Как Любовь Орлова уходила от Григория Александрова

«В доме Орловой и Александрова было много интереснейших подарков. Например, от Пабло Пикассо. Люба...
Записал Павел Соседов
|
31 Мая 2018
Любовь Орлова
В фильме «Волга-Волга». 1938 г.

«В доме Орловой и Александрова было много интереснейших подарков. Например, от Пабло Пикассо. Люба воспринимала только классическое искусство, кубизм и прочие эксперименты были ей чужды. Так что коврик работы Пикассо, которым Григорий Васильевич очень гордился, нашел место на даче, у камина. И Люба при случае незаметно этот коврик пинала, приговаривая: «Терплю только ради Гриши», — рассказывает внучатая племянница актрисы Нонна Голикова.

Меня тогда еще не было на свете, но я знаю, что наша семья не сразу приняла Григория Александрова, за которого Любовь Орлова — моя двоюродная бабушка — вышла замуж в 1934 году. Слишком сильно все наши любили Андрея Берзина — первого мужа Любочки. Его арестовали в 1930 году по делу, по которому проходил знаменитый экономист Александр Чаянов (Берзин работал заместителем начальника административно-финансового управления Наркомата земледелия). И Андрей из тюрьмы сразу подал на развод, чтобы оградить Любочку от участи жены заключенного. К сожалению, создатели сериала «Любовь Орлова» представили его каким-то никчемным человеком, за которого Люба вышла якобы по расчету. Это абсолютная ложь. 

Кстати, Берзин был очень красив. Я его видела только однажды, но запомнила на всю жизнь. Это было уже после войны, когда Андрея Гаспаровича выпустили из тюрьмы, неизлечимо больного. Он был латыш, сестра его жила в Прибалтике, и он ехал к ней умирать… И вот проездом Берзин решил навестить мою мать, Любину племянницу. У меня в памяти осталось это как стоп-кадр: передо мной и мамой стоит эффектный, стройный седой человек, в военной форме, в портупее, но без знаков отличия, и в руках держит куклу. У него, видно, что-то сместилось в сознании. Его посадили, когда моя мама была еще девочкой, такой она и осталась в его памяти, поэтому он и привез ей куклу, которая досталась мне…

Но со временем все признали и Григория Васильевича. Даже моя прабабушка, мать Любочки — Евгения Николаевна, женщина крутого нрава. Прабабушка происходила из знаменитого дворянского рода, она ведь урожденная Сухотина. За представителей рода Сухотиных вышли замуж дочь и внучка Льва Николаевича Толстого — вот такое двойное родство. Почти невероятно, но сейчас я живу в квартире, окна которой выходят на московскую усадьбу Льва Толстого. Прабабушка же моя вышла замуж за представителя рода Орловых. Мой прадед прекрасно играл на фортепиано, роскошно пел, был невероятно красив… 

Картежник, гуляка, он смертельно боялся своей крошечной жены Евгении Николаевны. Ее все боялись. Я сейчас не помню из-за чего, но когда мне было лет пять, я швырнула в прабабушку тарелку. Это произошло во время общего застолья на бабушкиной веранде во Внуково на глазах у всей семьи. После моей выходки повисла мертвая пауза, все притихли от ужаса, ожидая какой-то страшной казни для меня. Напряженную тишину вдруг прервал совершенно невозмутимый прабабкин голос: «Наша порода». С каким же облегчением все выдохнули!

Любовь Орлова с Риной Зеленой
С Риной Зеленой в фильме «Весна». 1947 г.
Фото: LEGION-MEDIA

Больше всего от нрава Евгении Ни­колаевны страдала Люба, ведь она долгие годы жила с матерью. Точнее, Евгения Николаевна проводила с Любой и Гришей зиму в Москве, а на лето перебиралась на дачу во Внуково к своей старшей дочери — Нонне, моей бабушке (и бабушка, и мама, и я, мы все — Нонны. Правда, чтобы нас не путать, домашние звали меня Машенькой). Иногда, устав от маменьки, Люба с Гришей говорили, что уезжают на гастроли, а сами снимали номер в гостинице «Москва».

А вот про родителей Григория Ва­сильевича я почти ничего не знаю. Их никто из нас не видел, и Александров о них не вспоминал. Наверное, потому что в советские времена иметь в «проклятом прошлом» богатых родителей было вредно. А он ведь из состоятельной семьи. Среди прочего отцу Григория Васильевича до революции принадлежал один из лучших ресторанов Екатеринбурга. Маленьким Гришей занимались гувернантки, его обучали языкам, музыке... В 1917-м Грише было всего 14 лет, что стало с его родителями, я не знаю. Он говорил, что его практически воспитала троюродная сестра — Ираида Алексеевна Бирюкова. Одинокая женщина, очень милая, она потом жила в доме Александрова и Орловой. Что было удивительно — ведь Люба в своем доме никогда никого не оставляла пожить. Исключение делалось лишь для меня с братом и нашей мамы, мы там жили во время каникул. А вот для сына Григория Васильевича от первого брака — Васи (он же Дуглас) дверь в дом была закрыта навсегда после того, как однажды в отсутствие отца и Любови Петровны он устроил там гулянку.

После смерти Ираиды Алексеевны мне попался в руки ее дневник. Из него я узнала, что Ираида с Любой друг друга терпеть не могли. Но даже мне, которая проводила в их доме так много времени, это было незаметно, воспитание не позволяло им обеим выказывать антипатию. Помню только, Ираида Алексеевна очень гордилась, что когда-то работала с самой Крупской, и любила повспоминать об этом за столом. Григорий Васильевич на эти истории снисходительно улыбался, а Люба приподнимала бровь и замолкала.

В обязанности Ираиды Алексеевны входило на даче подавать обед. Еду готовила кухарка в Москве, затем все это в специальной посуде во Внуково привозил шофер. Ираида Алексеевна разогревала и накрывала на стол. Питаться у них для меня было пыткой — какие-то вечные паровые котлеты, все очень пресное. Диета у Любочки была жесточайшая, но не из желания худеть. Дело в поджелудочной железе, проблемы с которой у Любы начались в молодости. В отличие от меня, Григорий Васильевич терпел это меню безропотно, он был готов идти на жертвы ради любимой жены. Они обожали друг друга, при этом всю жизнь были на «вы». Не помню, чтобы Люба своего Гришу хоть раз на людях поцеловала. Хотя их взаимная забота, эти короткие ежедневные записочки, которыми они обменивались, были пропитаны любовью и нежностью. Просто у них было не принято выставлять чувства напоказ. При всей внешней женственности, нежности и легкости Любовь Петровна была достаточно замкнутым, молчаливым и сдержанным человеком. 

Любовь Орлова
«В конце концов лопнуло и Любино терпение. Однажды она приехала к нам в московскую квартиру с чемоданом… Сказала: «Нонночки, я к вам насовсем, поживу у вас, пока Гриша не напишет сценарий для нового фильма»«Композитор Глинка». 1952 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Когда меня спрашивают: «кто для вас эталон сильного мужского характера?» — я всегда говорю: «Любовь Орлова». Абсолютно у всех, кто ее знал, было ощущение, что между нею и тобой есть некая дистанция. Еще Люба никогда не повышала голоса. Помню, как сдержанно и спокойно она давала мне разнос, когда я проявляла легкомыслие. Например, был такой случай. Наши дачи во Внуково располагались рядом, и я часто присоединялась к Любе, или Григорию Васильевичу, или к ним обоим, когда они ехали из Москвы на дачу или обратно — у них ведь был постоянный шофер. В тот раз Люба куда-то уехала, и я позвонила Александрову: «Вы на днях поедете во Внуково?» — «Да. Но не из дома, так что лучше заеду за вами». А я закрутилась и совсем забыла, что в назначенное время за мной заедет Григорий Васильевич. Он ждал во дворе, а меня и дома-то не было. И Александров рассказал об этом Любе... Боже, что было — кошмар, мне влетело жутко, она говорила таким тоном, что мороз шел по коже: «Как ты могла побеспокоить Григория Васильевича и так его подвести? Если что-то надо, в следующий раз звони мне!» Гриша был для нее бог, она на него молилась.

Был еще один случай, который Люба бы мне никогда не простила, но Григорий Васильевич меня не выдал. Уезжая куда-то, она попросила меня пожить в их доме и поухаживать за Александровым. Была составлена подробная инструкция о том, во сколько следует разбудить Григория Васильевича, чем его накормить и так далее. В тот день у него планировался ранний выезд. Я так боялась проспать, что всю ночь не могла сомкнуть глаз, а под утро провалилась в сон и не услышала будильник. Разбудил меня мягкий голос Григория Васильевича: «Машенька, вставайте, завтрак на столе». Ужасу моему не было предела… Но все обошлось.

Моя мама практически до 18 лет (до своего замужества) жила у Любови Петровны. Мамины родители, то есть родная старшая сестра Орловой и ее муж, ездили по всей стране — мой дед был строителем. И кому обычно в таких случаях оставляют ребенка? Подкидывают бабушке. Бабушкой была та самая Евгения Николаевна — Любочкина мама, моя прабабушка. Так что первые мои воспоминания о Любе уходят в далекое детство. Мы жили в коммуналке, и мама водила нас к Любе мыться, а после ванны на улицу же не пойдешь, поэтому мы там же и ночевали. Жила Люба тогда в знаменитейшем доме на улице Немировича-Данченко (ныне — Глинищевский пер. — Прим. ред.), там собралась вся элита МХАТа и вообще многие видные деятели культуры. Роскошный дом с высоченными потолками и просторными комнатами. Тогда вообще ни у кого не было никаких консьержей, а здесь он имелся. Цоколь отделан черным мрамором, лестница в парадной — тоже мраморная, в доме был лифт. Я до сих пор помню звук этого лифта, я слышала его, засыпая после ванны. Потом Орлова и Александров переехали на Большую Бронную в современный дом с низкими потолками, я до сих пор не понимаю зачем.

Любовь Орлова с Петром Вельяминовым
С Петром Вельяминовым в фильме «Скворец и Лира». 1974 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Своему жилищу Гриша и Люба уделяли особое внимание. Григорий Васильевич был уникальный фантазер. Говорили, что он умеет выколачивать невероятные государственные деньги на декорации для своих фильмов. Но это миф, придуманный завистниками. Александров из палки с марлей за три копейки мог сделать любую роскошь. Это касалось и обустройства дома. Например, у них в московской квартире, как я думала, все было обшито дубовыми панелями. Но однажды Григорий Васильевич, постучав по стене, спросил меня: «Как вы думаете, что это за дерево?» — «Наверное, мореный дуб?» Александров усмехнулся: «Это — самый дешевый линолеум». Уникальная с точки зрения инженерии, архитектуры и обустройства дача тоже была выполнена по Гришиным эскизам, все, включая эксклюзивную мебель, делалось в мастерских «Мосфильма». А Любовь Петровна своими руками все декорировала — от мебели до занавесок.

Александров из всех поездок привозил какую-нибудь диковину. Он обожал всякую необычную бытовую технику. У нас тогда этого ничего еще в помине не было. И первый телевизор, и первый холодильник мы увидели, конечно, у Гриши с Любой. Помню еще какие-то интересные бутылки, когда ты из них наливал, играла музыка. Была авторучка с фонариком, специально для работы в темноте, фонарик вспыхивал, как только ручкой начинали писать. Еще в доме имелось много интереснейших подарков. Например, от Пабло Пикассо. Орлова воспринимала лишь классическое искусство, абстракционизм и прочие эксперименты были ей чужды. Так что коврик работы Пикассо, которым Григорий Васильевич очень гордился, нашел место на даче, у камина. И Люба при случае незаметно этот коврик пинала, приговаривая: «Терплю только ради Гриши». Но коврик по сравнению с другими подарками прославленного художника был очень даже неплох. Были у них еще два произведения Пикассо: блюда черной керамики, на одном — зеленый скелет разлагающейся рыбы, а второе называлось «Черт»: на черном фоне — красная запятая, две зеленых точки и вертикальная серо-белая полоска. Люба эти блюда, естественно, не любила, но они были на видном месте. Пикассо ведь! Я полностью разделяла ее недоумение.

Самыми любимыми и блаженными часами для меня были те, когда мы с Любочкой шли «разбирать отходы», как она это называла. Раскрывался платяной шкаф, все содержимое выгребалось кучей на пол, и Люба сортировала вещи: «Так, это я сама еще поношу, а это — тебе, и это тоже тебе, а это — мне!» В годы моей молодости у нас с Любочкой был одинаковый размер — 44-й. Я, правда, выше ее, но Орлова всегда носила юбки почти до щиколоток, а я предпочитала мини, так что и мне они подходили. А из-за границы Люба привозила какие-то вещи специально для меня. Однажды привезла из Парижа потрясающие длинные клипсы — агат в серебре. У меня уши не проколоты, так что серег я не носила, а красивые клипсы — большая редкость, особенно длинные, потому что замочки не выдерживают тяжести. А вот французские замочки почему-то выдерживали!

Любовь Орлова с Сергеем Столяровым и Джимом Паттерсоном
«При всей внешней женственности, нежности и легкости Любовь Петровна была достаточно замкнутым, молчаливым и сдержанным человеком. Когда меня спрашивают: «Кто для вас эталон сильного мужского характера?» — я всегда говорю: «Любовь Орлова» С Сергеем Столяровым и Джимом Паттерсоном в фильме «Цирк». 1936 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

Люба к своей внешности относилась очень серьезно и продумывала все до мелочей. Обувь она предпочитала из синей замши и всегда на очень высоких каблуках. Прическу на каждый день Люба делала сама, я хорошо помню ее в бигуди. Когда она стала старше, заказала себе два парика. Один светлый, другой потемнее. Но и свои волосы у нее оставались хорошими всегда. И у бабушки, и у Любы были очень густые и жесткие волосы — такие бывают у волевых людей. Макияж Орлова тоже делала сама. Тушь предпочитала отечественную, «Ленинградскую», и, как все, плевала на нее, перед тем как нанести на ресницы. А губную помаду и пудру привозила себе из-за границы. Она пользовалась духами «Ша нуар», сейчас такие уже не выпускаются. Почему-то Люба принималась за макияж всегда в машине, хотя в спальне у нее были три огромных зеркала, может быть, она просто экономила время… Люба всегда садилась впереди, а мы с Григорием Васильевичем сзади. Как только машина трогалась с места, из сумки доставалось маленькое зеркальце и начинался процесс. И только когда косметика возвращалась в сумочку и щелкал замочек, с Любой можно было разговаривать.

Любочка сделала все, чтобы моя ба­бушка, а для нее — любимая сест­ра, жила рядом с ней. Она выхлопотала для Нонны Петровны участок там же, во Внуково, полгектара земли. Тра­диционным нашим дачным развлечением была игра в крокет — эта привычка осталась у сестер Орловых еще с дореволюционных времен. Любовь Петровна добилась для нас разрешения завести корову и сама оплатила покупку. Дело в том, что у бабушки была страшная астма, я помню эти приступы, каждый из которых мог стать последним. Люба со всего мира привозила лекарства, но ничего не помогало, пока один старый профессор не сказал: «Заведите корову, сами ее доите, чистите хлев и дышите этим воздухом». И мой отец — фронтовик, служивший при Генштабе в звании полковника — добывал для коровы на зиму сено из воинских подсобных хозяйств. Мы все эту корову обожали, звали ее Дочка. Бабушка взяла на себя весь уход за ней и через полгода выздоровела.

А вот у Любы жили немецкие овчарки — мода на них пошла после войны. Григорий Васильевич ездил по всей Европе и решил подарить Любе щенка, самого породистого — из личной псарни Геринга. Овчарку назвали Кармен, потом у нее появилась дочка — Кора. Собакам на их даче было раздолье, участок же большой, площадью гектар, и весь покрыт смешанным лесом. Глухих заборов во Внуково тогда не было — это запрещалось уставом дачного кооператива, допускалась только «прозрачная» невысокая ограда из штакетника. Так что виды во Внуково были прекрасные. А от кого прятаться? Воровство не процветало. Правда, был очень напряженный период после войны, когда во Внуково орудовала шайка разбойников, грабивших дома… Но главарем этой банды оказался любовник бабушкиной домработницы, поэтому наш и Любин дома никто никогда пальцем не тронул. Рядом с дачей был овраг, глубокий, большой, длинный и очень живописный, в конце мая — начале июня он весь становился голубым от незабудок. Через этот овраг мы всегда проходили, когда гуляли с Любой и с Кармен по Внуково. Потом через поле шли к детскому дому, до революции это была усадьба знаменитого кондитера Абрикосова. Когда мы доходили до этого места, высыпали дети, узнавали любимую актрису, и она устраивала им целый спектакль: «Кармен, сядь, дай лапу, скажи детям «здравствуй»!» Собака лаяла, все были в восторге. На обратном пути Люба обязательно собирала полевые цветы, а потом долго составляла из них букеты. Один раз мне ужасно попало от нее, потому что я принесла цветы и небрежно сунула их в вазу. Люба вспыхнула: «Как ты можешь так обращаться с цветами?! Каждый элемент в букете должен быть виден, и при этом нужно, чтобы он сочетался с соседними». Кстати, даже во времена, когда цветов в СССР было не достать, Орловой после спектаклей зрители дарили букеты, и среди них один — всегда самый изысканный — обязательно был от любящего Гриши. Если Григорий Васильевич не мог сам присутствовать, то букет привозил водитель­.

Любовь Орлова с Элиной Быстрицкой
«В Риге, в июне 1941 года, за 20 минут до отправления поезда Любочка вдруг вспомнила, что присмотрела недалеко от вокзала симпатичную шляпку с пером и вуалеткой. Остановить ее не смог никто, она бросилась за этой шляпкой под раскаты разрывающихся снарядов» С Элиной Быстрицкой в фильме «Русский сувенир». 1960 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

В начале их совместной жизни добытчиком в семье был Александров. Но под конец зарабатывать стала в основном Люба. Гриша слишком долго ничего не снимал… Помню, мою бабушку это возмущало, она считала, что Гриша сидит у Любы на шее. Но у людей искусства не всегда есть работа, такая уж специфика. А тут еще с 1950 года Григорий Васильевич превратился в общественного деятеля, ему толком и некогда стало снимать. И вот Люба — с шофером, кухаркой и гардеробом — летала и ездила по всей стране с концертами. Благо везде ее жаждали видеть и слышать. Но все-таки однажды настал такой момент, когда Любе пришлось даже продать серьги невероятной красоты, с большими сапфирами в виде фасолин и вкрапленными в них бриллиантовыми маленькими «звездочками». В конце концов лопнуло и Любино терпение. Однажды она приехала к нам в московскую квартиру с чемоданом… Сказала: «Нонночки, я к вам насовсем, поживу у вас, пока Гриша не напишет сценарий для нового фильма». Не прошло и десяти минут, как раздался телефонный звонок, бархатный голос Григория Васильевича спросил: «Любочка у вас?» Она отказалась подходить к телефону. Еще через десять минут Александров позвонил вновь: «Скажите Любочке, что я написал уже три страницы». «Пусть напишет хотя бы еще десять», — передала через меня Орлова. Когда же и десять страниц были написаны, Любочка согласилась взять трубку, и мы с мамой услышали от нее только три «да»: сперва — настороженное, потом — вопросительное и последнее — радостное! Любочка тут же оделась и упорхнула к своему «принцу».

Орлова и сама занималась общественной деятельностью, решала проблемы людей. Случались и совсем невероятные истории. Однажды Орлова получила письмо от жительницы провинциального города. На войне у нее погибли два сына и муж. Перед тем как уйти на фронт, все трое посадили по тополю, с тех пор деревья выросли и стали живыми памятниками погибшим. И вот местные власти решили расширить дорогу, для этого понадобилось срубить деревья… Любовь Петровна поехала в этот город и добилась, чтобы тополя оставили.

Знакомые, конечно, тоже нередко получали от нее помощь. Ие Саввиной, например, Люба спасла голос. У Ии Сергеевны появился какой-то узел на связках, и Люба это уловила на слух, хотя сама Саввина ничего не подозревала. И Люба проявила инициативу, заставила ее обратиться к врачу, сама отвезла к лучшему специалисту. Как-то раз Елена Сергеевна Булгакова (а судьба свела меня и с этой удивительной женщиной) рассказала мне, что когда во время войны в Алма-Ату эвакуировали деятелей культуры, она попала в один поезд с Орловой и Александровым. И Любовь Петровна в спортивном костюме и шапочке с помпоном разносила знакомым пирожки и заботилась о том, чтобы Елена Сергеевна хоть что-то поела. Потому что вдова Булгакова уже падала в голодные обмороки, ей после смерти мужа полагалась мизерная пенсия в 12 рублей в месяц — и то стараниями Фадеева, который был очень увлечен Еленой Сергеевной. Он-то и помог ей попасть в тот поезд…

Любовь Орлова и Григорий Александров
Григорий Александров и Любовь Орлова в Вене. 1962 г.
Фото: РИА НОВОСТИ

В июне 1941-го Орлова с Александ­ровым оказались в Риге, требовалось срочно выехать в Москву, но никаких билетов не было и в помине. Тогда Орлова пошла к начальнику вокзала и достала около сорока билетов для всех москвичей, оказавшихся рядом с ними. Для Орловой не было ничего невозможного, ее обожала вся страна. Вот только за 20 минут до отправления поезда Любочка вдруг вспомнила, что присмотрела недалеко от вокзала симпатичную шляпку с пером и вуалеткой. Остановить ее не смог никто, она бросилась за этой шляпкой, под раскаты разрывающихся снарядов и рискуя опоздать на поезд. И вернулась с трофеем! Шляпка эта навсегда осталась в истории кино, потому что именно ее носила героиня Фаины Раневской в фильме «Весна». Примеряя ее перед зеркалом, она произнесла свою бессмертную фразу: «Красота — это страшная сила!»

Естественно, мне Люба тоже во многом помогала. Когда мне пришла пора поступать в институт, вышел закон, что поступать в вузы можно только с двухлетним стажем работы. Значит, после школы иди работай, забудь все и после этого попробуй еще куда-нибудь поступи. А я планировала учиться на театроведческом факультете ГИТИСа. Так вот, Люба через министерство добилась, чтобы мне разрешили сразу после школы поступать. Нас, таких «блатных», на курсе в итоге оказалось трое. И мы все пять лет были лучшими студентами этого курса. Свою профессиональную карьеру я начинала как зав­лит в Театре Пушкина. И тут Орлову очень обидели в ее родном Театре Моссовета, без предупреждения сняв с единственной роли последних лет — в спектакле «Странная миссис Сэвидж». Роль отдали Вере Марецкой. Вот Люба и стала искать для себя пьесу с перспективой сыграть ее на сцене другого театра. 

В частности, вела переговоры с режиссером Дунаевым, возглавлявшим тогда Театр на Малой Бронной. Я нашла для нее комедию румынского драматурга Аурела Баранги «Маска». Предстояло еще отыскать молодого артиста — партнера для спектакля. У нас тогда в Театре Пушкина работал блистательный Константин Григорьев, и я пригласила Любу на спектакль, посмотреть на Григорьева. Потом спрашиваю ее: «Ну как, он тебе понравился?» Она отвечает: «Да, он великолепен. Но что у вас за молодая актриса — такая юная, а такая внутренняя сила!?» Это была Верочка Алентова, она начинала и сейчас служит в Театре Пушкина. Орлова пошла за кулисы, сказала Алентовой очень теплые слова… Можно сказать, благословила. И Любовь Петровна не ошиблась, Вера Алентова стала большим мастером. И что вызывает огромное уважение, она свято сохраняет престиж и достоинство актерской профессии.

Любовь Орлова
В фильме «Светлый путь». 1940 г.
Фото: МОСФИЛЬМ-ИНФО

К сожалению, спектаклю «Маска» не суждено было выйти. Люба тяжело заболела… Помню, как мы с мамой пошли первый раз навестить ее в больнице и решили не предупреждать Любу о своем визите. Гадали, зас­танем ли мы ее хоть раз в жизни в домашней одежде и непричесанной. Но Люба встретила нас с укладкой, и одета была прелестно. В палате у нее установили балетный станок — всю жизнь до последних своих дней Люба каждое свое утро начинала с занятий у станка. И в 73 года не нашла нужным отказываться от этой привычки, хотя ей уже приходилось превозмогать боль… Единственное, что выдавало ее болезнь, это неестественно пожелтевшее лицо. Помню, Люба сразу попросила: «Нонночка, мне надо срочно поменять цвет блузки. Белый и черный подчеркивают желтизну, а мне надо ее нейтрализовать. Привези мне, пожалуйста, блузки кремового цвета и другую губную помаду». Последний наш разговор состоялся по телефону. И у нее снова была просьба: «Купи, пожалуйста, Грише черные носки». Она думала и заботилась о муже ежесекундно, с этими же мыслями она и ушла…

Как то, гуляя с Любой, я ей сказала: «Какая же ты счастливая! Ты — такая знаменитая, ты познала такую высокую меру славы!» На что она мне ответила без всякого пафоса или актерского позерства: «Знаешь, что действительно в этом замечательно? Мое имя позволяет мне многое делать для других».

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Яблочный пирог «Букет роз»: рецепт красивого и вкусного лакомства от Сергея Малоземова
«Рецепт недели на этот раз — пирог с цветами! Получается воздушный инежный пирог, который точно порадует не только вкусом, но и красотой.Пользы тут, конечно, мало. Но мы уверены, что вы вряд ли станете готовитьтакое сладкое каждый день», — говорит телеведущий и врач по образованию Сергей Малозёмов.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог