«Розанова сказала мне: «Ты выглядишь нервной, растерянной». Я призналась: «Боюсь перед вами ударить лицом в грязь». А она улыбнулась: «Да я до сих пор перед съемками сильно волнуюсь! И, как ты, боюсь ударить лицом в грязь». После этого лед между нами растаял», — рассказывает актриса Лукерья Ильяшенко.
— Лукерья, на днях в онлайн-кинотеатре KION выходит сериал «Сергий против нечисти. Шабаш» — продолжение истории о борьбе с инфернальной нечистью бывшего священника (Роман Маякин) и дерзкого капитана полиции Кати Земцовой в вашем исполнении. Что интересного будет в новом сезоне?
— И противники у нас появятся другие, и локации новые. В первом сезоне Сергий и Катя боролись с Котом-Баюном в знаменитом сталинском «Бункере-42» на Таганке. И это было очень страшно. Да, пора признаться, что у меня клаустрофобия: терпеть не могу МРТ, тоннели, не очень люблю метро. А в бункере надо было опускаться на глубину более 60 метров! Там очень холодно, мокро, на полу и потолке грибок, а буквально за стенкой со страшным грохотом пролетают поезда метро. В те дни стояли сильные морозы, но все равно находиться на улице было гораздо комфортнее, чем под землей. Мою клаустрофобию усиливало осознание того, что работает один-единственный допотопный лифт, и если он сломается, застрянешь тут навечно... В общем, все вводило меня в абсолютно паническое состояние.
Во втором сезоне локации были полегче. Хотя в тех сценах, где мы ловили Змея Горыныча, пришлось не только наглотаться пыли. Эти эпизоды снимали на старой ТЭЦ. Там стоял страшный гул — едва было слышно стоящего рядом человека, и воздух был насыщен отвратительными запахами. Так как это был действующий объект, съемочная группа держалась кучкой, чтобы не дай бог по глупости не попасть в опасную ситуацию. Но когда потом посмотрела смонтированный материал, подумала: «Мы на эту локацию жаловались, а она оказалась такой кинематографичной!» И еще вспоминается парик, от которого страшно чесалась голова. У моей Кати, девушки решительной, рациональной, должны быть короткие волосы — такая прическа больше соответствует образу. Но я ни в какую не хотела стричь свою гриву... Парик то сползал на затылок, то, наоборот, закрывал глаза, так что я с ним постоянно боролась, все думала: «Что за наказание!» Но потом парик полюбила, потому что мы снимали зимой, и он заменил теплую шапку.
— В первом сезоне «Сергия...» вашей героине приходилось не раз драться...
— И во втором сезоне тоже пришлось. Был эпизод с поварятами, приспешниками Вия, — их играли маленькие люди. И я с ними дралась, била о духовые шкафы, таскала на собственном горбу. Мне вообще везет на трюковые сцены. Во втором сезоне «Вампиров средней полосы» финальный бой снимали при помощи тросов-подвесов. Я боюсь высоты, а тут меня подняли метров на шесть! К тому же эти устройства выглядели хлипкими, ненадежными. Мне было не по себе. Но это все мелочи, потому что я всю жизнь мечтала сыграть вампира. Считаю, что похожа на этих клыкастых персонажей, мне и играть ничего не надо. Ну серьезно, посмотрите на меня, даже и без клыков можно сниматься. (Смеется.) Жаль только, что моя Агата в «Вампирах...» по сценарию очень отрицательный персонаж, настоящая садистка. Хотелось, чтобы у нее была какая-то предыстория. Ведь всегда интересней, когда показано, почему герой стал плохим, какие в его душе есть слабости — как в фильмах о Джокере, в которых социум сделал из человека чудовище. Но все равно моя Агата вышла яркая, и я очень горжусь этой ролью.
— Среди ваших героинь есть не только вампирша, но и зомби — в сериале «Выжить после». У вас в нем просто пугающие глаза: черные, без намека на белки...
— Этот эффект достигался при помощи склеральных линз, которые закрывают все глазное яблоко. Их нам надевали офтальмологи, которые специально приезжали на съемки. Считается, что подобные линзы можно носить максимум четыре часа в день. Но съемки шли по 12 часов, плюс переработки, плюс обед. А снимать линзы было так больно, что все актеры, игравшие зомби, решили ходить в них весь рабочий день. Хотя от этого начинает подташнивать, кружится голова. Но я в них ухитрялась даже читать! Меня тогда так захватил рассказ «Цветы для Элджернона», что между сценами я садилась в укромном уголке и читала. По-моему, нет ничего такого, к чему человек не может приспособиться. Но зато когда потом видишь результат на экране и он тебе нравится, можешь гордиться, что причастна к классному проекту. Значит, можно и потерпеть. Актерство — это в принципе про терпение. Ты ждешь, когда тебя позовут на пробы, потом ждешь итогов кастинга, затем ждешь в вагончике, когда позовут на твою сцену. Терпишь неудобные костюмы и пластический грим. В тех же «Вампирах средней полосы» мы носили накладные зубы-клыки. Их изготавливали индивидуально, но в моем случае ортодонт в чем-то просчитался, и зубы было очень больно надевать и снимать. Поэтому, как и в случае с черными линзами, решила в обед или в паузах от них не избавляться.
— Вы вспомнили о физических трудностях на съемках. А какие проекты были для вас психологически самыми сложными?
— «Сладкая жизнь» — потому что моя героиня Лера мне полная противоположность. Я за женскую эмансипацию, чтобы всего добиваться самой, для меня жить за чужой счет и нечестно, и унизительно. А моя Лера как раз паразитировала на богатых мужчинах. И еще психологически сложным оказался проект Happy End. Там моя героиня, коварная Яна, носит такие откровенные наряды, которые я никогда в жизни не надену. И ведет себя так, как я никогда бы не поступила. Это, конечно, ломало.
— Лукерья, среди ваших коллег в разных проектах были выдающиеся актеры. Например, в «Сергии против нечисти» — Ирина Розанова...
— Вспоминая картину «Интердевочка», другие фильмы, где снялась Ирина Юрьевна, я понимала, какого масштаба эта личность. Поэтому вначале держалась от нее в сторонке. Помню, снимали одну сцену, и Розанова мне сказала: «Ты выглядишь какой-то нервной, растерянной. Почему?» И я призналась: «Мне страшно, боюсь не так сыграть, ударить перед вами лицом в грязь». Ирина стала меня успокаивать: «Не бойся, я на съемках тоже каждый раз нервничаю...» Я была в шоке: «Как же так? У вас такая потрясающая фильмография, такой огромный актерский опыт!» А Розанова улыбнулась: «А я до сих пор перед каждым первым съемочным днем очень сильно волнуюсь! И точно так же, как ты, боюсь ударить лицом в грязь». После этого лед между нами растаял. Потрясающе, когда ты видишь человека, который в профессии всего добился, и при этом он не капризен и супертактичен, просто приходит на площадку и великолепно делает свое дело.
— Среди ваших партнеров были Владимир Машков в «Налете», Константин Лавроненко в «Аванпосте» и «Суперпозиции»...
— Машков на все сто процентов отдается процессу! Он готов переписывать текст, готов сам переделывать мизансцену. В обеденный перерыв, когда кто-то ест, кто-то курит, кто-то болтает, кто-то спит, Владимир Львович идет в отдельный вагончик со спортивным инвентарем, там отжимается и качается. А еще он очень деликатный человек, который всегда готов аккуратно подсказать коллеге, как лучше сыграть. И Лавроненко тоже очень скромный: хорошо делает свое дело, не строит из себя звезду. На таких суперпрофи и хочется ориентироваться.
— Лукерья, а помогают ли вам на съемках ваши «доактерские» профессии — балерины и филолога?
— К слову, диплом филолога я так и не получила — бросила вуз на четвертом курсе ради работы в танцевальных проектах, я же с детства занимаюсь хореографией. Поэтому, что значит моя несостоявшаяся специальность «лингвист-регионовед», так и не поняла. Я вообще пошла учиться в институт ради мамы, которая сказала: «Если хочешь и дальше танцевать в своем «Новом Имперском Русском балете», то получи нормальное образование».
— Но вы никак не производите впечатление барышни, которая во всем слушается свою маму...
— Так оно и есть, я всегда была самостоятельной, делала то, что считала нужным. Меня рано выкинули во взрослую жизнь, пришлось сочетать работу и учебу в вузе, которую оплачивала сама... Так вот, что касается филологии, то благодаря вузу я хорошо выучила английский и в принципе могу сниматься на этом языке. А хореография пригодилась в фильме «Танцы насмерть», где в апокалиптическом будущем выживание человечества зависит от участников жестокого танцевального турнира. Я там порвала связку на левой ноге, и теперь на левый шпагат мне не так легко садиться, как на правый. Конечно, хочется большой танцевальной роли в кино, пока мои балетные навыки не исчезли совсем. Недавно у меня были пробы, и меня попросили записать отрывок на пуантах. А я попыталась и... не смогла! Честно сказала: «Сейчас станцевать могу только на полупальцах. Чтобы прийти в форму и что-то исполнить на пуантах, мне нужно месяцев пять...» Пока балетом занимаюсь, к сожалению, нерегулярно, хотя стараюсь выполнять весь классический урок: сначала «станок», потом «середину» — прыжки, вращения. Просто когда идут съемки, смены 12-часовые, ни на что другое времени не остается.
— Фигура у вас по-прежнему балетная, очень стройная. Какой у вас вес?
— Я маленькая — рост 164, вес 50.
— Лукерья, а почему вы сейчас не так активны в соцсетях, как раньше?
— Да, раньше мне нравилось графоманить. Я даже думала писать сценарии. Но пока возможности привязать пятую точку к стулу и часами писать, писать и писать — а сценарии только так создаются — у меня нет... В соцсетях сейчас действительно появляюсь намного меньше, чем раньше. Написать пост — это не просто так: надо подумать, потом еще немножко подумать — и только после выдать что-то эдакое на потеху публике. А у меня работы много. Недавно за три месяца было всего четыре выходных дня. Это ад, очень тяжело физически, начинаешь ненавидеть людей и хочешь одного: оказаться дома и оттуда не выходить. Но, с другой стороны, это счастье, что как актриса ты востребована. И даже когда снимаюсь на улице в минус 30, много текста, а выговорить его сложно, потому что замерз рот, все равно я самый счастливый человек на планете. Ведь я занимаюсь любимым делом.
