«Мы десять лет ждали и молились. А радикальных медицинских мер не предпринимали. И, как оказалось, поступили правильно: когда мы расслабились, тут-то все и случилось… Думаю, что каждой паре Бог дает ребенка, когда нужно. Эти десять лет были нам нужны — мы притерлись, сроднились, и Бог, наверное, решил: «Ну все, ребята, вы готовы к ребеночку», — рассказывают Юлия Проскурякова и Игорь Николаев.
— Игорь, ваша младшая дочка Вероника родилась через 37 лет после первой — Юлии. Есть разница: ранний ребенок и поздний?
Николаев: Дело прежде всего в самих дочках — при том, что обе похожи на меня, они разные, неповторимые. А мое отношение к ним одинаково трепетное, над обеими я дрожу… Когда родилась Юлька, мне было 18 лет, совсем молодой пацан. Но и тогда я испытывал непреодолимое желание бежать домой после работы — мне не нужны были никакие компании, тусовки.
Хотелось побыстрей увидеть малую, выйти погулять с ней во двор. И сейчас испытываю то же самое острое отцовское чувство… Еще разница в том, что, когда росла Юлька, у родителей не было столько страхов. Сейчас появились опасности, о которых мы раньше и не слышали! А еще в моем возрасте больше думаешь о будущем. Мы же все не вечные. И когда представляешь, что будет с младшей дочкой через двадцать лет, то прибавляешь +20 и себе. Возникает вопрос: доведешь ли младшенькую до сознательного возраста? Ведь сознательный возраст — это не обязательно 18 лет. Юлька, например, стала самостоятельной только в этом году.
— Она же давно отдельно от вас живет!
Николаев: Она живет в Америке и только сейчас завершила долгое обучение в университете и получила лицензию госпитального фармацевта. По этой специальности надо учиться много лет, поскольку работа очень ответственная: контролировать диагнозы, рецепты, методы лечения. Зато если ты все-таки выучился, эта профессия дает ощущение уверенности, потрясающие государственные гарантии, страховки, возможность кредитования. Слава богу, что довел старшую дочку до самостоятельной стадии, теперь и без меня у нее все будет в порядке. А что я успею сделать для Вероники — никто не знает, и из-за этого я волнуюсь. Надеюсь, Господь отведет мне большой срок…
— Вы довольно долго не показывали Веронику публике. Да и рожала Юля в Юрмале, подальше от посторонних глаз. Зачем нужны были такие предосторожности?
Проскурякова: Давай я отвечу… Не было никаких тайн! Мы не делали фотосессий с Вероничкой, потому что раньше дочка сложно воспринимала незнакомых взрослых. В отличие, кстати, от других детей Ника запросто может от избытка чувств обнять первого встречного мальчика или девочку. Но если бы с ней стал работать фотограф, стилист, она бы только расплакалась, и все равно бы ничего из этого не получилось. Долгое время помимо родителей она позволяла взять себя на руки только четверым: своей сестре Юле, моей сестре Оле и еще Алле Борисовне Пугачевой и Максу Галкину. А сейчас Ника стала гораздо контактней, мы уже чаще можем приглашать в дом гостей. Вот и созрели для фотосессии. Что касается Юрмалы, то и тут все просто: я не успела доехать до Москвы…
Планировала съездить в Юрмалу на пару недель перед родами, а потом вернуться сюда и лечь в роддом. В Москве у меня был свой врач, казалось, все идет по плану — мне ставили дату родов на день рождения старшей дочки Игоря. У мужа в Сочи к положенному сроку как раз заканчивалась «Новая волна», и он должен был вовремя оказаться в Москве. Но Вероника захотела появиться на свет на две с половиной недели пораньше… Была ночь, и вдруг у меня отошли воды. Конечно, я запаниковала. Хорошо, что рядом была мама. Мы позвонили местной акушерке, вызвали такси и поехали в роддом — обычный, государственный, на 12 человек. Доехали туда за пять минут, ведь Юрмала — маленькая, а ночью там дороги вообще свободны. Представляю, что было бы, если вот так «приспичило» бы в Москве в то время, когда на дорогах пробки!
— А вы не расстроились, что в тот момент рядом с вами не было мужа?
Проскурякова: Я знала, что у Игоря на «Новой волне» на следующий день был назначен творческий вечер Ирины Аллегровой, где он должен был выступать вместе с Игорем Крутым. Были куплены все билеты, и Игорь не мог подвести Ирину Александровну и зрителей. К тому же я не считаю, что мужу необходимо присутствовать в родовой палате. Все, что нужно видеть мужчине, можно снять на телефон и отправить по электронной почте. Мне было гораздо важней, чтобы рядом со мной находилась мама. Но и этого не получилось! Собираясь в спешке в роддом, я забыла взять одежду для малышки. Врачи у мамы спрашивают: «Вы все привезли?» Оказалось, даже молокоотсос в сумку положили, а распашонки — нет! И как только мама уехала за одеждой, «процесс пошел», меня повезли в родовую. Помню, я сказала: «Не буду без мамы рожать!» А врачи смеются: «Вы сейчас сами станете мамой». И в 7.55 утра 8 октября 2015 года Вероника появилась на свет… Когда мне ее показали, я собрала все свои силы, которых уже почти не осталось, и сказала: «Здравствуй, доченька! Добро пожаловать! Я тебя люблю». Это на курсах для беременных так посоветовали.
Помню, одна девушка спросила: «А зачем? Ведь малыши еще не слышат и не видят». Нам объяснили, что, пока ребенку не перерезали пуповину, у него существует мощнейшая связь с мамой и он почувствует энергетику ее слов… Ника лежала рядом со мной, а я не могла заснуть, хотя очень устала. Смотрю на нее — а это маленькая, хорошенькая копия Игоря, живой человечек. Когда беременная я ходила на УЗИ, мне показывали: вот носик вашей дочки, вот ручки. Но я не до конца понимала, что это носик и ручки живого человека. А тут — вот он, настоящий… От счастья я ревела как белуга. Даже пришлось извиняться перед врачами за свой рев. А они улыбаются: «Не переживайте, у нас все ревут!»
— А вы сообщили мужу, что рожаете?
Проскурякова: Конечно! Он как раз сел в самолет, чтобы лететь в Сочи. Звоню ему: «Игорь, рожаю». А он так растерялся, что говорит: «Нет, не надо, подожди!» И тут самолет поднялся в воздух, связь прервалась. Пока Игорь летел — стал папой. Наверное, для него эти два часа неизвестности были не менее мучительными, чем процесс родов для меня. (Смеется.) Зато когда Игорь приземлился и включил телефон, сразу увидел фотографию дочки.
Николаев: Новость о рождении Вероники быстро разлетелась на «Новой волне». Все меня, конечно, поздравляли. И только через неделю я смог, наконец, вырваться с конкурса к Юле.
Проскурякова: Игорь приехал как раз вовремя, чтобы встретить нас из роддома. Помню, он взял Вероничку на руки — и они у него затряслись. Смотрит на нее и шепчет: «Какая малюська... Да это же я!»
Николаев: Ничего у меня руки не тряслись! Я тогда был абсолютно уверен в своих движениях и действиях. Ситуация не подразумевала сентиментальности: я знал, что мне нужно привезти Юлиных родителей — Павла Сергеевича и Людмилу Ивановну — в роддом, забрать Юлю и Нику, отвезти всех домой. А потом, пока они жили в Юрмале, доделать подмосковный дом, который мы купили, как только узнали о том, что у нас будет ребенок. И Новый год мы все уже встречали на родине, в новом доме.
— Юля, у вас это первый ребенок, не страшно было брать малышку на руки, пеленать ее?
Проскурякова: Нет, совершенно! Я же понимала, что в этот период именно мама для ребенка все — еда, тепло, любовь. Тем более что Ника родилась немножко недоношенной: вес у нее был практически нормальный, точнее, до нормы не хватало пяти граммов — дочка весила 2695. И у нее еще не до конца раскрылись легкие, а также был немножко нарушен сосательный рефлекс. Поэтому она в первое время не могла долго плакать. Хныкнет два раза, и силенок больше нет, задыхается. Может быть, для нас это было не так уж плохо, потому что в отличие от других детей Ника не мучила своих родителей по ночам. Но, когда это случилось в первый раз, мы страшно испугались.
Просто с ума сходили, пока врач не объяснил, что скоро дыхание наладится. И он оказался прав: Ника быстро набрала вес, и легкие у нее так восстановились, что через месяц мы уже не знали, куда деваться от ее громкого рева, его было слышно отовсюду! (Смеется.) Дочку мучили колики, и мне приходилось ее на руках укачивать по три часа в темной ванной у открытого крана — только под шум воды она засыпала. Мы пробовали записать этот звук и проигрывать его на компьютере, но Нику это категорически не устраивало. Слава богу, сейчас эти сложности позади, и дочка преподносит нам только приятные сюрпризы…
Николаев: Да, Вероника меняется каждый день и дарит нам свои новые слова, новую мимику, движения. Дочка в год и семь месяцев уже разумный человек с абсолютно четкой оценкой ситуации. Серьезная девчонка, смеется нечасто, но если улыбается, то ослепительно и только для тебя. Еще она очень забавно двигается — все время порывается танцевать. Особенно когда я сажусь за рояль и играю мелодии, которые для нее сочинил. А когда к ней приходит подружка, которая в гостях стесняется танцевать, Ника и жестами, и мимикой показывает ей: «Ну что ж ты стоишь?» Приседает вокруг нее, поднимает руки, всячески приглашает к танцу, а мы помираем со смеху… Но больше всего она любит исполнить что-нибудь, залезая на коробку, которая стоит у нее в спальне. Это такая огромная упаковка из-под какой-то игрушки, и Вероничка танцует на ней, как на сцене. Мы ее этому не учили, но это же наша дочь, и сцена ее, видимо, влечет. А еще Ника осваивает два языка. Не так-то просто осознать, что «апельсин» в то же время «оранж». Но ей это удается!
— А зачем так рано учить ребенка английскому?
Николаев: Русский она и так освоит. А чтобы как родной знать английский — не переводить на него, а думать по-английски, как и по-русски, надо начинать с рождения. Двуязычие сослужит Нике хорошую службу, потому что развивает логику, умение анализировать… Пока дочь из двух языков выбирает слова попроще. В русской «сковородке» четыре слога, а в английском слове «пан» — один. И Ника выбирает «пан». Хотя элементарное английское слово «ти» она почему-то недолюбливает и всегда называет чай по-русски. При этом букву «ч» не выговаривает и уморительно произносит «сяй». Это просто наш домашний хит!
Проскурякова: Меня поражает, как дети быстро схватывают информацию. Мы просто ставили Нике мультики на английском, где показывали буквы, и после этого дочь быстро стала узнавать эти буквы везде — на машинах, на коврике перед входной дверью. И с русским алфавитом то же самое. Вероничке было месяцев шесть, когда она на приеме у педиатра увидела на столе карточки с буквами. Я заметила, что они ей понравились, и купила такие домой. И Ника стала постоянно носить их мне по одной. Принесет «А», я говорю ей: «А. Арбуз…» Вероника много чего знает, к примеру, легко отличает овал от круга. Правда, еще не все четко говорит. Треугольник у нее «ти-ти-ти-тик»…
У дочки упрямый характер — это, наверное, от меня. Если ей не хочется идти в бассейн, ее трудно заставить. Мы же в девять месяцев отдали ее на плавание — специально так рано, чтобы она не утратила природные навыки к нырянию и плаванию. Так вот, ей с самого начала понравился ее тренер Алексей. Она прямо положила на него глаз: с такой радостью шла на тренировки, так ему улыбалась! Мы Алексея даже в шутку стали называть «бойфрендом Ники». (Смеется.) Но потом наша ветреная дочурка стала капризничать: то идет на тренировку, то не идет. В этом вопросе мы не настаиваем. Другое дело, когда она проявляет характер с едой и тянется к чему-то, от чего у нее бывает аллергия. Слова «тебе нельзя!» на нее не всегда действуют. Но спасибо форуму мамочек в Интернете — там я прочитала, как другие, более опытные родители справляются с этой проблемой. Не так давно мы были в Екатеринбурге у моих родителей.
Новое место, новое пространство, и дочка вдруг стала нам закатывать истерики. Не дали ей печеньку — она упала на пол и в плач! Я, няня, моя мама бросились ее успокаивать, развлекать. Ну как же — наш зайчик, наше солнышко плачет! И Ника мигом успокоилась, как будто поняла: «Мои слезы работают». Но за ночь я проштудировала несколько книг и форум мам, вычитала, что такое поведение малышей лучше игнорировать. До утра привыкала к мысли, что от рыдающего ребенка нужно отвернуться и уйти. И уже вечером проверила этот метод на практике. Ника попросила что-то, что ей нельзя, и, когда не получила, вновь устроила показательную истерику. Мы с няней вышли из комнаты, и через минуту Ника смолкла — выступать-то не перед кем. Потом дочка переместилась к нам на кухню и устроила второй «заход». Но мы с няней продолжали разговаривать, как будто ее не слышим. И все, больше такие истерики никогда не повторялись… Мы не хотим растить капризульку и манипулятора.
— Юля, а сколько нянь помогают вам растить дочь? У некоторых звезд дети переданы на их круглосуточное попечение…
Проскурякова: В нашей семье ребенка воспитывают мама и папа. Няня у нас есть, но она остается с Никой, когда мы уходим на концерты или на какие-то мероприятия. Иногда ей, конечно, приходится ночевать у нас. Но мне, как маме, всегда хочется заснуть рядом с доченькой и проснуться рядом с ней. Тем более что сейчас Ника просыпается уже не в полшестого, как в первый год, когда я кормила ее грудью, а по-человечески — в полдевятого… Еще у нас есть помощница по хозяйству, которая утром тоже может погулять с Никой, и у меня появляется возможность приготовить Игорю завтрак, побыть с ним вдвоем, поговорить. Когда же бываем в Юрмале, то даем всем помощницам выходные. И в эти дни Никой занимаемся только сами. Игорь, кстати, и памперс очень ловко сменит, и на прогулку с дочкой сходит, и спать ее уложит, а меня вечером на маникюр отпустит. Он очень мягкий и добрый человек, потому-то его и дети любят.
Николаев: Мне не хочется оставлять дочку надолго. Как бы поздно ни лег, люблю встать уже в восемь утра, чтобы наблюдать ее утреннюю «разминку». А сейчас, летом, можно с Никой выйти из дома в свой дворик, гулять по траве, играть в разные игры. Когда рядом дочка, вообще не хочу спать! В таком возрасте ребенок должен постоянно чувствовать присутствие родителей, а не видеть их два раза в месяц. Поэтому я сейчас как можно реже уезжаю из дома — успею еще наездиться на гастроли. Скоро дочка уедет в Юрмалу, я и туда буду к ней приезжать при малейшей возможности.
— Похоже, Юрмала стала для Ники вторым домом…
Николаев: Ребенок обязательно два летних месяца должен проводить на море, чтобы укрепить иммунитет. Я сам человек-амфибия. Родился у моря, в Сахалинской области, и без морской стихии не могу. Все места, где я живу, расположены на море — Юрмала, Майами. Кроме Москвы, которая для меня прежде всего место работы.
— В интервью, которое вы дали «7Д» незадолго до родов Юли, вы как раз рассказали, что купили новый загородный дом, чтобы ребенок рос на природе, а не в пыльном и шумном мегаполисе…
Николаев: У меня и до этого был загородный дом — в Барвихе. Но этот таунхаус для малыша не приспособлен. Соседи слева и справа, а главное, не было места для детской комнаты, игровой и помещения для няни. И я стал срочно искать новый дом. Пересмотрел множество вариантов, но все мне не нравилось. Однажды вроде нашел что-то подходящее и даже приехал на сделку, прождал несколько часов, а хозяин так и не явился. Потом я случайно заехал в поселок, где мы сейчас живем. Иду по дорожке к дому, снимаю все вокруг на планшет (всегда так делаю, чтобы вечером спокойно пересмотреть и проанализировать). Понимаю, что мне тут нравится. И вдруг говорю сам себе: «По этой дорожке будет бегать Вероника». А дочка еще и не родилась, и даже в дом я еще не заглянул. Но вот такое было озарение, за несколько секунд я все решил. В доме, конечно, многое пришлось переделать. Но зато здесь отличные бассейны, теннисные корты, детские площадки…
Проскурякова: Когда смотрю, сколько на площадках детей и как они бегают, кричат друг другу «Пошли играть!», сразу вспоминаю свое советское детство. В общем, мы сделали правильный выбор. Хотим, чтобы наша дочка тоже играла со сверстниками в «классики» и в «резиночку» и мы с трудом могли загнать ее домой.
— Меня удивило, что Игорь, получается, за несколько месяцев до рождения Вероники уже знал, как ее будут звать…
Николаев: У меня особое отношение к этому имени. Когда ко мне приходят гости, я люблю попеть под гитарку песни. Не свои (их я на концертах исполняю), а Юры Антонова или «Песняров». Два первых альбома этой группы — музыка моего детства, Леонид Борткевич был в те годы моим любимым певцом. Разве мог я, мальчишка, подумать, что мы с Леней когда-нибудь познакомимся, подружимся, что он будет принимать участие в моих концертах как специальный гость. Что я, наконец, напишу для него песню! Так вот, у «Песняров» есть несколько песен, названных женскими именами: «Александрина», «Алеся», «Вероника». И именно последнюю я всегда прошу Леню спеть на моих концертах. Потому что имя Вероника всегда мне очень нравилось! Оно перекликается с моей фамилией: Вероника, Ника Николаева. А какая потрясающая с этим именем связана библейская история! Ведь это Вероника вытирала своим платком кровь со лба Спасителя, когда Он шел своим крестным путем на Голгофу. И лик Христа, отпечатавшись на платке, впоследствии стал известен как Спас Нерукотворный… В одном из Афонских монастырей есть икона Святой Вероники, на которой она изображена с тем самым платком в руках. Теперь список этой иконы висит на входе в спальню нашей дочери, охраняет ее.
— Рождения Вероники вы ждали десять лет. Наверное, приходилось об этом молиться…
Проскурякова: Да, ждали и молились. А радикальных медицинских мер не предпринимали. И, как оказалось, поступили правильно: когда мы расслабились, тут-то все и случилось… Думаю, что каждой паре Бог дает ребенка, когда нужно. Эти десять лет были нам с Игорем нужны — мы притерлись. Игорь начал воспринимать меня как творческого человека, а не только как любимую женщину: я же выступала на его концертах, снималась в кино. И, наконец, за эти годы все поняли, что наши отношения — это серьезно. Меня приняло его окружение, а Игоря — мои родители (хотя на самом деле он им всегда нравился). Мы с Игорем сроднились, и Бог, наверное, решил: «Ну все, ребята, вы готовы к ребеночку».
— Вы хотели дочку или сына?
Проскурякова: Дочку, хотя нам почему-то все пророчили мальчика. А я не чувствовала в себе сил вырастить парня, просто не знаю, как мальчишек воспитывать. Ведь я росла с сестрой. И у Игоря не было брата. В общем, если бы родился мальчик, пришлось бы постоянно советоваться с мамой Игоря, Светланой Митрофановной, которая сумела воспитать сына, да еще какого! (Смеется.) Кстати, когда я пошла на самое первое УЗИ — в два месяца беременности, опытный врач сказал: «Плод лежит как девочка». Как же я была счастлива! Конечно, я всегда говорила: «Мы с Игорем будем любить любого ребеночка — и дочку, и сына». Но в душе все-таки мечтала о девочке. И Игорь очень обрадовался, когда узнал, что родится Вероника. Сказал: «Девчонки нежней, теплей». И теперь его обнимают две дочки…
