«Я вообще не люблю все эти острые ощущения. Например, на трассе не езжу в левом ряду, ведь там часто носятся какие-то безумцы. Но в кино иногда приходится влезать в шкуру экстремала», — рассказывает звезда сериала «Склифософский» на телеканале «Россия» Ольга Павловец.
— Ольга, сейчас на телеэкраны выходит сразу несколько проектов с вашим участием...
— И что особенно приятно, мои героини там совершенно разные, как и эпохи, обстоятельства, в которых они существуют. В сериале «Банда «ЗИГ ЗАГ», который покажут 28 января, я играю реального исторического персонажа — Анну Чекур, жительницу блокадного Ленинграда.
— Странное название у банды...
— Расшифровывается «Защитники интересов Германии — Знамя Адольфа Гитлера». Да, это исторический факт: появилась в осажденном Ленинграде такая вдохновленная фашистами преступная группировка, которая подделывала продуктовые карточки. Для города, в котором люди получали в день по 125 граммов хлеба, это было не просто мошенничеством, а сознательным уничтожением советских людей. Чекур была одной из этих преступниц. Но мне не хотелось рисовать Анну одними черными красками, мне было важно показать — почему она так поступает. Ведь когда ее приходит вербовать бандитка Зинаида (героиня Кати Вилковой), мы видим, что у Анны больной ребенок и его нечем кормить. Искусительница спекулирует на этом, дразня несчастного малыша едой на глазах Анны. Измученное сердце матери не выдерживает, и она соглашается стать пособницей преступников.
В итоге ее ловят: сцена, в которой Анну допрашивают герои Игоря Петренко и Саши Устюгова, просто душераздирающая. К слову, этот эпизод и многие другие снимали в подмосковном институте — огромном здании 40-х годов, давно заброшенном. Зима, а помещение не отапливается! Конечно, много локаций было в историческом центре Петербурга. Например, большую массовую сцену снимали у университета. С одной стороны, вот так погружаться в другую эпоху, в ее атмосферу, путешествовать во времени — это очень интересно, в этом большое очарование актерской профессии. Но, когда работаешь над подобными драматическими историями, таким психологически сложным материалом, это требует от тебя особых душевных затрат...
— Если с Анной Чекур телезрителям только предстоит познакомиться, то вашу Полину Пастухову из «Склифосовского» они давно знают и любят. Сейчас этот сериал вновь идет на канале «Россия», причем показывают и новые эпизоды. В свое время, в четвертом сезоне Полина из истории исчезла — по сюжету вместе с мужем-медиком переехала в Геленджик. Но в десятом они вернулись в Москву, в Склиф. Почему так произошло?
— Наверное, потому что зрители в соцсетях писали: «Верните Пастуховых!» (Смеется.) А если серьезно, то сюжеты, как известно, пишут сценаристы. Другое дело, что у нашего бессменного режиссера Юлии Владимировны Красновой есть полномочия что-то изменить в этой истории. Она имеет «чуйку», понимает, куда вести сериал, чтобы постоянно поддерживать внимание зрителей. Что касается возвращения наших с Димой Миллером героев, то сложилась любопытная ситуация: Пастуховы вернулись «в реальном времени» — и на экране, и по сценарию наша пара отсутствовала шесть лет. Поэтому обошлось без титра «Прошло двадцать лет». Кстати, в 11-м сезоне моя героиня запела. Юлия Владимировна в прошлом году увидела передачу «Привет, Андрей!», в которой я исполнила под гитару одну песню. И она решила, что Полина тоже должна петь. Для этого выбрали известный эстрадный хит. На песню покупали права, брали согласие у автора — в общем, все серьезно.
— А какие медицинские навыки вы приобрели благодаря съемкам в «Склифосовском»? Максим Аверин рассказывает, что теперь руки моет как настоящий хирург — чуть ли не до плеч...
— А я мастерски надеваю резиновые перчатки! В первые съемочные дни у меня получалось неловко. Но сейчас я делаю это одним лихим жестом, как настоящий врач. Что касается остальных манипуляций, тут сложнее... Моя героиня — старшая медсестра. В кадре мне достаточно часто приходится делать уколы и перевязки, ставить капельницы. Поэтому на площадке всегда присутствуют врачи-консультанты, которые нам, актерам, все подробно объясняют и показывают. Но, если честно, в экстренной ситуации я вряд ли сумею правильно сделать укол.
— В вашей фильмографии уже более 80 фильмов. А как вы вообще попали на съемочную площадку?
— В детстве я мечтала не о кино, а о театре. Я же росла закулисным ребенком. Мои родители — актеры. Папа играл в питерском ТЮЗе (мы с ним, к слову, однажды вместе снялись — в фильме «Тень», сыграли отца и дочь). Мама недолго проработала в Ленинградском театре имени Ленинского комсомола, а потом стала известным педагогом сценической речи (среди ее учеников — Дмитрий Нагиев, Евгений Дятлов, Зоя Буряк). Артистами были и мои бабушка с дедушкой — Ольга Пенчковская и Владимир Кочетков, а дядя — народный артист России Юрий Кочетков работал главным режиссером Астраханского ТЮЗа.
Неудивительно, что я грезила театром. В шесть лет вышла на сцену в роли Снегурочки — заменила заболевшую девочку, которая играла эту роль. В семь — поехала с родителями на свои первые театральные гастроли. Одновременно с общеобразовательной школой училась в школе искусств — там были серьезные музыкальные занятия. Получив аттестат, поступила в Санкт-Петербургскую академию театрального искусства. И с первого курса играла в театре «Буфф», которым руководил мой мастер Исаак Штокбант.
Но к окончанию вуза желание работать на сцене у меня улетучилось. Столкнувшись с реальностью, я утратила романтические иллюзии о служении Мельпомене. (Улыбается.) И стала мечтать о кино. Хотя свое первое появление на съемочной площадке помню плохо — это был эпизод в «Улицах разбитых фонарей — 2». В то время кино вообще снимали мало, сериальный бум еще не начался. Ситуация изменилась в 2003 году — когда я как раз оканчивала вуз. Незадолго до этого вышла «Бригада», которая стала прорывом в сериальной отрасли. И на крыльях своей мечты о кино я буквально полетела в Москву.
— Где довольно быстро получили свою первую главную роль — в детективном сериале «Стилет 2»...
— Это была эпоха криминальных, детективных сериалов — по-моему, практически только их и снимали... Благодаря «Стилету 2» я застала мэтров, которые творили еще в советскую эпоху и привыкли к кропотливому подготовительному процессу. И это касалось не только режиссера Михаила Иосифовича Туманишвили, который тщательно работал с актерами, подробно разбирал роль, характер персонажа. У нас были чудесные операторы, художники по гриму, костюмеры. Помню, как долго искали прическу для моей героини, и в итоге выстригли челку… Сейчас снимают в разы быстрее. А в таких обстоятельствах очень важна четкая командная работа и талантливые участники всей съемочной группы. При этом условии и в сжатые сроки можно снимать качественно, с любовью и в итоге сделать проект, который станет популярным. «Склифосовский» тому подтверждение.
— А что с тех пор кардинально изменилось в кино с технической стороны?
— Ну, с пленочными камерами, которые шумно работали, я уже не сталкивалась. А вот озвучку, которой сейчас обычно не бывает, еще застала. Именно питерские проекты, включая «Тайны следствия», до последнего отдельно озвучивались, тогда как Москва давно уже снимала живым звуком.
— Для актера тут есть какая-то разница?
— Для меня — да. Когда пишется чистый звук, на площадке не должно быть никаких посторонних шумов. Нельзя лишний раз зашуршать бумажкой, и обниматься нужно осторожно, чтобы не задеть прикрепленный микрофон — ни у себя, ни у партнера. Актерски мне это мешает: играешь, проживаешь эмоцию и тут еще должна следить, чтобы не испортить что-то по звуку. Поэтому я любила озвучку, хотя на нее тратилось дополнительное время. Мне нравилось, что я могу что-то исправить в готовой сцене, доработать.
— В «Тайнах следствия» ваша героиня следователь. В одном интервью вы сказали, что благодаря сериалу досконально изучили Уголовный кодекс.
— Это, безусловно, преувеличение. Но я всегда должна четко понимать, о чем говорит моя героиня, что она делает. И это прекрасная сторона актерской профессии! Когда мой персонаж связан с каким-то ремеслом, всегда стараюсь покопаться в материале. Недавно снималась в сериале «Адмирал Кузнецов». У меня роль Зинаиды Штерн — женщины-ученого, которая разрабатывала систему траления подводных мин. У меня было очень много специфического, построенного на технических терминах текста. И я его не просто заучивала, зубрила, а пыталась понять, о чем говорю, что это за система, почему ее создание так важно.
Вообще, в кино могут понадобиться самые разные навыки. В кадре я нередко сажусь за руль. В последние годы это всегда были авто с коробкой-автоматом, потому что на таких большинство людей ездит (хотя я училась водить на механике). И вот прошлым летом приезжаю я в Минск, на съемки второго сезона сериала «Дела житейские». А там выясняется, что мне не смогли найти точно такую же машину, какая была у моей героини в первом сезоне. Есть такого же цвета, но на механике. Вот и пришлось мне вспоминать подзабытые навыки и на высоких каблуках лихо управляться с педалями. И ведь в кадре важно не просто проехать, а остановиться точно на той точке, которую тебе обозначил оператор.
А в сериале «Афганский призрак» в сцене погони мне довелось мчаться на стареньком «Жигуленке» с разбитым лобовым стеклом. На съемках приходится порой что-то такое вытворять, что в обычной жизни никогда не сделала бы, я вообще не люблю все эти острые ощущения. Например, на трассе не езжу в левом ряду, ведь там часто носятся какие-то безумцы. Но в кино иногда приходится влезать в шкуру экстремала.
— После какого проекта вы почувствовали себя популярной?
— Кто-то может сказать, что однажды проснулся знаменитым, а я — нет. У меня все шло поступательно, небольшими шажками. И до сих пор не могу привыкнуть к тому, что я популярная актриса. И всякий раз удивляюсь, когда меня узнают в кепке и в темных очках. Удивилась и этой осенью, когда с сыновьями отдыхала в Арабских Эмиратах и у меня попросил автограф управляющий отелем. Он оказался большим любителем русских сериалов.
— Вы выросли в актерской семье. Но своих сыновей почему-то не спешите брать с собой сниматься в кино...
— Макару уже 13, Андрею 6... Со стороны съемки — веселое занятие. Но на самом деле это стресс. Я много снимаюсь с детьми, и мне их жаль. С них же требуют, как со взрослых. А еще может попасться режиссер с расшатанной психикой, который сорвется на ребенка... Я уже двадцать лет снимаюсь, чувствую себя на площадке как рыба в воде, и то каждый съемочный день — непредсказуемый. Приходишь, а все идет не так, как планировалось. К тому же на площадке мне надо быть собранной все 12 часов (кстати, всегда хотела узнать, кто это придумал, что в кино смена теперь длится не 8, а 12 часов!) Но если рядом со мной будут сыновья, тут уж не сконцентрируешься. Вообще, не люблю на работе чувствовать себя как дома — «в тапочках».
— Но ваши фильмы сыновья смотрят?
— Смотрят, но без фанатизма. На днях мы с младшим сыном вечером шли мимо Театра имени Ленсовета — мы там неподалеку живем. Идем, разговариваем и вдруг встречаем Аню Ковальчук, у которой как раз закончился спектакль в этом театре. Аня у Андрюши спрашивает: «А ты смотришь «Тайны следствия»?» Он: «Нет». Аня смеется: «Как так? Ну-ка быстро, когда домой придешь, включай телевизор и смотри наш сериал!»
