Маргарита Суханкина: «Я боялась летать с Разиной»

«Звукорежиссер отключил Разиной микрофон... Светлана развернулась и со всего маху ударила меня микрофоном по голове».
Инна Фомина
|
26 Сентября 2012
Фото: Юрий Феклистов

«Звукорежиссер отключил Разиной микрофон. Гремела музыка, и слышать ее ругань в мой адрес могли только те, кто стоял непосредственно у сцены. Но Светлану это только еще больше разозлило: она развернулась и со всего маху ударила меня микрофоном по голове...»

— Весь сентябрь мне звонят друзья. Говорят: «Рита, мы прочли, что рассказывает о тебе Разина, — это же невыносимо! Как же так можно?» Но это понимают те, кто хорошо меня знает. А остальные люди — моя публика, между прочим! — боюсь, могут отреагировать иначе.

Ведь это уже второй раз, когда солистка, уходя из группы «Мираж», дает интервью, в котором я предстаю монстром. Сначала так поступила Наташа Гулькина, теперь вот Светлана Разина. И если в первый раз я стерпела, не стала ничего комментировать, как бы ни было мне обидно, то теперь, видимо, пришла пора рассказать, как все случилось на самом деле. Иначе этот снежный ком лжи не остановить...

Ни один другой музыкальный коллектив не сотрясают такие скандалы, как наш «Мираж». Должна же быть для этого какая-то причина! Говорят же — дыма без огня не бывает... Если судить по интервью моих бывших партнерш — Наташи и Светы, — то выходит, что эта причина — во мне. В моем якобы невыносимом характере и звездной болезни. Интересно, как в таком случае объяснить, что, когда Наташа со Светой в 80-х годах работали в «Мираже» в паре, а меня еще и в глаза не видели, они вели между собой настоящую войну, меряясь, чья «корона» шире...

Это теперь они снова общаются, а тогда дело кончилось полным разрывом и длительной взаимной ненавистью. Так кто виноват, что «Мираж» раздирают внутренние противоречия? Если честно, я думаю, что причина — в самой идее группы и, как это ни смешно, даже в названии. Ведь на оптическом обмане изначально все и было построено! На сцене «Мираж» изображали вовсе не те люди, которые реально являлись костяком группы...

Читаю, как Гулькина и Разина рассказывают, что я «словила звезду», начав выступать в «Мираже» в нулевых годах. Улыбаюсь — звездной болезнью я переболела значительно раньше, когда была солисткой детского хора Попова.

Рита — звезда Большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения...
Рита — звезда Большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения...
Фото: Фото из личного архива Маргариты Суханкиной

Мы тогда ездили по всему миру: в Турции пели на турецком, в Голландии — на нидерландском... И мне удалось настолько отточить произношение, что голландцы приняли меня за свою. Помню, после концерта они окружили меня, аплодировали и восклицали: «Прима! Прима!» А мне то ли 12, то ли 13 лет. Ну как тут уберечь крышу, чтобы не снесло? В общем, я начала командовать другими хористами: ты встань там, а ты иди сюда… Изображала из себя главную. Но дети быстро поставили меня на место: «А чего это ты стала вдруг таким тоном общаться? Давай-ка, спускайся с небес обратно на землю». Ну я и успокоилась...

Есть такая работа: открывать рот под фонограмму

Мечта стать оперной певицей привела меня в консерваторию. Я уже училась там, когда друг детства — композитор Андрей Литягин — предложил мне стать солисткой созданной им группы.

Конечно, я наотрез отказалась. Какая эстрада, вы что?! Андрей верил, что рано или поздно я изменю свое решение, но рассудил, что ждать у моря погоды глупо. И попросил меня записать фонограммы его песен, что я и сделала — с условием, что моя фамилия не будет нигде упоминаться. А потом Литягин набрал коллектив, лицами которого в разное время перебывали 18 солисток. И «Мираж» взорвал хит-парады. Под этой маркой на сцену выходили и Наталья Гулькина, и Светлана Разина, и Ирина Салтыкова, и Наталья Ветлицкая, и Татьяна Овсиенко. Некоторые из солисток имели неплохие вокальные данные и в принципе могли бы петь сами, другие были начисто лишены голоса. Но для Андрея это было не важно. Ведь все концерты шли под мою фонограмму, девушки в лучшем случае ей подпевали, а чаще просто открывали рты.

Литягин считал, что их дело — заводить зал, то есть доносить до зала энергетику, заложенную в песнях. Говорил девочкам: «Есть такая работа: открывать рот под фонограмму. Ты хочешь эту нехитрую работу делать за хорошие деньги? Пожалуйста! Но у нас есть требование: ты должна быть заводной, веселой. Если перестанешь быть такой, мы заменим тебя на кого-то другого». Получалось, что солистки «Миража» только рекламировали песни Литягина в исполнении Суханкиной. Иногда я, занятая по горло в консерватории, на очередной записи фонограммы молила Андрея: «Ну пожалуйста, возьми еще какую-нибудь поющую девочку! Ну освободи ты уже меня от «Миража». А он всегда отвечал: «Нет, я хочу, чтобы ты была единственной певицей группы. Никакого другого голоса мне не нужно».

...и солистка Большого театра
...и солистка Большого театра
Фото: Фото из личного архива Маргариты Суханкиной

Позже он объяснил, что студийная запись — это как штамп в паспорте. «Пока не женился, дележ имущества тебе не грозит. Но сделал шаг в сторону, взял поющую исполнительницу — вступаешь в зону риска. «Творческий брак», дорогая, мне нужен только с тобой и ни с кем другим, и никакого голоса, кроме твоего, у «Миража» быть не должно».

При этом Андрей не оставлял попыток переломить мое нежелание выходить на первый план. Чтобы вызвать во мне творческую ревность, много раз приглашал на концерты «Миража», собиравшего тогда стадионы. Мы сидели в зале, который взрывался аплодисментами, и Андрей говорил: «Ты только посмотри, что зал вытворяет! Как зрители реагируют на твой голос!» Но меня это не волновало. Совершенно! Я была счастлива в своем академическом музыкальном мире.

Только один раз, в 1988 году, мне пришлось все-таки выйти на сцену и спеть живьем в качестве солистки «Миража» — перед комиссией Министерства культуры, принимавшей программу. Публики на том моем выступлении не было, и мое инкогнито не пострадало...

После в моей жизни были еще и взлеты, и падения. Я окончила Московскую консерваторию, училась у супруги великого Святослава Рихтера — Нины Львовны Дорлиак. Меня приняли в Большой театр. А тут еще начался отбор на очередной «Бельведер» — есть такой престижный конкурс певцов в Вене. Решить, кто из наших исполнителей поедет, как всегда, должен был Госконцерт. Я пела одной из последних — члены комиссии уже явно клевали носом. Но моя ария Орфея из глюковской оперы заставила одного из них проснуться. «Хочу, чтобы вот эта певица поехала! — сказал он с акцентом. — Девушка, оставьте мне номер вашего телефона».

Это оказался представитель из Вены. Тут уж взбодрились чиновники Госконцерта: «Да вы что! Это мы должны решать, кому ехать, а кому нет! Маргарита, не смейте давать телефон!» В общем, я снова почувствовала себя невероятно крутой. И, поскольку на конкурс меня все-таки послали, решила, вот он, мой звездный час! Перспективы рисовались самые радужные: первая премия конкурса, главные партии в Большом... Все рухнуло в одночасье. Приехав в Вену, я обнаружила, что потеряла голос. То ли продуло меня где-то, то ли мороженое неудачно съела. Меня, конечно, пытались лечить, вливали литрами какие-то лекарства, но тщетно. Голос вернулся только после окончания конкурса. Шанс был упущен. Я впала в отчаяние! В том, что жизнь моя кончена и ничего хорошего со мной никогда больше не случится, я была убеждена абсолютно!..

Но в очередной раз оказалась не права. Вернувшись в Москву, получила отличную роль в Большом...

«Я всю жизнь на сцене, а ты кто?»

Прошли годы, и желание Андрея Литягина сбылось — мой взгляд на жизнь и на саму себя изменился. В 90-е годы классическая музыка переживала трудные времена. И, отбросив ложный снобизм, я посмотрела в сторону эстрады. Я поняла, что песни, которые записала для «Миража», недаром не стареют и не забываются публикой. Ведь в своем жанре они шедевры! И возможно, эти песни — лучшее, что я сделала за свою жизнь. Беда заключалась в том, что никакого «Миража» к этому времени не осталось. Если не считать жалких эрзацев, которыми пробавлялись некоторые бывшие солистки группы, разъезжавшие по России на манер детей лейтенанта Шмидта и дававшие концерты якобы группы «Мираж».

«Мираж» образца 1987 года: Светлана Разина, Андрей Литягин, Наталья Гулькина
«Мираж» образца 1987 года: Светлана Разина, Андрей Литягин, Наталья Гулькина
Фото: ИТАР-ТАСС

Работали они безо всякого на то права, под примитивную фонограмму. Но ни одна из бывших солисток «Миража» не имеет официального разрешения ни исполнять песни этой группы, ни использовать этот бренд. Есть только одна настоящая группа «Мираж» Андрея Литягина и одна настоящая солистка, голос группы, — это я... В Москве такие коллективы боятся выступать, но страна наша большая, и в Сибири, на Дальнем Востоке лже-«Миражи» встречаются до сих пор... Что поделаешь! Не всем солисткам, как Ирине Салтыковой, Наталье Ветлицкой и Татьяне Овсиенко, удалось, оттолкнувшись от «Миража», найти собственный путь...

В 2004 году мне позвонила Наталья Гулькина и попросила: «Рита, помоги мне напомнить стране о себе».

Оказалось, что в пиар-агентстве, с помощью которого Гулькина хотела разогреть к себе интерес, прямо заявили: «Наташ, журналистам неинтересно будет о вас писать. Но вот если вы появитесь вдвоем с Ритой Суханкиной, которая всю жизнь оставалась «за кадром», вот это будет сенсация!» Обговаривая условия сотрудничества, Наташа спросила: «Ну и сколько бы ты хотела получать?» Я ответила: «Справедливо будет нам с тобой делить гонорар поровну». — «Поровну? — поразилась Гулькина. — Но я всю жизнь на сцене, у меня узнаваемое лицо, а ты кто?» Пораздумав, она все-таки решила, что ей очень нужен «паровоз», чтобы вернуться на эстраду, и согласилась на мое предложение... Теперь я понимаю, что Наташа с самого начала воспринимала наше сотрудничество как что-то временное.

Она мечтала побыстрей пуститься в одиночное плавание. Рассчитывала на помощь Сергея Лаврова, которого специально привела в «Мираж» в качестве сопродюсера Литягина. Но Лавров оказался слишком опытным профессионалом и сказал ей: «Наташ, либо вы выступаете вдвоем с Ритой, либо никак. Ее голос — это то, с чем «Мираж» ассоциируется в первую очередь. И только во вторую — с твоим лицом. Ведь лиц у «Миража» было много...»

«кто ты такая, чтобы мне помогать?»

Начинали мы тяжело. Поначалу нас встречали полупустые залы. После концерта люди подходили и говорили: «Никто не ожидал, что приедете вы — настоящие. Все думали, что опять какой-нибудь «левак». Мы отвоевывали утраченную репутацию «Миража» пядь за пядью, концерт за концертом.

«Я быстро поняла, что такое шоу-бизнес. Стала укорачивать юбки, а декольте углублять»
«Я быстро поняла, что такое шоу-бизнес. Стала укорачивать юбки, а декольте углублять»
Фото: Фото из личного архива Маргариты Суханкиной

И в конце концов победили! Помню, как продюсеры радовались: «Наташка! Ритка! И этот город взят!» Теперь «Мираж» давал минимум по 20 концертов в месяц. Кураж у нас был невероятный! И меня тогда совсем не волновало, что Наталья претендует на единоличное лидерство. Тем более что объективно поклонников у нее поначалу было несравнимо больше, чем у меня. Наташу встречали, вокруг нее всегда вились журналисты, а я плелась сзади, потому что в лицо никто меня не узнавал. Наташа любила иной раз специально подчеркнуть наше с ней неравенство. И все-таки я не обижалась, понимала: сама виновата, что люди знают мой голос, но не меня!

В Питере произошла забавная ситуация: директор концертной площадки, где мы выступали, из своего служебного помещения за кулисами услышала голос Татьяны Овсиенко, которую очень любила.

Удивилась, поскольку никакой Овсиенко ни в контракте, ни на афише заявлено не было. Спустилась в зал посмотреть. И обнаружила, что голосом Овсиенко почему-то поет какая-то незнакомая женщина — я. Многим тогда надо было еще привыкнуть, что все ровно наоборот... Но постепенно это происходило. Помню, на концертах в первых рядах стояли люди и, вместо того чтобы приплясывать, сосредоточенно рассматривали меня. Я спрашивала их со сцены: «Что же вы не танцуете?» А они: «Мы двадцать лет мечтали увидеть, кто же на самом деле поет все эти песни. Вот вы какая, оказывается». При этом я продолжала держаться в тени Наташи, стояла в глубине сцены. А Гулькина зажигала, много и охотно общалась с публикой. Однажды парень из группы «Технология» на голубом глазу сделал нам комплимент: «Девчонки, у вас потрясающий альянс!

Одна — певица, другая — шоувумен». Наташа побагровела от обиды...

Иногда мы все-таки давали совместные интервью. И тогда я рассказывала про консерваторию, про Большой театр, про детский хор Попова. Но для Наташи невыносимо было, когда в центре внимания оказывалась не она. И тогда она говорила: «А я тоже пела в хоре Попова». Один раз она так сказала, другой... И я не выдержала: «Наташ, зачем ты так говоришь, ты же никогда там не пела!» Я в общем-то могла ее понять — природные вокальные данные у Наташи очень хорошие. Но это — неограненный бриллиант, потому что в детстве никто не удосужился отдать ее учиться вокалу... Гулькина за ответом в карман не полезла: зато, мол, «я всю жизнь на сцене. В отличие от некоторых...» Постепенно и я осваивала эту науку — держаться на сцене.

«Однажды коллега сделал нам комплимент: «Девчонки, у вас потрясающий альянс: одна — певица, другая — шоувумен!» Наталья побагровела от обиды»
«Однажды коллега сделал нам комплимент: «Девчонки, у вас потрясающий альянс: одна — певица, другая — шоувумен!» Наталья побагровела от обиды»
Фото: Фото из личного архива Маргариты Суханкиной

Оставила попытки выступать, как я привыкла, — в платье в пол. Консерваторская школа! К счастью, я обучаемая. И, что такое шоу-бизнес, быстро поняла. Потихонечку стала укорачивать юбки, а декольте углублять. Отрезала буквально по сантиметрику! Но главное — смотрела видео эстрадных звезд, училась манерам, движениям, стилю... Я перестала быть Золушкой-замарашкой при звезде Наташе. Но она отказывалась это признавать. По-прежнему, выходя на сцену, Гулькина говорила: «Я к вам приехала, вот я вам сегодня спою...» Я, я, я! И никакого «мы». Меня это, конечно, задевало. Я стала задавать вопросы на эту тему продюсеру, директору, Андрею. Они меня успокаивали: «Рит, ты пойми, она привыкла звездить, она уже давно на сцене одна работает. Потерпи, у Наташи это пройдет». Но это не проходило...

Кто-то из ребят мне посоветовал: когда Наташа скажет на сцене «я», нужно просто прибавить: «И я тоже». Как бы в шутку. Я так и сделала, за что огребла от Гулькиной по полной программе. Видно было, что я стала ее сильно раздражать. Как-то раз у Натальи возникла проблема, не помню уже какая, потому что меня шокировал ее ответ на мою попытку предложить свою помощь: «Ты?! Мне?! Да кто ты такая, чтобы мне помогать?»

«я упала на асфальт и увидела, как она смеется»

До некоторых пор мне проще было уступить Гулькиной, отойти в сторону. В то время я перенесла достаточно серьезную операцию и с тех пор не хочу никакого негатива, гоню его от себя. Жизнь слишком короткая и хрупкая, чтобы заниматься такими вещами. К тому же я не боец. Физически не выношу агрессию, мне проще убежать, спрятаться, чем давать отпор.

Но моя уступчивость Наташу не смягчила, тем более что повод для раздражения у нее был: волна моей популярности все нарастала. Иногда мне даже страшно становилось: бывало, что люди на коленях выползали на сцену, хватали меня за ноги, целовали! Корзины цветов, поклонники — всего этого теперь у меня стало не меньше, чем у «самой» Гулькиной! Примерно в это же время Наташа попыталась настроить против меня танцоров из нашего коллектива. Не знаю, что она им сказала, но они отказались надеть костюмы, которые им сшили специально под мое платье. Объяснили, что костюмы им не нравятся. «Ну как же? — растерянно лепетала я. — Ведь вы же ходили на примерки, почему тогда молчали?» Но на открытую конфронтацию до поры до времени никто не решался.

«Разина разворачивается и со всего маху бьет меня микрофоном по голове! Обошлось без травм только потому, что в мой сценический костюм входила довольно жесткая шляпка...»
«Разина разворачивается и со всего маху бьет меня микрофоном по голове! Обошлось без травм только потому, что в мой сценический костюм входила довольно жесткая шляпка...»
Фото: PHOTOXPRESS.RU

И вот настал день, когда худой мир перерос в хорошую ссору... Перед очередным переездом из одного города в другой мы должны были дать интервью местной газете. Корреспондентка оказалась совсем молоденькой, явно стеснялась и все никак не могла начать задавать вопросы. Наташа уткнулась в свой мобильный телефон, посылала кому-то эсэмэски одну за другой. Мы все сидим, ждем, девчонка-журналистка растерянно улыбается, в воздухе повисла тяжелая пауза. А нам уж уезжать пора! Ну я и говорю: «Наталья Валерьевна, не будете ли вы любезны оторваться от телефона и чуть-чуть поговорить с корреспондентом». Стараюсь этак шутливо все это произнести, без агрессии. Но Гулькина вскочила, отшвырнув стул, и выбежала вон. На следующий день выясняется, что со мной не разговаривает не только она, но и весь балет. День не разговаривают, второй...

Ну что делать? Натягиваешь улыбку на лицо, работаешь, чтобы зрители ничего не заметили. А потом ко мне подошел наш администратор Игорь. Говорит: «Гулькина настаивает, чтобы я тоже с тобой не разговаривал. Пытался объяснить, что я администратор и обязан разговаривать со всеми, чтобы организовывать процесс. Не понимает! Я в такой обстановке работать не могу и хочу уволиться». Так он и сделал. Тут уж я стала обзванивать всех наших директоров, оставшихся в Москве. Спрашиваю: так, мол, и так, мне объявлен бойкот, ребята, что мне делать? А ребята не нашли ничего лучшего, чем сказать: «Рит, пойди к Наташе в номер и извинись. Ну и что с того, что ты ни в чем не виновата? Ты же от этого не развалишься!» Скрепя сердце пошла извиняться невесть за что. Но успела произнести только: «Наташ, давай мы как-то...» На что услышала: «Пошла вон отсюда!»

И все, и я пошла. Ведь понятно: с таким человеком разговаривать без толку...

С тех пор каждое мое слово, каждый шаг, каждый жест Гулькина истолковывала как враждебное действие. Помню, мы работали на Поклонной горе. Я чуть не опоздала, приехала в последний момент, и мне разрешили припарковаться около сцены. Все остальные оставили свои автомобили на официальной стоянке. Когда концерт закончился, наш продюсер Сережа Лавров попросил подбросить его. И вот мы садимся в мою машину и тихонько выруливаем. Там мощеная мостовая, при всем желании разогнаться невозможно. К тому же был салют: грохот, глаза слепит! И, главное, людей вокруг полно. Словом, ехали мы со скоростью километров пять в час... И тут я вижу — гитарист наш идет, гитару на спине тащит (я его черепахой называю, потому что у него гитара вечно — как панцирь).

«Творческий брак», дорогая, мне нужен только с тобой», — всегда говорил мне Литягин»
«Творческий брак», дорогая, мне нужен только с тобой», — всегда говорил мне Литягин»
Фото: Елена Сухова

И еще другие наши ребята с ним. Говорю: «Сереж, давай подъедем к ним, попрощаемся». И вдруг в свете наших фар метрах в десяти появляется Наташа. Я говорю: «Ой, там Наташа с ними. Давай тогда не будем останавливаться, просто аккуратненько мимо проедем». Отношения-то с ней у нас уже были напряженные... Так и сделали. Прошло уже минут 10—15, мы выехали на МКАД. И вдруг — звонок Сергею на телефон. Гулькина. Кричит: «Если эта тварь еще раз попытается сбить меня машиной, я возьму большую палку и разобью ей все стекла!» А чуть позже, когда Наташа ушла из коллектива, она стала давать интервью: мол, Суханкина неслась на меня с выключенными фарами, затормозила прямо передо мой, я упала на асфальт и увидела, как они с продюсером смотрят на меня и смеются… Уходила из группы Наташа неоднократно.

Обычно кто-то из продюсеров ее догонял, уговаривал, возвращал. Но в январе 2011 года они просто не стали этого делать. Видимо, у всех уже лопнуло терпение. Но беда в том, что гастроли-то были распланированы на полгода вперед и везде в контрактах написано: две солистки. Что делать? Решение позвонить Светлане Разиной продюсеры приняли, не особенно раздумывая. Вспомнили, что она несколько раз звонила и просилась в группу — видимо, услышала про то, что с Гулькиной творится неладное, и метила на ее место. Но поскольку Разина и в прежние-то времена не издала в «Мираже» ни единого звука, а только танцевала и открывала рот под фонограмму, никто всерьез ее как замену Гулькиной не рассматривал. Все-таки, надо отдать Наташе должное, петь она может, и вообще труженица колоссальная.

И к концертам готовилась очень серьезно.

«Одна уже раздает про тебя интервью...»

Очень скоро все мои проблемы с Гулькиной стали вспоминаться, как невинная дружеская пикировка — по сравнению с тем, что стало происходить в группе с приходом Светы... Первым неладное почувствовал наш директор. Он сказал: «Ребята, странная история! Мне только ленивый не позвонил и не спросил: вы не боитесь брать Свету? У нее, похоже, проблемы с алкоголем». Но мы подумали, что все не так серьезно. Да и поздно было что-то переигрывать — Свету уже заявили второй солисткой... С Гулькиной мы всегда работали вживую, и с Разиной попробовали спеть пару концертов. Но вокальных данных у нее не обнаружилось. Пришлось записать ее куски на фонограмму, а я продолжала петь живьем.

«Рита, мы не можем ее уволить! Одна уже раздает про тебя интервью, если еще и другая подключится — беда!» — уговаривали меня продюсеры. Но никакие демарши бывших солисток нам не помешают»
«Рита, мы не можем ее уволить! Одна уже раздает про тебя интервью, если еще и другая подключится — беда!» — уговаривали меня продюсеры. Но никакие демарши бывших солисток нам не помешают»
Фото: Юрий Феклистов

Теперь Света утверждает, что петь «под фанеру» согласилась только на время, пока разучивала репертуар. Но это же смешно. Чего там учить-то? Это были те самые песни, с которыми «Мираж» — в том числе и сама Разина — выступал в

80-х. Их не то что бывшие солистки — их публика наизусть знала и безошибочно подпевала на концертах! Все бы ничего, да только Света с досады стала валять дурака: опускать микрофон, когда звучала ее фонограмма. Из зала кричали: «Фанера!» — и не успокаивались, даже когда пела я, наверное, думали, что раз Света только открывает рот, то и я тоже...

Потом выяснилось, что Разина любит пошутить, а юмор у нее вообще такой, своеобразный... Помню, мы должны были участвовать в огромном сборном концерте вместе с «Boney M», Си Си Кетч, «Bad Boys Blue»...

Перед концертом у нас на радио — прямой эфир. Корреспондент спрашивает: «Вот вы сейчас увидитесь с Лиз Митчелл. Что вы скажете ей при встрече?» Разина отвечает: «Я скажу ей: «Фак ю, Лиз!» В радиостудии повисла изумленная тишина... Еще она могла «пошутить» на концерте, обратившись к публике: «Вы чего пришли-то? Это г...но, что ли, слушать? Вам делать больше нечего?» Слово «г...но» вообще было ее любимым «термином»... Свете все сходило с рук. Ведь уволить ее было невозможно: она работала меньше года, менять состав группы часто нельзя, к тому же уже расклеены афиши, напечатаны билеты с нашими именами... Продюсеры простили Свете даже то, что не прощает никто и никогда в шоу-бизнесе! Однажды в ночь перед особым мероприятием — мы должны были выступать на выставке перед потенциальными заказчиками — Разина позвонила и сказала, что не сможет работать сегодня вечером.

Мол, ей пришлось срочно вылететь в Испанию, потому что некому забрать оттуда ее дочь с отдыха. Невозможно описать стресс, который в этот момент испытали наши продюсер, директор... Они развили бурную деятельность по организации Свете и ее дочери обратного билета на утро, были готовы заплатить любые деньги за перелет, лишь бы Разина успела на выступление. Но в ответ от нее слышим какие-то маловразумительные отговорки. Ясно только, что лететь в Москву Разина не собирается. Правда вскоре выплыла: оказалось, поездка в Испанию была запланирована у Светы довольно давно. Но она обманула коллектив, никому об этом не сказав.

Ну и конечно, Света с удовольствием развивала тему, начатую Наташей Гулькиной: ты кто, мол, такая?

Мы — всю жизнь на сцене, и так далее, и тому подобное. С той только разницей, что Гулькина говорила все это осознанно, а Света — только когда находилась в довольно странном состоянии. Первым делом у нее каменело лицо, стекленели глаза — и тут начиналось! С чем это было связано — я точно не знаю. Может быть, и с алкоголем. Во всяком случае, заказчики несколько раз на нее жаловались. Но, возможно, она становилась агрессивной под воздействием громкой музыки — говорят, так бывает при определенных проблемах со здоровьем…

Вскоре я стала замечать, что в этом состоянии Света на сцене зачем-то хватает разные тяжелые предметы и подбирается с ними ко мне. Становилось жутко, особенно от ее остановившихся, ничего не выражающих глаз.

В таких случаях я старалась как можно незаметнее переместиться по сцене подальше от нее. Но до поры до времени к активным «военным» действиям Света не переходила. Прорвало ее в Геленджике — из-за того, как я объявляла песни: «Ваши любимые хиты композитора Андрея Литягина». Я считаю, это нормально, потому что «Мираж» — это группа Андрея, которая поет преимущественно его песни. Авторы текстов разные, солистки группы меняются, а Литягин — величина постоянная. И вот Свету в очередной раз пробивает на шуточки на сцене. Она говорит: «Да нет, на самом деле эти песни нам Шаинский подарил». Публика вежливо посмеялась... Но так получилось, что следующая песня была та, текст которой сочинила сама Света — еще во времена своего первого «захода» в «Мираж».

Что ж, думаю, теперь я пошучу, раз на то пошло. И с улыбкой объявляю: «И эту песню нам тоже подарил композитор Владимир Шаинский». Света повернулась ко мне совершенно ошарашенная: «Как? Эту песню я написала, ты что?» А я гну свою линию: «Нет, Света, не вводи публику в заблуждение, эту песню нам тоже подарил...» В этот момент микрофон вдруг летит в кулису, и Света демонстративно покидает сцену.

Своим уходом она сломала всю драматургию концерта, но я не растерялась, продолжила выступление. Отработав в одиночку остаток вокальной части и дождавшись инструментальной композиции, иду к себе в гримерку переодеться. Начала припудриваться, как вдруг с отборной руганью врывается Света и толкает на меня металлическую раму на колесах — так называемые вешала для одежды.

Вешала, ударив мне в спину, откатываются назад, и Света толкает их на меня снова и снова. В бешенстве смахивает рукой все, что лежит у меня на гримировальном столике: косметику, какие-то украшения — все разлетается вдребезги. И вот Света уже рвет на мне майку и ногтями царапает мне грудь. Я кричу, но никто не слышит. Администратор и продюсер в это время, оказывается, разыскивали за кулисами микрофон, который она неизвестно куда зашвырнула. Больше всего я боялась, что она расцарапает мне лицо. Кое-как изловчилась, вывернулась и схватила Свету за волосы. Одной рукой притянула ее к столу, другой схватила рацию: «Сергей, срочно ко мне в гримерку!» Они влетели, увидели эту картину и сразу стали меня уговаривать: «Рита, ну пойми, мы не можем ее уволить! Одна уже раздает про тебя интервью, представляя монстром, если еще и другая подключится — беда!

«Есть только одна настоящая группа «Мираж» Андрея Литягина и одна настоящая солистка, голос группы, — это я!»
«Есть только одна настоящая группа «Мираж» Андрея Литягина и одна настоящая солистка, голос группы, — это я!»
Фото: PHOTOXPRESS.RU

Все ж поверят, что так оно и есть!» Я сказала: «О’кей! Сделайте так, чтобы мы со Светой встречались только на сцене и нигде более».

«В Орел мы поедем без Светы»

С тех мор в моем райдере прописали, что, когда мы с Разиной вместе летим бизнес-классом, она должна сидеть передо мной — ни в коем случае не у меня за спиной. И что моя гримерка обязательно должна закрываться на ключ, а у дверей стоять охранник. Я всегда запиралась, а если вдруг забывала, то мне напоминали: «Рита, закройся». Ну и последней мерой безопасности было указание звукорежиссеру вести аудиозапись всех наших концертов на случай, если Свете придет в голову напасть на меня на сцене. Чтобы потом не было такого: мол, я ничего не говорила, я ничего не делала.

Но Разину это не остановило. Последней каплей стало происшествие на предновогоднем концерте. Мы должны были, отработав корпоратив в Москве, ехать в Орел. Дни выдались совершенно сумасшедшие, напряжение огромное — и Света сорвалась. Прямо на сцене стала выкрикивать нелицеприятные слова в мой адрес. Звукорежиссер, правда, сообразил отключить ей микрофон. Гремела музыка, и слышать ругань Разиной могли только те, кто стоял непосредственно у сцены. И я не стала никак реагировать — продолжила петь и улыбаться залу. Но Свету это только еще больше разозлило. И вот она разворачивается и со всего маху бьет меня микрофоном по голове. Поскольку в мой сценический костюм входила довольно жесткая и плотная шляпка, обошлось без травм. Но шляпка, конечно, слетела, и выступление было сорвано.

Через несколько минут я добралась до своей гримерки. Сижу и тупо смотрю в стену. Такое равнодушие накатило! Тут прибегает продюсер, и я ему ровным голосом сообщаю: «Сереж, сегодня мы приедем в Орел, и там она меня убьет». Как выяснилось, я оказалась недалека от истины. Пока я сидела в гримерке, Света раздобыла где-то пустую бутылку и пыталась прорваться ко мне. Сергей с трудом запихнул Разину в машину и велел водителю отвезти ее домой. «В Орел мы поедем без Светы, — сказал он. — Объяснимся как-нибудь с принимающей стороной. Скажем, что Разина заболела...» Через несколько часов Света очухалась, обнаружила, что находится почему-то не в Орле, а у себя дома. Стала названивать Лаврову: «Серег, а что случилось-то? Зачем вы меня домой отправили? Да что ты говоришь, неужели я ее ударила? Правда? Но ведь, наверное, не сильно, да?..» На что продюсер ей отвечает: «Свет, спасибо тебе большое, но наше сотрудничество закончилось.

Извини, но мы не можем в такой обстановке работать». Разина не поверила: «Да ладно, че ты? Нормально все! Пошутили — и хватит!» Долго ей пришлось втолковывать, что никто с ней не шутит... А когда Разина убедилась, что пути назад в «Мираж» нет, начала поливать меня грязью в прессе. Оказывается, в Геленджике она зашла ко мне в гримерку по душам поговорить, а я на нее набросилась. Ну и так далее... Забавно, что в этих интервью про плохую Суханкину она не стесняется фотографироваться на фоне подаренной мною обуви. Я покупала туфли не для того, чтобы «подлизаться», как она пишет, а чтобы солистка «Миража» выглядела достойно. Принесу, отдам ей коробку, она брезгливо откроет: «Ну и г...но!» А теперь, оказывается, с удовольствием носит и демонстрирует всему свету...

Теперь в «Мираже» я пою одна. Кто бы мог предположить такой поворот лет тридцать назад? Разве что Литягин... После ухода Светланы Разиной обстановка в группе мгновенно нормализовалась. Достаточно сказать, что коллектив работает в постоянном составе уже долгие годы, и никакие демарши бывших солисток на нас не подействовали. «Мираж», в отличие от всех остальных поп-групп 80-х годов, по-прежнему жив, и спрос на наши выступления превышает наши возможности. А значит, изначальная идея Андрея оказалась верной. Главное — хорошая танцевальная музыка, выстроенная по европейским канонам, и яркий, сильный голос. Остальное — лишь миражи…

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Китайский гороскоп с 19 марта по 4 апреля
«В китайской метафизике вторая часть марта 2024 года является очень противоречивым периодом, который «просит» нас быть тише, но «заставляет» быть громче. На самом деле это время большой проверочной работы над собой. Все обстоятельства заставляют нас проявлять грубую силу, а их большой замысел в том, чтобы открыть свое сердце и дать себе стать собой, при этом быть сильным, быть услышанным, быть заметным в легкости и простоте», — говорит практикующий астролог Ба-Цзы, создатель школы китайской астрологии, мастер фэншуй и тетапрактик Наталия Гурьянова.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог