21 октября отмечает 80-летие режиссер, актер, сценарист, продюсер, человек, награжденный несметным количеством премий, включая заветный «Оскар», счастливый отец, дед и прадед. Мы обратились к тем, кто работал с Никитой Сергеевичем, дружит с ним, чтобы услышать не просто поздравления в адрес юбиляра, а интересные истории, связанные с их знакомством и дружбой.
Константин Эрнст: «С долголетием в семье Михалковых все в порядке»
— Мы познакомились осенью 1993 года, когда у Никиты Сергеевича были не самые легкие времена: большинство СМИ пытались его растерзать или как минимум не давали возможности высказаться. Я решил сделать выпуск «Матадора» — «Братья» — про двух родственников, которые снимали тогда в ста километрах друг от друга: один — продолжение «Истории Аси Клячиной...», а другой — «Утомленные солнцем». И Михалков в том выпуске «Матадора» сказал все про всех и обо всем — ну как он умеет. Так мы и подружились.
Первый эпизод, который мы наблюдали и снимали, — это эротическая сцена между Никитой и Ингеборгой на чердаке. Его комментарии в адрес актрисы и оператора, увы, не вошли в финальный монтаж. (Смеется.) А если вообще и серьезно — Никита Сергеевич запомнился мне молодым, гиперэнергичным и точно понимающим, что он делает.
— Как, по-вашему, изменился Михалков за эти годы? Что в нем осталось неизменным?
— Неизменной в нем осталась страстность.
— Какие фильмы Михалкова в вашем собственном кинорейтинге? И почему именно эти?
— Мои любимые: «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Неоконченная пьеса для механического пианино» и «Родня». Почему? Любовь не нуждается в объяснениях.
— Как вам кажется, в чем главный секрет творческого долголетия Никиты Сергеевича?
— С долголетием в семье Михалковых вообще все в порядке.
— Если бы вам нужно было описать Михалкова несколькими словами, какими бы они были?
— Жовиальный, страстный, нарушитель чужих и собственных границ.
— Что бы вы хотели пожелать ему в первую очередь — как режиссеру и человеку?
— Во-первых, здоровья. А во-вторых, некоторое время назад я случайно наткнулся на два объемных машинописных тома — блестящий сценарий фильма «Грибоедов» Никиты Михалкова, по разным причинам не реализованный в конце советской эпохи. Я желаю Никите Сергеевичу ответить «да!» на мое предложение и снять этот проект в сериальной версии — к радости российских кино- и телезрителей.
Евгений Миронов: «Я ответил первое, что пришло в голову»
У меня, к сожалению, было всего три коротких встречи с Никитой Сергеевичем как с режиссером. Познакомились мы, когда он пришел в Театр Табакова на спектакль «Звездный час по местному времени». В этой постановке я играл яркую характерную роль. После спектакля Олег Павлович Табаков позвал меня наверх в фойе, где они с Никитой Сергеевичем разговаривали. Через некоторое время Михалков спрашивает: «А где этот парень, который играл главную роль?» Табаков говорит: «Так вот Женя стоит!» — «Да нет, — стал возражать Михалков. — Там другой же парень был». И мне было очень приятно, что он не понял, что это я.
Прошло время, и как-то раз мне позвонил сам Никита Сергеевич и сказал: «Женя, у меня есть просто потрясающая роль! Мечта любого артиста! Фильм «Утомленные солнцем». Она не такая большая. Но давай начнем с этого. Приезжай на площадку». Я не успел попросить, чтобы прислали текст, как пошли гудки. Удивлен был, но думаю: окей. Приезжаю на съемки, меня переодели в костюм, я в процессе выяснил, что мой герой — командир танковой бригады. А дальше — полнейшее безумие: самолеты, танки — все должны быть в одном кадре. Прозвучала команда: «Мотор!» И началась полная импровизация. Комдив Котов в исполнении Михалкова куда-то побежал к танкам, я за ним. Ну и потом вот эта финальная сцена, в которой он спрашивает: «Как тебя зовут?» Поскольку я не знал ни имени, ни фамилии своего персонажа, то ответил первое, что пришло в голову. И это все удивительным образом вошло в фильм! Ну и я как-то понял для себя, что больше так сниматься не хочу даже у Михалкова. Позднее мы с ним встретились в фильме «Ревизор» — я играл Хлестакова, он Городничего. И вдруг приходит известие, что мы оба награждены за «Утомленные солнцем» на фестивале «Созвездие». Михалков за главную роль, а я за вот тот эпизод!
Следующая наша встреча состоялась, когда Никита Сергеевич предложил мне сниматься в фильме «Утомленные солнцем 2: Предстояние». Но тут я уже был опытный. Попросил, чтобы прислали текст заранее. Опять достаточно сложные съемки: зима, холод, очень большая массовка, репетируем сцену со штрафбатом. Мой герой, опытный офицер, дает бойцам наставления, как рыть и укреплять окопы. Подходит Никита Сергеевич, сует мне в руки фарфоровую чашечку с чаем и предлагает этот же мой текст произносить с чашечкой в руках. Я остолбенел: как и зачем эта чашечка оказалась в руках боевого офицера? Да еще в таких условиях! А потом понял, что эта чашечка из какого-то пионерского лагеря неподалеку для него большая ценность, символ мирной жизни. Она — последнее, что держит мой смертельно раненный герой в руках...
Я поздравляю Никиту Сергеевича с юбилеем и желаю ему и его близким здоровья!
Сергей Никоненко: «Никита очень верен дружбе»
Познакомились мы с Никитой Михалковым в 1966 году на советско-венгерской картине «Звезды и Солдаты» режиссера Миклоша Янчо. И сразу подружились, хотя по сценарию герой Михалкова расстреливает моего. В том же году, кстати, мы оба снимались в небольших ролях у Сергея Бондарчука в его «Войне и мире».
Никита с юных лет был востребован в кино, и за съемки его отчислили из Щукинского училища. Тогда Михалков перевелся во ВГИК на режиссерский. И я с гордостью могу сказать, что к становлению режиссера Никиты Михалкова имею самое непосредственное отношение, ведь я сыграл главные роли и в его студенческой работе «А я уезжаю домой» 1968 года, и в дипломном фильме «Спокойный день в конце войны» в 1970 году.
Вместе мы снимались и в советско-венгерской картине «Держись за облака». С Никитой Михалковым и Василием Шукшиным играли небольшие эпизоды в начале картины — трех чекистов. Съемки проходили в Будапеште. Помню, в баре отеля к нам стал приставать какой-то пьяный финн, выкрикивая фашистские лозунги. А объясняться было очень трудно — языка никто не знает. Финн не унимался, и тогда Никита ушел с ним куда-то в темноту. И, как я понимаю, усмирил одним ударом. Вернулся финн с окровавленной рожей и стал плясать казачок. Только тогда его увели.
Даже когда Михалков еще не снимал, его энергия, ум, харизма, желание работать всегда выдавали в нем неординарную личность. И каждая его картина это подтверждала. А в 1977 году он снял, по моему мнению, главный свой шедевр — фильм «Неоконченная пьеса для механического пианино», в котором мне тоже посчастливилось сыграть.
В ту пору Никита был очень предан дружбе. Бывало, позвонит: «Приезжай завтракать». Отвечаю: «Спешу — у меня дела». — «Серега, ты оставишь меня голодным — без тебя есть не буду!» Я восхищался и восхищаюсь родителями Михалкова — Сергеем Владимировичем и Натальей Петровной. Это были выдающиеся люди: глубокие в знании жизни, русской культуры и при этом очень простые в общении. Если я приезжал к Никите на дачу на Николину Гору, Наталья Петровна всегда звала меня на вечернюю прогулку перед чаем: «Сережа, вы не составите мне компанию?» И я охотно соглашался, чтобы послушать невероятные истории их семьи. И предки, и потомки Михалковых — Кончаловских очень талантливые, в самой превосходной степени.
Сегодня, к сожалению, созваниваемся редко. Видимся еще реже. Но наши дружеские чувства всегда с нами. Несколько лет назад Никита вручил мне специальный приз ММКФ «Верю. Константин Станиславский». А я в эти торжественные дни хочу сказать другу: «Дорогой Никита, поздравляю тебя с очень круглой и внушительной датой. Но поверь, что это не страшно. Я все это уже проходил. Главное, будь здоров, не забывай старых друзей и смотри вперед. Вперед и выше! Тебя народ очень любит, а друзья ценят!»
Евгений Стеблов: «Никита подошел ко мне и сказал: «Давай дружить»
С Никитой мы одногодки. Наши пути пересеклись еще в юности в театральной студии при Театре Станиславского, 65 лет назад. Потом мы оба вытянули счастливый билет, снявшись в картине Георгия Николаевича Данелии «Я шагаю по Москве». Но тогда были просто товарищами, а вот подружились на съемках картины Даниила Храбровицкого «Перекличка» — и, как выяснилось, на всю жизнь. Мы с Михалковым играли бойцов одного танкового экипажа: он — командир, я — заряжающий. Вместе проходили спецподготовку. Я научился водить танк Т-34, это оказалось несложно. Много там было острых моментов, например, я на этих съемках уронил боевой 25-килограммовый снаряд с капсульным взрывателем, но, на мое счастье, он упал на ветошь и не взорвался, иначе бы мы сейчас с вами не разговаривали.
Третьего члена нашего танкового экипажа играл таджикский артист Шавкат Газиев. И вот один раз мы собрались у Никиты в номере. Михалков лежал на кровати, я стоял, а Шавкат сидел на подоконнике. Спорили мы о природе подвига — такие серьезные темы нас занимали. По моему мнению, истинный подвиг — это тот, который совершается бессознательно. А Никита считал, наоборот, что это осознанный поступок. Он всегда любил рассуждать о народе, о патриотизме, а я возьми да и ляпни: мол, что ты знаешь об этом… Никиту это очень задело, он приподнялся на кровати, и я почувствовал, что он может мне сейчас двинуть… Шавкат быстро среагировал, погасил конфликт: «Ребята, ребята, вы чего?» Следующий день в группе был выходным. Осветители играли в волейбол во дворе гостиницы. Я в окно увидел, что Никита стоит и наблюдает за игрой, и тоже спустился во двор, подошел к нему. А он вдруг повернулся и сказал так серьезно и трогательно: «Давай дружить». С тех пор и дружим.
Конечно, мы ходили друг к другу в гости и я познакомился с его чудесными родителями. Я тогда в коммунальной квартире жил. И потом свою коммуналку увидел в фильме Михалкова «Пять вечеров» — какие-то отдельные элементы нашей обстановки Никита воспроизвел в картине.
В 1976 году Никита предложил мне сыграть одну из главных ролей в «Неоконченной пьесе для механического пианино» — Трилецкого. Но потом я сдуру соблазнился заграничными съемками в советско-чешском фильме. И когда возвращался в Москву из Брно, мы попали в жуткую аварию. У меня правая рука от плеча до локтя была переломана, висела как плеть. Я перенес две сложнейших операции в Праге. Никита ждал меня. Группа «сидела» на натуре в Пущино, а погоды не было. Но моя реабилитация затянулась. Михалков даже предлагал мне сниматься в гипсе. Но я сказал: «Слушай, играй сам. У тебя, конечно, другая индивидуальность, но зато ты знаешь, что тебе нужно для картины в целом». Получается, я его благословил на эту роль, и он сыграл!
Никита для меня совершенно не чужой человек, я бы даже сказал — родной. Знаю, что в любой момент могу снять трубку и набрать ему. Да и он, бывает, звонит. Реже, конечно, чем раньше, — у каждого уже сложился определенный стиль существования, нам все-таки по 80 лет будет. Накануне юбилея хочу пожелать ему бодрости духа. Я с огромным интересом и сочувствием отношусь к его работе в «Бесогоне». Эта его документально-публицистическая деятельность мне очень по душе. Считаю, что он большой молодец!
Александр Пашутин: «Мечтаю встретиться с Михалковым на корте»
Познакомились мы с Никитой в 1960 году, когда я вернулся из Суворовского училища и меня приняли в театральную студию при Театре Станиславского, где занимался и Михалков. После студии наши творческие пути разошлись, но не жизненные — мы постоянно встречались на футбольном поле. По воскресеньем собирались на закрытом стадионе ЦСКА, да и на других площадках, замечательной актерской компанией: и Саша Пороховщиков с нами играл, и Олег Янковский, и Миша Кокшенов... А в 1981 году я узнаю, что Никита играет в большой теннис. Думаю: «А почему я не играю?» И вот во время съемок фильма «Профессия — следователь» в Таллине я купил себе первую ракетку. И с тех пор с Никитой мы стали встречаться на любительских теннисных турнирах. Я и сегодня мечтал бы вновь встретиться с ним на корте. А уж если пригласит сниматься, полечу, не читая сценария! Работа с Михалковым — всегда наслаждение и незабываемое общение. В его картине «Утомленные солнцем 2: Предстояние» я сыграл небольшую роль начальника лагеря. И что мне было приятно, Михалков-режиссер принимал все мои актерские предложения. Например, когда на лагерь происходит авианалет, а герой Михалкова сбегает, я предложил, чтобы у моего погибшего начальника в руках горело личное дело Котова. Никита Сергеевич так и снял. А какая у него съемочная команда! Какие условия он создает для артистов! У каждого — личный вагончик с душем, с местом для отдыха. Валентин Гафт, который играл матерого заключенного лагеря — еврея по прозвищу Пимен, подошел ко мне: «Когда закончатся съемки, подойду к Никите и спрошу: «А сколько я тебе должен?» Михалков был потом в восторге от этой шутки Гафта.
Сегодня смотрю каждый выпуск программы Никиты Сергеевича «Бесогон». Пересматриваю даже в повторах. Какая смелая передача — просто фантастика. И все «по чесноку». Пожелаю тебе, Никита Сергеевич, одного — беречь свое здоровье. В нашем почтенном возрасте нельзя перетруждаться и загонять себя. Прислушивайся к своему организму. А все остальное у тебя есть: и прекрасная семья, и награды, и авторитет в обществе.
Николай Лебедев: «От Михалкова я получил три удара...»
Первый удар под дых Никита Михалков нанес мне еще в восьмидесятые. Я был влюблен в одну прекрасную девушку, а девушка была влюблена в Михалкова. Мы снова шли в кино, я смотрел на спутницу, а она — на экран, где блистал неотразимый Никита Сергеевич в роли Паратова. И я понимал: шансов у меня нет.
Потом Михалков нанес второй удар. Это было уже в начале девяностых, когда наше кино умирало у меня на глазах — и я жутко страдал от этого. И вдруг появляется фильм, который сшибает с ног. Оказалось, что живо наше кино — пульсирует яростной эмоцией, кружит голову, пробирает до дрожи. Я посмотрел «Утомленные солнцем» — и был потрясен. А утром пришло известие: фильм получил «Оскар»! Кажется, никогда в жизни я не был так счастлив.
Бог любит троицу — случился и третий удар. Я сделал свой дебютный фильм «Змеиный источник», а Никита Сергеевич взял и разнес его в пух и прах. Если бы кто-то другой — я бы и ухом не повел. Но критика исходила от автора обожаемых мной «Пяти вечеров», «Неоконченной пьесы…», «Рабы любви» — и было мне, скажем честно, некомфортно.
«Ты на меня не обижайся, я искренне говорил!» — сказал мне Михалков много позже. «Не обижаюсь. Знаю, что искренне». — «Но ты молодец! Удар держать умеешь».
Как-то раз мы оказались вместе в поездке. До этого я знал выдающегося режиссера, чьи фильмы бесконечно ценю, — трепетного, нежного, сильного. Знал коллегу — человека жесткого, строгого, порой сурового. Знал продюсера Михалкова — он всегда помогал. Когда решался вопрос, кого утвердить на главную роль в фильме «Легенда № 17», Михалков болел за другого исполнителя, но видел, что я бьюсь за Данилу Козловского, — и поддержал. А в той поездке я впервые познакомился с другим Михалковым — необыкновенно открытым, ребячливым, смешливым, бесконечно обаятельным, с фантастическим чувством юмора и самоиронии. Если слышу теперь: «душа компании», тут же вспоминаю о нем. Мы шли по пустынному ночному городу и только что на одной ноге не скакали — хотя, если честно, Михалков как раз и скакал. И был он несравнимо моложе всех вокруг. И я подумал: прекрасная девушка, в которую когда-то был влюблен, сделала правильный выбор. Михалков — личность без границ. И в искусстве, и в жизни. Его влияние на кино — наше и мировое — невозможно переоценить. Он создал целые миры. И — удивительную семью, которая эти миры продолжает и развивает. Он остается таким же юным и пылким, азартным и кипучим, как тогда, когда «шел по Москве».
Здоровья вам, мира и добра, дорогой Никита Сергеевич! Спасибо за сотворчество на фильмах «Легенда № 17», «Экипаж» и «Кракен», которые я делал в вашей студии «ТРИТЭ» вместе с вами. Спасибо за все «солнечные удары», вдохновение и свет, который вы принесли в наше кино и в наши жизни. С юбилеем!
