«Я вернулся в большое кино очень вовремя. У меня же большая семья — папочка должен работать! Пятеро детей, жена, разнообразные «бывшие», и я их всех должен содержать. Я стараюсь ничего не усложнять. Вовремя прихожу на площадку, занимаю свое место и возвращаюсь домой менять подгузники».
Король романтических комедий сейчас получил возможность играть самых разных персонажей, в том числе «плохих парней», чему Хью в особенности рад. «Их хотят играть все актеры, поверьте, — уверяет британская звезда. — Даже если они вам в этом и не признаются». Одного из таких «скользких и противных, как рептилия» персонажей 59-летний Грант сыграл в новом фильме своего соотечественника режиссера Гая Ричи «Джентльмены».
— Ирония судьбы — в «Джентльменах» вы играете циничного и беспринципного частного детектива, охотника за компроматом. То есть такого персонажа, с какими все последние годы последовательно боролись.
— И я не был уверен, что смогу эту роль осилить. Гай мне ее предложил в день моей свадьбы — прямо ошеломил этим предложением. Да, мне хорошо знакомы эти типы, с тех пор как я начал вести против них кампанию — бороться за то, чтобы определенного рода прессу ограничили законами об этике. Лично знаю деятелей, которые прослушивали мой телефон, выкрадывали мои медицинские карты и даже организовали проникновение в мою квартиру со взломом. Многие из них, кстати, сейчас сидят в тюрьме и очень недовольны тем фактом, что их боссы, те, кто посылал их на эти дела, толком и не были наказаны. И очень хотят с этой несправедливостью покончить. (Хью имеет в виду прежде всего Руперта Мердока, знаменитого медиамагната, владельца британских таблоидов, с которым неоднократно судились самые разные знаменитости, включая Гранта. — Прим. ред.)
— Интересно, а как вы с ними познакомились?
— Да, это несколько странно звучит... Ну например, на моем дне рождения присутствовал один из моих коллег по всей этой кампании, которую мы ведем. И вдруг он говорит: «Смотри, вот тот парень — это Джо, который залез в твою квартиру в 1995 году». А я ему: «Привет, Джо, давай возьми себе выпить, я полагаю, ты знаешь, где тут у меня что находится!» (Смеется.) Нам удалось некоторых из этих ребят, так называемых журналистов, привлечь на свою сторону в борьбе с их боссами-заказчиками.
— В «Джентльменах» Ричи использует прием фильма в фильме. И вы как раз играете героя, который пишет сценарий и как бы сам его пытается разыгрывать...
— Это очень интересная штука. Мой герой Флетчер был не просто расследователем, частным сыщиком, но и обожал кино. И мне казалось, что его любимыми должны были быть фильмы 70-х годов. Фрэнсис Форд Коппола, Мартин Скорсезе, Феллини и все остальные. Поэтому я в фильме и одет слегка в таком феллиниевском стиле. В общем, как обычно, я придумал своему герою историю жизни, начиная с детства. Представил, что он был ребенком, который никак не мог вписаться ни в одну компанию. «Клевые ребята» его не хотели замечать, а он страшно мечтал им услужить, чтобы его приняли в этот круг настоящих пацанов...
— То есть вы только притворяетесь таким легкомысленным, а на самом деле используете метод Станиславского почище самого Марлона Брандо...
— Если честно, то да. Стыдно даже признаваться, но я и правда обычно втихомолку, но очень интенсивно готовлюсь. Вот, скажем, для чего мне понадобилось в фильме «Приключения Паддингтона 2» придумывать своему герою целую биографию? Год за годом, начиная с рождения... Кстати, в соцсетях люди просто лопались от зубоскальства. «Господи, до чего же он докатился!», «Бедный старина Хью... «Паддингтон 2». Сиквел фильма для детишек...» Честно сказать, это было особенно неприятно, поскольку я искренне верю, что этот прелестный фильм и моя в нем роль — лучшее из всего, в чем я когда-либо участвовал.
— Фильм действительно замечательный, и дети готовы его пересматривать десятки раз. А их не обманешь. Вернемся к «Джентльменам», пишут, что вы своей игрой чуть ли не затмили своих партнеров — а это Мэттью Макконохи, Колин Фаррелл, Чарли Ханнэм, Мишель Докери и другие.
— Я очень нервничаю, когда играю рядом с такими актерами. Мне всегда кажется, что я дилетант и ничего не умею.
— До сих пор? А когда вы вообще решили выбрать эту профессию?
— В школе для мальчиков, где я учился. В нашем театре мне доставались роли леди. Я носил прелестные маленькие платьица. Например, в мюзикле «Звуки музыки» изображал дочку фон Траппа и выходил на сцену в белом платье с голубым шелковым поясом, и на реплике «Я Бригитта, мне 12 лет, и все, что я хочу, — это хорошо проводить время», все дружно смеялись. Было очень мило. И я сам смеялся. К сожалению, это моя проблема до сих пор — всякий раз на сцене я истерически смеюсь над тем, какой я смешной!
— Ну а первая ваша мужская роль?
— Не уверен до сих пор, что ее сыграл! (Смеется.) Еще в Оксфорде один режиссер попросил сняться в его фильме. Соблазнил тем, что я должен был в кадре поцеловать одну «горячую штучку». Ну я и согласился. С этого и началась моя дорога к саморазрушению. Потому что, когда фильм под названием «Привилегированный» вышел, мне позвонил агент и спросил, не хочу ли я стать актером.
— Ваши любовные сцены в культовых фильмах «Четыре свадьбы и одни похороны», «Ноттинг Хилл» многие считают одними из самых романтичных в истории кино...
— Любовные сцены чертовски трудные, между прочим. Всегда находишься на грани — в одном миллиметре от пошлой сентиментальности. А вот сексуальные сцены совсем другое дело! Обычно стандартный актерский ответ, что это невыносимо и, главное, — нисколько не сексуально и неестественно. Но лично я всегда находил съемки таких сцен вполне себе бодрящими. Мне нравится оказываться в ситуации, в которой, по идее, не должен был оказаться. (Улыбается.)
— После невероятного успеха упомянутых фильмов у вас был отличный шанс навечно поселиться в Голливуде, но вы остались в Лондоне...
— О, это было так давно, когда все были так милы по отношению ко мне. После «Четырех свадеб и одних похорон» я был как чертик из коробки. И вдруг этому ничтожному актеришке большие боссы присылают корзины с подарками. Бесконечное количество корзин. Я целыми днями их открывал. В своем огромном гостиничном номере. Забавно... И люди говорили мне довольно экстраординарные вещи. Типа: «Я уже по тебе скучаю». Прощаясь. (Смеется.) Что? Как такое может быть — мы же только сегодня познакомились! (Смеется.) Уровень фальши просто зашкаливал. Я получал от этого всего искреннее удовольствие. Но меня с самого начала нервировала вероятность превратиться в одного из тех обитателей Голливуда, кто маниакально и безостановочно всю жизнь следит за цифрами бокс-офиса... Ну и еще они обычно там встречаются за завтраком и едят омлет из одних белков. Прожив в Лос-Анджелесе несколько недель, я понял, что очень быстро становлюсь «своим». Помню, как приучал себя не звонить самому ни в коем случае, а просить ассистента сделать звонок: «Привет. У меня для вас Хью Грант!» (Смеется.)
— Вы часто повторяете, что до сих пор в себе не уверены как в актере. Это ваша знаменитая ирония?
— Скорее, правда. Но сейчас, став толстым, старым и безобразным, я гораздо меньше нервничаю. Потому что больше мне не грозит, слава богу, участь героя-любовника. И в связи с этим ненавижу себя ровно вполовину меньше. (Смеется.) Но на самом деле я не жалуюсь. Мне платили тонны денег за эти роли. Я счастливчик. И большинству этих романтических комедий я могу «смотреть в лицо» с чистой совестью. Ну да, есть парочка весьма шокирующих, но зрителям и они нравятся. Тогда, в 1994 году, после «Четырех свадеб...» весь мир был у меня в кармане.
Наверное, я должен был попытаться делать что-то иное, вместо того чтобы повторять самого себя, по-моему, раз семнадцать подряд. Но слишком уж было трудно оказаться вновь в позиции человека, вечно пребывающего в поисках хоть какой-нибудь актерской подработки. Что ж, я оказался слаб и брался за все подряд. Чем хуже, тем быстрее я соглашался. (Смеется.) Знаете, когда люди смотрят комедии, где я сыграл хорошего парня, придуманного и написанного прекраснейшим сценаристом Ричардом Кертисом, они думают, что я и сам, должно быть, точно такой же милый и замечательный. Однако это не так. Я гнусный, злой и коварный тип. А вообще, я горячо и искренне верю, что первостепенная задача актера — развлекать публику. И она не имеет отношения к поискам квазидуховности. Мы такие же точно рабочие, ремесленники, как те люди, кто ставит свет или толкает операторскую тележку.
— Вы к себе слишком уж немилосердны. Тем более что в последние годы с триумфом вернулись в голливудское кино...
— Вовремя, не так ли? (Обаятельнейшим образом улыбается.) У меня же большая семья — папочка должен работать! Пятеро детей, жена, разнообразные «бывшие», и я их всех должен содержать. Тем более что актерство сейчас для меня напоминает легкую прогулку! Я стараюсь ничего не усложнять. Вовремя прихожу на площадку, занимаю свое место и возвращаюсь домой менять подгузники.
— Значит, отцовство вас действительно изменило?
— Довольно позднее отцовство. И да — полностью изменило. Обычно я говорил о детях своих друзей или братьев: «Я люблю детей, при условии, что, пожелав им спокойной ночи, могу с чистым сердцем вернуть законным владельцам, то есть родителям». И вот посмотрите на меня. Тогда я был просто хорошим человеком, а теперь — просто распрекрасен! (Смеется.)
— К браку так же резко поменяли отношение, как и к отцовству? (В 2018 году Грант женился на шведке Анне Эберштейн, бывшем телепродюсере, она родила ему троих детей. Их первый ребенок Джон Мунго Грант родился в 2012-м, затем в 2015-м родилась дочка, чье имя до сих пор не известно. А весной 2018 года Анна родила третьего малыша. Об этом счастливом событии миру поведала на одном из телешоу бывшая возлюбленная актера Элизабет Хёрли, с которой он до сих пор дружит. К тому же Грант — отец еще двоих детей от китаянки Тинглан Хонг, 8-летней Табиты и 6-летнего Феликса. — Прим. ред.).
— Да, я был не прав, чертовски не прав и насчет своего холостяцкого образа жизни. Должен был раньше жениться. Но мне повезло. Мне досталась потрясающая жена.
— О вашем третьем ребенке от Анны публика узнала от вашей бывшей возлюбленной Лиз Хёрли: «У него пятеро детей. Последний родился на прошлой неделе. Хью начал размножаться уже после 50 лет. Он изумительный отец. Просто потрясающе нежный и заботливый. Появление этих детей его просто трансформировало. Из крайне несчастного человека он стал относительно несчастным. И ему это помогло. Он реально сумел прыгнуть выше головы...» Лиз явно не страдает отсутствием чувства юмора, как и вы...
— (Смеется.) Лиз — мой друг. Я ей очень доверяю. Слушаю ее советы. Она никогда мне, в отличие от всех остальных, не говорила: «Хью, тебе пора жениться». Я всегда ненавидел людей, которые мне надоедали: «Хью, ты должен завести детей». Я закатывал глаза. «Ты просто не начнешь жить, пока не сделаешь это». Но, оказалось, это одна из тех вещей, когда, не попробовав, не узнаешь, каково это в реальности. А теперь я понимаю, как они все были правы. Я словно снял крышку с кастрюли, где до пятидесяти лет кипели под плотной британской сдержанностью и холодностью мои эмоции. Так приятно, когда тебя все кругом любят. И неожиданно сам любишь кого-то больше, чем себя. Просто неслыханное дело в моем-то случае, но они меня все и правда любят, и все это просто волшебно... А как весело играть с сыновьями! И я обожаю, когда моя младшенькая надевает мне на голову свои подгузнички! (Смеется.)
— Что скажете, если кто-то из пятерых ваших отпрысков захочет стать актером?
— Ну уж нет. Старшим я уже запретил даже думать об этом. К счастью, у них, похоже, и нет к актерству никакой склонности — я видел их в школьных спектаклях. Я ни разу не встречал ни одного по-настоящему счастливого актера. Не собираюсь называть имена, но если бы вы спросили меня: «А что вы думаете об Икс?» — я бы ответил, что не имею понятия, кто это. Потому что они все время играют, и вы никогда не увидите в них ничего настоящего. По-моему, это очень печальный способ жить. Хотя мне кажется, что, возможно, отцовство сделало лично меня актером лучше, чем я был раньше. Ужасное клише, я понимаю, но эта чистая, безусловная любовь — на что только она не способна...
