Только первую серию финального сезона «Игры престолов» посмотрел миллион россиян. Сейчас все делают ставки: у кого из героев больше шансов выжить и получить трон? По предварительно проведенному опросу, все симпатии на стороне Дэйнерис, которую сыграла Эмилия Кларк. Кто бы мог подумать, что и в реальной жизни ей выпадут невероятные испытания. Актриса только чудом осталась жива и сыграла в финальном сезоне...
— Эмилия, что же все-таки с вами случилось и почему никто толком не знал, через что вам пришлось пройти во время съемок «Игры престолов»?
— В начале 2011 года закончились съемки первого сезона «Игры престолов», куда я чудом попала. Создатели сериала Дэвид Бениофф и Дэниел Уайсс сравнивали мою героиню, Мать Драконов, с Жанной д’Арк и даже с Наполеоном, представляете? Представляете, каково это: получить такую роль старлетке, до этого никому не известной? Любая актриса подумает: это абсолютное счастье! Но могу признаться, после выхода первого сезона «Игры престолов» я жила в постоянном стрессе. Обрушившаяся на меня безумная слава, публичность, бешеный интерес ко мне — все это страшно угнетало меня и нервировало.
В жизни я довольно застенчива, а тут мне постоянно задавали вопрос: «Каково вам было сниматься обнаженной в первой же серии?» Нелегко, скажу я вам! Меня словно выставили напоказ всему миру. И я нашла место, куда могла сбегать хоть ненадолго. В тренажерный зал. Я фанатично тренировалась и только там чувствовала себя защищенной и хоть на время отвлекалась от реальности.
И вот однажды перед началом занятий я почувствовала сильную головную боль. Едва смогла надеть кроссовки и заставить себя сделать пару упражнений. Еле добралась до раздевалки... Почему-то я сразу же поняла: поврежден именно мозг. Пыталась внушить себе — все будет хорошо, тебя не парализует, двигала кончиками пальцев, даже заставила себя вспомнить реплики своей Дэйнерис… Потом все поплыло перед глазами. Помню звук сирен, голоса вокруг, я еще сумела дать врачам «скорой» свой телефон, они позвонили родителям, сказали им, чтобы ехали в больницу. Пока меня везли и в первые минуты в больнице никто не мог мне толком помочь — не знали, что со мной. Сделали МРТ, и стало ясно: у меня случилось субарахноидальное кровоизлияние в мозгу из-за разрыва аневризмы. Срочно требуется операция, чтобы не случилось повторное кровоизлияние… Но даже оперативное вмешательство не исключает смертельного исхода. Все это я выяснила, естественно, уже много позже. Тогда же меня срочно перевезли в специализированную клинику. Со мной была уже моя мама, и в какой-то момент меня попросили подписать бумагу — согласие на операцию на мозге. Пожалуй, это был один из самых страшных для меня моментов во всем этом ночном кошмаре. Как же так? Я же совсем молодая! Только что началась моя карьера, о чем я так мечтала! Да у меня просто нет времени для таких операций! Но, конечно, поставила подпись и сразу же потеряла сознание… Операция длилась долго, но она оказалась не последней…
— Неужели с вами это случилось впервые и ничто не предвещало таких ужасов?
— В детстве у меня иногда начинались резкие головные боли, меня подташнивало: врачи говорили, что это из-за низкого давления и слегка замедленного пульса. Лет в четырнадцать начались мигрени. Во время обучения в драматической школе я даже пару раз падала в обморок. Но все это казалось объяснимым: большая нагрузка, стресс. И это точно не могло повлиять на мою мечту стать актрисой! Теперь-то понятно — все это были предупреждающие сигналы…
— И во сколько лет вы определились с будущей профессией?
— Уже года в четыре — когда я начала ходить с отцом в театры. Он работал «звуковиком», в том числе на таких шоу, как «Чикаго», «Вестсайдская история» в Лондоне. Жизнь за кулисами меня совершенно заворожила: декорации, костюмы, шепот и таинственное выяснение отношений в полной темноте прямо перед выходом на сцену… В зале я сидела тихо, как мышка, хотя в целом была шумным и активным ребенком. Когда спектакль заканчивался, я залезала на кресло и громко хлопала. (Улыбается.) В общем, попалась на крючок. Как рыбка. Дома тысячу раз пересматривала видеокассету с «Моей прекрасной леди»... Отец был недоволен моим увлечением. Он знал актеров и считал большинство из них невротиками, вечно находящимися в поисках работы...
Наши родители старались дать детям первоклассное образование и нормальную профессию. В моей частной школе все было чинно и старомодно. В пять лет мне поручили главную роль в школьной постановке. Но когда я вышла на сцену, напрочь забыла слова. Стояла молча и без всякого страха смотрела в зал. Учителя из первого ряда пытались мне подсказать, но безуспешно. Такое странное состояние — полного спокойствия — надо сказать, помогает мне в актерской карьере. Особенно когда на тебя направлены тысячи камер, а ты улыбаешься, словно ничего не происходит. Другое дело — вечеринка, обед, где за столом могут сидеть человек шесть. Вот тут моя стеснительность, страхи и нервы проявляют себя в полную силу.
— Но отец все-таки помогал вам?
— Годам к десяти я научилась запоминать свой текст и немного поднаторела в актерстве. Но вундеркиндом никогда не была. Однажды папа привел меня на кастинг в лондонский театр. Я услышала, как все девочки поют песню из мюзикла «Кошки». Я же могла спеть лишь народную английскую песенку. Меня терпеливо выслушали и вежливо спросили, знаю ли я что-нибудь еще. Ну я и затянула хит группы Spice Girls. Папа сидел, закрыв руками лицо. А потом утешал — мол, и слава богу, что роль не получила, иначе опозорилась бы... Но я не успокоилась. После окончания средней школы я решила взять год на раздумья. Съездила в Восточную Азию. Потом пошла учиться в Центр драмы в Лондоне. И в ожидании грандиозных ролей работала в музее — указывала посетителям, как пройти в туалет, — официанткой в пабе...
— И как же вы попали в самый знаменитый сериал «Игра престолов»?
— Весной 2010 года мне позвонил мой агент. Пилотный выпуск сериала не понравился боссам, и решили все начать заново. Искали новых актеров, в том числе на роль Дэйнерис. Требовалась девушка-блондинка с выбеленными волосами, высокая, мистической наружности. Я — темноволосая коротышка с довольно пышными формами. Но я выучила эти весьма странные строчки из двух сцен: в одной мой брат собирается меня ударить, в другой — я прохожу через огонь… И отправилась на кастинг.
Пробы проводили в маленькой студии в лондонском Сохо. Четыре дня спустя меня вызвали в Лос-Анджелес, и я играла уже перед создателями сериала и другими боссами. Мне купили билет в бизнес-класс, и я, помнится, стащила все чайные пакетики. На пробах старалась не смотреть на высоких стройных девушек-блондинок. Когда все закончилось, я в отчаянии решила станцевать. Изобразила некий танец цыпленка и робота: по идее, этой дурацкой выходкой я должна была все испортить. И выбежала из комнаты. Но меня в коридоре догнали: «Поздравляем, Принцесса!» В отеле какие-то люди пригласили меня на вечеринку на крыше. Но я сидела в номере, ела печенье и звонила всем, кому только можно.
— И через год у вас случился инсульт. Как вы это пережили?
— Когда я очнулась после операции, боль была невыносимой. Я ничего не помнила, почти не видела. Врачи сказали родителям, что надо пережить две недели. Тогда есть шансы, что я поправлюсь с минимальными отклонениями от нормы. Через две недели меня разбудила дежурная медсестра и стала задавать вопросы. В том числе, как меня зовут. Мое полное имя — Эмилия Изабель Евфимия Роуз Кларк. Но, черт возьми, откуда я могла это знать?! Я впала в состояние дикой паники. Я же актриса, должна уметь запоминать текст, а я даже не могу вспомнить собственное имя! Оказалось, мое состояние называется афазия, последствие мозгового кровоизлияния. Маме пришлось выслушивать мой невнятный лепет, но она стойко держалась и не подавала виду, что меня не понимает. Убеждала, что я идеально изъясняюсь и понимаю все, что мне говорят. Но я знала: это неправда. И были моменты, когда умоляла медицинский персонал дать мне умереть. И сама хотела убить себя…
— Как же вам удалось вернуться на съемки, ведь это такая тяжелая работа?
— К счастью, в отличие от многих других пациентов, я научилась заново говорить. И произнесла полностью свое имя. Больше месяца провела в больнице, вышла, но по-прежнему периодически требовался морфий, чтобы унять боль. Вскоре должны были начаться съемки второго сезона «Игры престолов». Но врачи сообщили, что у меня в мозгу есть еще одна аневризма. И она может «взорваться» в любой момент. Но поскольку она маленькая, имеет смысл пока лишь за ней наблюдать. Конечно же, я сообщила обо всем случившемся боссам, но не хотела предавать это огласке — не хотела, чтобы мою болезнь препарировали в прессе и обсуждали. Полюбившееся зрителям шоу должно продолжаться.
— Партнеры по сериалу говорят, что всячески вас холили и восхищались вашим мужеством…
— Это правда. Первый съемочный день нового сезона прошел для меня как во сне. Но я повторяла снова и снова: «Я в порядке. Все хорошо. Я в порядке. Мне всего 24 года. Все будет хорошо». Вечером, добравшись до своего номера, упала в кровать и отключилась. Тем не менее я работала и на площадке не допускала промахов, хотя не всегда понимала, что именно делает моя Дэйнерис… За этой работой стояла ежедневная, ежеминутная борьба — с болью, слабостью, головокружениями. После завершения третьего сезона я получила приглашение сыграть на Бродвее в спектакле «Завтрак у Тиффани» свою любимую героиню Холли Голайтли. Но после первых же представлений, да что там — еще во время репетиций поняла, что не потяну.
— А впереди были съемки новых сезонов ставшего фантастически популярным сериала...
— Меня же ожидала очередная плохая новость. Выяснилось, что та самая маленькая аневризма выросла почти вдвое. Срочная операция. Не такая, впрочем, тяжелая, как обещали мне врачи в клинике на Манхэттене. Родители сказали мне: «Встретимся через пару часов», и меня отвезли в операционную. Но все вышло совсем не так, как планировалось. Операция не удалась. И теперь нужно было немедленно делать новую, только уже «старым» способом — оперировать на мозге, предварительно открыв мой череп… Приходила в себя я после этого испытания гораздо тяжелее… Казалось, что я прошла не одну войну, вернулась раненой после боевых действий, куда более жестоких, чем те, которые довелось испытать моей Дэйнерис. Я не знала, буду ли нормально слышать, видеть, чувствовать, помнить… Теперь я могу пошутить, что одним из отклонений от нормы после операции стало неумение выбирать правильных мужчин. Но тогда это было совсем не смешно…
— Как вам удалось скрыть такое от публики, папарацци — уму непостижимо…
— Спасибо моей команде, моим коллегам и друзьям. Я сама жутко этого боялась. Помимо страха — и даже уверенности в том, что непременно умру, — да, я боялась, что о моем состоянии станет известно. Вот об этом обо всем — панические атаки, боль, весь этот ад и отсутствие надежды, — вот главное, пожалуй, что меня мучило сильнее всего.
— И снова вы вернулись к работе буквально через месяц после этого испытания…
— Да. И в результате именно работа спасла меня от мыслей о смерти. Но я хочу еще кое-что сказать. Не подумайте, что я думаю: я и мои проблемы — это нечто уникальное. Таких, как я, очень много, к сожалению. И это-то я прекрасно осознаю. Как и то, что далеко не все могут получить помощь, какую я получаю. Поэтому занялась делами, которые могут хоть немного помочь людям, попавшим в такую же беду. И врачам, и медсестрам. Горжусь, что меня сделали почетным представителем сообщества медсестер. Звучит странновато и, может, пафосно, но именно эта профессия слишком недооценена, хотя именно от медсестер часто зависит жизнь и будущее людей…
— Давайте поговорим о самих съемках. Что вам больше всего запомнилось?
— Моя Дэни оказалась на совершенно новой для себя территории — в Винтерфелле, со Старками, на грани войны с восставшими из мертвых. Встретилась наконец с Сансой Старк, научилась быть чертовски самоуверенной и… Эти съемки были очень изнурительны физически, особенно последний сезон. Все были на нервах, атмосфера была прямо реально накаленной. Ну и конечно, необходимость носить корсет меня сильно доставала. (Смеется.) Моим спасением было освободиться от корсета, залечь в ванну, смыть грим и облачиться в пижаму. Вот оно, блаженство!
— Говорят, все рыдали в последний день съемок?
— Лично я приготовила маленькую речь. Просто потому, что когда «уходил» какой-то персонаж, ему обязательно вручали подарок. И каждый из оставшихся говорил пару слов. Такая была заведена добрая традиция. Ведь по ходу развития событий в сериале «смерть» настигала очень многих, и актеры до последнего об этом не подозревали. Ну вот я и решила сказать пару слов как бы всем уходящим на этот раз. Но не выдержала и действительно разрыдалась. Потом пили шампанское, но почему-то становилось все грустнее. Видимо, шампанское символизировало для нас не победу и праздничное настроение, а скорее тот факт, что мы сумели дойти до финишной прямой. Мы сделали это. И нам есть чем гордиться.
