько-нибудь от продажи груш не удалось — коммерсантов из них не вышло. Ночевали на вокзале, спали урывками, бегали от милиционеров. Жилье училище тогда не предоставляло, времена были тяжелые, только окончилась война… Заметив, что мама приходит на занятия невыспавшейся, Берсенев поинтересовался: «А вы где живете?» — «На вокзале…» Иван Николаевич был потрясен и занялся устройством их быта. На первое время Римме и Лёне разрешили ночевать в театре. Им выделили закуточек три на три метра в бывшей дворницкой.
Но мама с братом все равно были счастливы. Утром, умывшись в туалете, садились на диванчик в фойе театра и смотрели на звезд «Ленкома», которые проходили мимо: Серову, Гиацинтову, Бирман. Мама вспоминала, что однажды Серова подарила ей два куска мыла — «хозяйственное» и «земляничное». Это был царский подарок по тем временам. В театре маму с братом называли фаворитами Берсенева, он действительно их очень любил. Единственных из всех студентов взял во вспомогательную группу актеров, которые выходили на сцену в спектаклях и зарабатывали хоть какие-то деньги. Конечно, на еду их не хватало, выручали родители. Чтобы прокормить детей, дедушка с бабушкой ночами подрабатывали грузчиками на мясокомбинате. Летом дети приезжали в Махачкалу на каникулы, отъедались фруктами. Главную роль в выживании в столице играла мама. Находчивая, пробивная, она решала все бытовые проблемы. Дядя был как большой ребенок, но именно он первым начал получать главные роли в театре.
Мамин успех был еще впереди. Знаменитой на всю Москву ее сделала роль Фроси в спектакле «Вторая любовь», которую она сыграла уже после окончания учебы. На премьере великая балерина Майя Плисецкая обняла маму и расцеловала, Алексей Дикий, главный режиссер Большого драматического театра, похвалил ее и подарил… шоколадку. Все сходились во мнении, что на театральном небосклоне столицы взошла новая звезда — Римма Маркова. Маме казалось, теперь ее судьба резко изменится.
Так и случилось. Но только эти изменения были не в лучшую сторону. Их с братом друг и покровитель внезапно скончался. В театр пришел новый руководитель, которому нужно было освободить место для своей дочери. Именно то, которое занимала мама. Для этого организовали специальное собрание, протоколы которого я лишь недавно прочла, разбирая архивы. Там все говорили то, что положено, абсолютно бездушные, выверенные речи. Но несколько человек встали на защиту мамы. Они же потом написали письмо в ЦК КПСС, где рассказали об этой ситуации. Мама заперлась на три месяца дома, страдала и плакала. И вдруг ее вызывают в отдел культуры ЦК. Начальник увидел маму и говорит: «Я очень занят, у вас 10 минут». А она в ответ: «Я буду говорить три часа. И если вы меня не выслушаете, я немедленно, прямо здесь, выброшусь из окна». В результате ее восстановили в театре, но она сразу же написала заявление об уходе — не могла оставаться там, где с ней так несправедливо поступили. Мама вообще была очень гордой женщиной, и очень многие решения в ее жизни связаны с этим свойством характера…
После окончательного ухода из Театра имени Ленинского комсомола мама устроилась в «Москонцерт», ездила по всей стране с агитспектаклями. Как правило, по районным центрам, поселкам, в ужасных условиях, на грузовике, на лошадях, выступая по сельским клубам, зарабатывая копейки. Жила в рабочих общежитиях, в «домах колхозника». На таких гастролях она и познакомилась с моим отцом, Владимиром Никитиным. Он был аккомпаниатором, баянистом — красивый, высокий, статный, черноволосый, женщинам очень нравился. Папа эффектно ухаживал, и мама влюбилась. Но потом пути их разошлись: папа уехал к себе в Куйбышев, а мама — в Москву. Через некоторое время она поняла, что беременна, и очень обрадовалась — давно хотела ребенка. А через три месяца папа сам приехал в Москву, нашел маму и, даже не зная о ее положении, сделал предложение. Они поженились, папа устроился в тот же «Москонцерт», аккомпаниатором к самой Лидии Руслановой. Когда я родилась, он полюбил меня безумно…
Их брак, я считаю, разрушила гастрольная жизнь. Папа, эффектный, интересный мужчина, пользовался большим успехом у женщин. До мамы постоянно доходили слухи о его увлечениях. Она не хотела верить, до тех пор пока не нашла у него в кармане любовную телеграмму одной актрисе, не буду называть ее имени. Вероятно, красивый мужчина не может принадлежать только одной женщине… Мама долго боялась в это поверить, но потом пришлось. Она порвала с отцом сразу. Подала на развод, отказала ему во встречах со мной, попросила больше не звонить. Папа ответил: «Приду посмотреть на свою дочь, когда ей исполнится 16 лет». Прошли годы, мама остыла и зла на него совершенно не держала. Позже я узнала, что ее подруга, у которой мы бывали на даче, и есть та самая актриса «из телеграммы». Я удивлялась: «Как ты с ней дружишь? Ты ведь из-за нее с отцом разошлась!» Мама ответила: «А чем она виновата, что так получилось? Да и было ведь это давным-давно».
С папой я действительно увиделась только в 16 лет. Так вышло, что мама случайно встретилась с ним на рынке. Мы с бабушкой и дедушкой жили на даче в Подмосковье. Ждали маму с покупками. И вот она заходит с неизвестным мне мужчиной и объявляет: «Знакомься, Таня, это твой отец». Я в ужасе, потому что мне бабушка и дедушка всю жизнь внушали, что он пьяница, альфонс, что мама тащила на себе всю семью. Но папа выглядел абсолютно нормально, а пообщавшись с ним, я поняла, что он, возможно, несколько инфантильный, но абсолютно бескорыстный человек. Желая сделать мне подарок на день рождения, он в тот же день повез меня к себе. Открыл шкаф, вынул оттуда шубу своей жены и хотел ее мне подарить. Я отказалась… Он тогда был женат неизвестно в какой раз. Может быть, действительно мама была права и не стоило винить ту актрису в их расставании? Ведь она с отцом тоже пробыла совсем недолго.
Маму начали приглашать в кино еще до моего рождения. Сначала это были какие-то совсем небольшие роли в фильмах «Рядом с нами», «Крылья». А потом ее заметил режиссер Алексей Салтыков и пригласил на главную роль в своей картине «Бабье царство». Я тогда уже ходила в школу, с нами жила бабушка, и я помню, что мамы никогда не было дома. Она пропадала в киноэкспедициях, на натурных съемках. И никаких каскадеров, дублеров. Она рассказывала, что, когда нужно было, чтобы ее героиня правила лошадью, стоя на телеге на полном ходу, ей пришлось сделать это самой. Было очень страшно, но она справилась.
После выхода фильма на экраны маму я чаще видеть не стала, даже наоборот. Ее приглашали на кинофестивали, актерская карьера пошла на взлет. Честно говоря, я так и прожила, под присмотром бабушки, лет до тринадцати. «Бабье царство» сильно изменило мамину жизнь. В Испании, куда она отправилась, чтобы представлять картину, мама познакомилась с инженером Антонио Хосе Гарсией Гонсалесом. Ребенком он жил в СССР, учился здесь, знал русский язык как родной, и его попросили сопровождать советскую делегацию. Фестиваль закончился, мама уехала, но Антонио не мог ее забыть. Прилетел в Москву и сделал предложение. Вскоре они поженились. Ради того, чтобы жить вместе, Антонио поначалу был готов переехать в Москву, найти здесь работу, с его знанием языка это было несложно.
Мама никогда не предлагала Антонио жить в нашей квартире, вероятно, они где-то снимали жилье. Может быть, еще и потому, что я сразу приняла его в штыки. Это был замечательный, добрый человек, но я безумно ревновала его к маме, которая впервые за многие годы начала уделять мне свое свободное время. С появлением этого мужчины в нашу семью пришло благополучие. Мама была счастлива и словно расцвела. У нее появились шуба, множество платьев и украшений. Меня тоже приодели, помню замшевые сапоги, джинсы, какие-то красивые платья, а еще фломастеры, жевательную резинку и иностранные открытки с потрясающими видами Испании. Перелом в моем отношении к Антонио случился, когда мы все вместе поехали отдыхать на юг и сняли в Сочи роскошный люкс с видом на море. Именно тогда я поняла, что Антонио очень любит маму и делает ее счастливой. Несмотря на мое поведение, он все время смотрел на меня с такой добротой! И сердце мое растаяло.
Но не все так безоблачно было в отношениях Антонио и мамы. Улыбчивый испанец ревновал актрису Римму Маркову ко всему: к коллегам, к друзьям, к работе, даже к стране. Мама была отчаянной патриоткой и никогда и подумать не могла, что покинет родину. А Антонио, в свою очередь, тянуло в Испанию, там были дом, работа, родственники и друзья. К тому же он с трудом переносил принятый в актерской среде «семейный» стиль отношений: все эти поцелуйчики, объятия, компании, которые собирались у нас дома. Когда мама первый раз поцеловалась с каким-то мужчиной, Антонио весь побелел. Мама успокаивает его: «Ты что, это же мой друг, мы с ним вместе учились, вместе снимались». А для испанского мужчины это было просто немыслимо: ну как это, его жену кто-то целует или обнимает? И в конце концов Антонио сказал: «У меня в Испании работа, там деньги, там дом. Давай поедем туда. Только ты, конечно, не будешь заниматься актерством. Родишь ребенка…»
Для мамы это было немыслимо. Популярность, расцвет карьеры пришли к ней слишком поздно, маме было уже за 40. И бросить любимую работу, творчество ради жизни домохозяйки, в чужой стране, без языка, без друзей… Да и я наотрез отказалась бы поехать с ними. Не нужно забывать и родителей, и любимого брата, которого мама продолжала опекать как сына. В общем, она сказала: «Нет, я не поеду». И Антонио отправился к себе на родину один…
Наверное, это для кого-то звучит странно — не могла оставить брата. Брату-то уже 40 лет! Леонид Марков более 10 лет успешно проработал в Театре имени Ленинского комсомола, потом в Театре имени Пушкина, затем в Театре имени Моссовета. В середине 70-х произошел и прорыв в кино. Он снялся в одной из главных ролей в «Красном и черном» Герасимова. Сыграл роль Урбенина в фильме «Мой ласковый и нежный зверь» Эмиля Лотяну, в знаменитой комедии Рязанова «Гараж» создал образ профессора, ушедшего к «смазливенькой любовнице». Сколько его помню, дядя был исключительно интеллигентным, скромным и очень застенчивым человеком. Может, потому ему и удавалось так хорошо играть героев XIX века. Он же еще великолепно рисовал. На всем, что попадется под руку. Знаете, какая-нибудь дощечка от ящика, он возьмет и набросает на ней пейзаж. А ведь нигде не учился.
Почему-то актеры любят рассказывать байки о похождениях дяди, мол, пил, за женщинами бегал. Я никогда в жизни его не видела не то что пьяным, даже выпившим. Что касается женщин, то это скорее они за дядей ухаживали. Он женщинам очень нравился. Но дядя Леня долго не мог найти свою половинку. Несколько раз женился, и каждой его избраннице приходилось принять тот факт, что главная в жизни дяди — сестра. Они ее воспринимали как требовательную свекровь. Мама и вела себя так. Выжидала, например, когда брат с женой поедут в гости к друзьям, а сама отправлялась к ним в дом, делала уборку, приводила вещи брата в порядок, готовила. Все ради любимого Ленечки! Неудачный третий брак довел дядю до депрессии.
Он даже перестал ходить на работу в театр. К счастью, там знали, что сестра способна поднять его на ноги. Позвонили Римме, она пошла на квартиру к брату, отругала его, заставила подняться с дивана, привела в приличный вид и отправила на репетицию. Леонид Васильевич ее во всем слушался, так привык с детства. Дяде Лёне было уже 43 года, когда он встретил Лену, инженера по профессии, они познакомились где-то на съемках. Новая супруга была на 17 лет моложе мужа, но они были родственные души. Мы поражались, что дядя Леня и Лена так много времени проводят вместе и не могут наговориться. Им никогда не было скучно вдвоем. И произошло неизбежное, найдя свое счастье, дядя стал меньше внимания уделять сестре. Но мама была этому даже рада. Она поняла, что брат теперь в надежных руках.
Еще одним мужчиной, к которому мама относилась почти как к брату, был Иннокентий Смоктуновский. Он сам считал ее своей крестной в профессии. Римма Маркова — одна из тех, благодаря кому Иннокентий Михайлович принял решение отправиться в Москву, пытать счастья на столичных театральных подмостках. Было это так: мама с дядей приехали в Махачкалу, к родителям на каникулы. Дедушка им сообщил, что в театре появился необычайно талантливый артист — Смоктуновский. Мама и Леня пошли посмотреть на Хлестакова в его исполнении. После спектакля выразили свое восхищение Смоктуновскому и в один голос сказали: «Вам надо в Москву!» Для Иннокентия Михайловича они были такие «столичные штучки», мнение и пример которых имели решающее значение. Через год он уже служил в Театре имени Ленинского комсомола и там же встретил свою будущую жену, Суламифь, которая работала в театре костюмером. Кстати, на какое-то время Смоктуновский нашел приют в той самой каморке, где, будучи студентами, ночевали мама и дядя Леня.
Прославившись, Иннокентий Михайлович никогда не забывал о той судьбоносной встрече с моей мамой, говорил: «Римма, сестра моя! Без тебя не было бы меня». Всю жизнь наши семьи дружили, и когда тяжело заболела моя бабушка, Иннокентий Михайлович приезжал к ней в больницу, чтобы поддержать. Смоктуновский всегда помнил, как когда-то бабушка тепло принимала и подкармливала молодого актера. Я бывала в доме Иннокентия Михайловича, видела его дочь Машу, которая только окончила хореографическое училище. Она танцевала в театре, уже начинала сниматься вместе с отцом в кино. И со вдовой Смоктуновского я общалась до последних дней ее жизни.
Другая дружба мамы, с Нонной Мордюковой, могла б и не сложиться. Ведь в картине «Бабье царство» должна была играть Нонна Викторовна, а роль отдали маме. Позже, несмотря на соперничество, они подружились. Мы жили рядом, и Нонна Викторовна была частой гостьей в нашем доме. Это по ее протекции Михалков пригласил маму на яркую роль администратора гостиницы в картину «Родня». Когда Нонна Викторовна рассказала Никите Сергеевичу, что моя мама увлеклась карате, он сказал: «Это обязательно нужно использовать!» И придумал эпизод, где администратор гостиницы разучивает приемы карате… Да, у моей мамы было такое увлечение, и не у нее одной. Когда при Театре киноактера организовали курсы, туда пошли Надежда Румянцева, Зинаида Кириенко… Маме уже точно было за пятьдесят, когда она начала, но занималась очень долго, с увлечением.
Мама дружила лишь с теми, кому не мешало одно своеобразное ее качество — она не могла говорить неправду. Для мамы даже сказать кому-то по телефону, что меня нет дома, по моей просьбе было трудно! Совершенно не могла ни в чем притворяться. Я кипятилась: «Это же элементарно. Ты же актриса! Скажи: «Ее нет дома». И положи трубку». Она отвечала: «Я не могу врать». Тем, кто любил лесть и похвалу, в компании Марковой было некомфортно. В ней не было никакой двойственности. Мама в жизни всегда оставалась самой собой. Если ей человек неприятен, она не только не станет с ним общаться, но зачастую скажет ему это прямо в лоб.
Так произошло с режиссером Бекмамбетовым, прославившимся фильмом «Ночной дозор». Тимур предложил ей роль ведьмы, как он говорил, потому, что увидел, как она сыграла волшебницу в какой-то сказке. Я, правда, не припомню, чтобы мама в чем-то подобном играла. Бекмамбетов пришел к нам такой обаятельный, милый… Мама, как, кстати, и ее подруга Мордюкова, мгновенно очаровывалась — сразу вся душа нараспашку. Если ей человек нравился, не важно, что про него говорят, вот люблю, и все. И она совершенно не насторожилась, когда Тимур ей сказал, что весь сценарий еще не готов, а есть только ее кусок. Мама согласилась, не представляя, о чем фильм. Она думала, что играет аферистку, не знала, что это роль колдуньи, ведьмы.
При этом мама всю жизнь сторонилась таких ролей, не любила мистику, опасалась вторгаться в эту область. Ей в свое время предлагали Вангу играть, она отказалась, несмотря на то что могла бы заработать хорошие деньги. В результате, когда вышел «Ночной дозор», мама очень тяжело переживала. Во-первых, она обиделась, что режиссер, можно сказать, «смухлевал», не дал ей весь сценарий. Во-вторых, ее обижали высказывания коллег из старой гвардии, что, мол, все они якобы отказались от этой роли, а вот Маркова согласилась! Она даже со священником советовалась, он ее успокаивал…
Правда, после выхода фильма на маму обрушился такой вал популярности, ее стали приглашать в другие картины, брали интервью, звали на телевидение. Но, думаю, во вторую часть «Дозора…» мама пошла не из-за славы, а из чувства ответственности. Несмотря на свою обиду, она понимала, что в продолжение не могут взять другую актрису. Были ли какие-то материальные выгоды? Ну да, гонорар за «Дозор» позволил нам починить забор на даче… Но никакими деньгами нельзя измерить то, как эта вдруг свалившаяся на маму популярность изменила ее жизнь. На 80-м году жизни у нее началась третья молодость. Последние годы мамы прошли очень активно. Но несмотря на занятость, на проблемы со здоровьем, она старалась заботиться обо мне и о близких так же, как привыкла это делать всю жизнь. Последние ее слова были: «Как охраняла вас на земле, так и буду охранять с небес». И я думаю, это так и есть.
