«Мы летом жили на даче, и Максим починил там все, что можно было починить. Родители даже не знали уже, о чем его попросить: «Максим, ступенька. Максим, ставни». На все один ответ: «Сейчас сделаю». Папа вообще в тихом шоке был, смотрел на Максима круглыми глазами и говорил: «Я не понимаю, как он это делает», — рассказывает посол TOUS в России Лиза Боярская.
— Лиза, скоро на канале «Россия» выходит второй сезон «Оптимистов» с вашим участием. Почему вы выбрали именно этот сериал из огромного количества предложений?
— После успеха сериала «Ворона» мы разговаривали с его продюсером Валерием Петровичем Тодоровским, и он мне сказал: «Лиза, у нас для вас есть очень интересная роль во втором сезоне «Оптимистов». Снимать будем через год». И в двух словах рассказал о проекте. Время — 1960-е годы. Очень острая детективная история и интересная любовная линия. Моя героиня — фотограф, американка русского происхождения, которая эмигрировала в Штаты в детстве, а теперь приезжает по делам в СССР. Прекрасный сценарий, замечательный режиссер Алексей Попогребский — в общем, все, чем можно заманить актрису, прозвучало. И я год жила в ожидании съемок. А потом было много проб с разными партнерами, долгое время не могли определиться с главным героем.
— Которого вы должны любить?
— Да. И когда пришел на пробы Сергей Безруков, все выдохнули и сказали: «Наконец-то они друг друга нашли!» Хотя и в кино мы с Сережей в паре уже не первый проект, да и на сцене пять лет партнерствовали в «Сирано де Бержераке». Еще в сериале у меня замечательный партнер Дэниел Хорват из Англии. Как-то он спросил меня: «Где вы обычно работаете?» Я говорю: «В Малом драматическом театре в Петербурге». — «Это где Додин?!» — «Да». — «Потрясающе! Я все спектакли смотрю, когда театр приезжает на гастроли в Лондон, не пропускаю ни одного… Кажется, это вы играли в «Трех сестрах»?» Я подумала: «Ничего себе!» Было безумно приятно.
— Как вам погружение в 60-е? Вы в этот период не жили, но наверняка кто-нибудь из родных рассказывал.
— Конечно, мама рассказывала. Помню, я нашла в шкафу крохотный кусочек материи и спросила: «Что это такое?» Она говорит: «Моя юбка». — «Юбка? Это платочек какой-то. Неужели ты ее носила?» Это даже не мини, а супермини! Я бы в такой юбке не решилась выйти на улицу. А мама носила ее с обувью на дикой платформе, распускала свои длинные, до пояса, волосы и подводила глаза, рисуя стрелки, — так было модно, и совершенно никто не думал, что это может смотреться вызывающе или провокационно. Папа рассказывал, как ходил с длинной шевелюрой, а милиция гоняла длинноволосых пацанов и насильно стригла тех, кого поймает. Они подпольно собирались, танцевали и слушали Битлов, по которым сходили с ума. В каждой школе, в каждом классе был свой музыкальный коллектив, все пытались подражать европейцам и американцам. Девочки от мальчиков не отставали. Были очень смелыми, в том числе и в одежде.
— А вы как к моде относитесь?
— Я ничего в этом не понимаю. Часто смотрю на девушку и думаю: как красиво она одета! Но если попытаюсь найти то же самое в магазине, ни за что не найду. Плохо разбираюсь, что с чем сочетается. Прихожу в магазин, покупаю какие-то вещи, которые нравятся, а потом они висят в шкафу, и я не понимаю, с чем их носить. Вот нет у меня этой стилистической жилки.
— А есть у вас какие-то любимые вещи?
— Я фанат верхней одежды. Это странно, потому что в основном сижу в театре на репетициях, а дойти до театра из дома мне десять минут, и я не так много времени, как хотелось бы, провожу на улице. Но когда вижу красивое пальто, или интересную куртку, или жакет, не могу удержаться и покупаю. Здесь я не ошибаюсь. А самая большая проблема у меня с обувью. Есть, конечно, дежурный набор, как у каждой девушки.
— Кроссовки темные и светлые?
— Нет, лодочки светлые и лодочки темные для разных мероприятий. А ведь в магазинах куча всего другого: всевозможные лоферы, полуботинки на плоской подошве, на платформе, на каблучке. Мало того что мне ничего из этого не нравится, но я еще и не понимаю, как это надевать, с чем миксовать. И поэтому теряюсь каждый раз. Думаю, сейчас пойду и куплю какую-нибудь обувь, и ничего не беру, потому что не понимаю, как это носить можно, это же некрасиво.
— А украшения?
— Я вот больше тяготею к серебру и белому золоту. Но благодаря TOUS, амбассадором которой я являюсь, научилась носить классическое желтое золото тоже, и мне нравится. Я получаю от них подарки после появления каждой новой коллекции. Но иногда сама хожу в бутик, чтобы накупить себе всякой разной красоты. Там есть украшения на все случаи жизни: и к джинсам, и на красную дорожку. И совершенно гибкая ценовая политика, так что подарки можно выбрать и для маленькой девочки, и для зрелой женщины. Мне теперь очень нравятся натуральные камни.
Раньше я не понимала, зачем они нужны. А сейчас узнала: это отдельная планета, в них природная красота и энергия. В украшения TOUS вплетены самые разные камни. Многие названия я никогда в жизни не воспроизведу. Запомнила только, что мое любимое кольцо — с лабрадоритом. У меня есть и другое, с каким-то просто несусветным камнем. Эти крупные кольца — мои фавориты. Я их каждый день надеваю, одно более нарядное, другое повседневное, но оба выглядят очень стильно, благородно и привлекают внимание.
— Из новой русской коллекции этой фирмы у вас есть что-то?
— Пока нет, еще не приобрела. Но конечно же будет. Коллекция очень интересная — с гжелью и хохломой. Я думаю, мне больше подходит гжель, потому что я темненькая, а хохлома для меня — слишком ярко.
— В вашей жизни настал какой-то новый период, и это видно по вам. Вы стали спокойнее, даже несмотря на пандемию. Наверное, на это повлияло, что вы наконец-то обрели свой дом и осели в Петербурге? Знаю, вы пытались прижиться в Москве, но она так и не стала вашим городом.
— Мы в Москве тоже прекрасно жили, но как будто чего-то не хватало, чтобы выдохнуть, расслабиться и понять, что мы начинаем спокойную, размеренную, оседлую жизнь в своем доме, в своей квартире. Не было такого ощущения. Все равно мы очень часто уезжали в Петербург, я как минимум 12 спектаклей тут играю в месяц, а еще репетиции. Андрюшку возили туда-сюда, и в этом была какая-то суета. А сейчас появился настоящий дом. И совершенно верно вы подметили, что время пандемии — один из самых лучших моментов в нашей совместной жизни с Максимом.
Мне очень стыдно, я знаю, что многие люди и финансово сильно пострадали, а кто-то и переболел серьезно, у всех по-разному, но мы были все вместе, и нам не нужно было куда-то бежать или ехать. Дети каждый день видели маму и папу, я занималась домом. Причем единственное, что было немножко сложно: как только нас закрыли, мы отказались от помощи няни и домработницы, и на меня вдруг резко упали все обязанности сразу. После первых десяти дней я взвыла.
— По-моему, именно тогда появился ваш пост в «Инстаграме*»: «Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша».
— Да, да, да, именно. (Смеется.) Я думала: домохозяйки — просто героини, непонятно, как они выживают. Я же целыми днями только и делала, что мыла, стирала, гладила, готовила, опять мыла, стирала, гладила, готовила, и все равно казалось, что навести порядок невозможно, потому что этот процесс бесконечный. А потом я вошла в ритм и стала получать удовольствие. Как-то распределилось время, я писала списки дел. Меня вообще можно назвать «человек-список», я буквально каждый шаг записываю в еженедельник, причем не электронный, а бумажный. Допустим, пишу: «Съемка для журнала «7 Дней», купить хлеб, завести электронный дневник для ребенка, сходить на почту, забрать из химчистки вещи». И еще на холодильнике висит подсказка: «Андрея купаю — среда, воскресенье, Гришу — вторник, суббота». Удобно.
— Андрюша одно время учился удаленно. Говорят, в первом классе это вообще невозможно.
— Вообще не было проблем никаких. С ним занимался в основном Максим. Каждое утро учитель присылал нам задание, и нужно было его до какого-то момента выполнить. Сложностей не возникало. А потом мы уехали на дачу и просто попали в рай. Воздух, дети на улице все время. Максим там стал делать из дерева классные игрушки — беговел, машинки, лошадку-качалку, бабочку для Гриши, многое другое.
— У него талант. Он вообще мог бы какое-то свое дело открыть.
— Да, основать свой бренд. Он не просто рукастый, а мастер высокого уровня, золотые руки. Максим и готовит прекрасно, и рисует, и почерк у него очень аккуратный. А с тем, чтобы починить что-нибудь или сделать, вообще проблем нет. И он прямо все лето занимался этим, с упоением делал игрушки, починил на даче все, что можно было починить. Родители даже не знали уже, о чем его попросить: «Максим, ступенька. Максим, ставни». На все один ответ: «Сейчас сделаю». И все только руками разводили, папа вообще в тихом шоке был, смотрел на Максима круглыми глазами и говорил: «Я не понимаю, как он это делает». Иногда даже соседи приходили посмотреть, как Максим работает... Тем временем в нашей городской квартире шел ремонт, а когда закончился, мы переехали туда. И я увлеклась созданием уюта: покупала рамочки, свечи, подушки, пледы, растения. Оказалось, так интересно в это нырнуть!
— Я знаю, что Андрей больше всего любит оранжевый и зеленый цвета, поэтому в таких тонах детская комната. А что любите вы? Какие цвета, какой стиль?
— Нам было важно, чтобы интерьер нравился всем. И мы нашли общий стиль — скандинавский эколофт, я бы так назвала. Хотелось натуральных материалов. Мне очень радостно, что в доме нет ни одной случайной вещи. Для меня это прямо бальзам на душу, моя личная маленькая победа над собой. То есть я уже была готова пойти в какой-нибудь огромный молл и набрать часов, подушек, полотенец, все скинуть в одну тележку — и готово. Но я себя притормозила и отнеслась к этому этапу тщательно. Никогда не думала, что так увлекусь обустройством гнезда. Мне казалось, я «не про это». А когда закончила с вещами, начала таскать в квартиру растения.
— Кто принял решение переехать в Петербург?
— Дозрел Максим. Потому что я была готова к этому в любой момент. Но если бы Максим железно сказал, что наш дом — Москва, мы бы жили там. Хотя у нас родители в Петербурге, включая маму мужа. И дача. И родственники все… И Максим в какой-то момент разрешил эту ситуацию. Я была тогда в положении. Мама с папой уехали в Турцию с нашим старшим сыном Андреем, и мы с мужем остались недели на две одни в Петербурге.
У нас были съемки, что-то мы делали. И очень много ездили, ходили в музеи — провели это время счастливо и спокойно. Максим научился по-другому смотреть на город, стал от него кайфовать. И в какой-то момент сказал, что все-таки надо попробовать жить здесь. Через день я уже начала готовить переезд. В первую очередь занялась поиском школы и кружков для Андрюши. Потому что в Москве у нас было все схвачено… Я походила по разным школам, поговорила с родителями, нашла то, что нужно. И мы сразу запустили ремонт в нашей квартире.
— Я огорчилась, что Максим ушел из московских театров, он бы мог, наверное, ездить, играть какие-то роли. Жаль, например, что мы больше не увидим его в роли Кинастона в «Табакерке»…
— Это его выбор, и я его уважаю. У Максима сейчас очень насыщенная киножизнь. Интересные роли и предложения. Зная, что такое театр, какая это ответственность и сколько обязательств, я с трудом представляю, как бы он сводил графики. Когда ты сам себе хозяин, у тебя появляются совсем иные возможности. И твоя занятость — твой выбор. А для театрального артиста все правила жизни задает репертуар его театра, и все остальные уже подстраиваются. Максим без театра смог. Я не могу. От театра, в котором служу, я зависима абсолютно. Это семья, мы единомышленники во всем.
— Недавно у вас в МДТ состоялась долгожданная премьера «Братьев Карамазовых».
— Да, путь к выпуску из-за пандемии и бесконечных переносов был очень непростой. Репетировали мы со Львом Абрамовичем Додиным четыре с половиной года и за это время нырнули на невероятную глубину, там копошились, задыхались, отчаивались. И только сейчас начинает отсеиваться все лишнее и проступать та самая соль, эссенция, тот смысл, которого мы пытались добиться. Сложно сказать об этой работе в двух-трех предложениях, но одно я точно поняла: выпустить этот спектакль за меньший срок мы бы не смогли. Чтобы прийти в итоге к абсолютной прозрачности, точности и простоте смыслов и существования, надо было по миллиметрам вспахивать это бескрайнее поле.
— Лиза, я задам вопрос, который многих ваших поклонников интересует: почему вы так редко снимаетесь?
— Съемки отнимают очень много времени, а у меня и так большая занятость в театре. Если я стану часто сниматься, вообще не буду видеть детей, а этого я не могу себе позволить. Я наблюдаю, что происходит у Максима, и говорю: «Так, смотри, у тебя вот здесь проект большой и здесь, а между ними перерыв. Возможно, как раз в это время я снимусь, мне нравится сценарий…»
— Вы недавно сыграли в «Седьмой симфонии» у режиссера Александра Котта, которую он снимал для телеканала «Россия».
— Да, как раз выдался удачный перерыв между съемками Максима… История эта о том, как в блокадном Ленинграде 9 августа 1942 года была сыграна симфония Шостаковича — вопреки всему! Уже все оркестры были эвакуированы, в городе, для поддержания боевого духа, оставили только оркестр Радиокомитета, многие музыканты умерли от голода в первую, самую страшную зиму 41-го года, кто-то ушел на фронт. К весне 1942 года состав оркестра совсем поредел. Но был приказ сверху: концерт сыграть, музыкантов брать откуда придется. Карла Ильича Элиасберга, который собирал оркестр и дирижировал, сыграл Алексей Гуськов. А у меня роль флейтистки Веры Преображенской.
Эта история для меня очень важная, она известна во всем мире. Концерт стал потрясением не только для жителей блокадного Ленинграда, но и для нацистов. Кто-то из немцев потом вспоминал: «Когда мы услышали по радио прямую трансляцию этого концерта, поняли, что не победим». А поскольку в моем паспорте написано место рождения — Ленинград, для меня эта тема очень личная. Потому что в нашей семье почти все блокадники… Роль я получила неожиданно для себя. Шла после очередной репетиции «Карамазовых...» по улице Рубинштейна, замученная, бледная, и встретила режиссера Сашу Котта. И он меня, по-моему, даже не узнал сначала, потом поздоровался. И через час раздался звонок: «Лиза, тебя зовут на пробы». Саша меня утвердил.
У нас все артисты в театре владеют каким-нибудь инструментом, на курсе у Додина это было принципиально важно. Я играю на флейте, все партии в сериале честно выучила и играла, кроме одного фрагмента симфонии, потому что там такой ритм, что могут сыграть только высокопрофессиональные музыканты. Весь август я мучила своих, когда репетировала, мне ребенок говорил: «Мама, хватит, сколько можно играть?! Уже невозможно!» Но я постоянно учила дома свои партии из Шостаковича и еще Баха.
И вот дело дошло до съемок сцены самого концерта. Человек десять артистов, которые владеют музыкальными инструментами, и профессиональные музыканты сидели на сцене филармонии — именно в том месте, где этот концерт проходил в 1942 году. Понятно, что у нас была фонограмма записана, но при этом мы все равно играли по-настоящему на своих инструментах. Я впервые оказалась в центре симфонического оркестра (а флейты располагаются именно там) и ощутила всю эту мощь рядом с собой. Тут еще, конечно, само произведение фантастическое — Седьмая симфония, — столько в нем силы, столько ярости, и благородства, и всего вместе. Это невероятное чувство, просто ошеломительное. Помню, я подумала: «Боже, какие музыканты счастливые люди, они могут это испытывать».
Так что во время съемок «Седьмой симфонии» я увлеченно изучала мир музыки. В весеннюю волну пандемии артисты и музыканты страдали от простоя и выходили на улицы, там можно было встретить весьма профессиональные квартеты и квинтеты. И я ловила себя на мысли, что не просто слушаю музыку, а смотрю на то, как они держат ритм, как друг с другом взаимодействуют, как вместе берут дыхание, каким штрихом играют на струнах… И думала: сколько же наша профессия дарит возможностей узнавать новые миры, играешь ли ты следователя или музыканта.
— Или психолога, как ваш муж. Жизнь в семье изменилась, когда Максим сыграл главного героя в «Триггере»?
— К счастью, не изменилась. (Смеется.) Сериал прекрасный. Пока он шел, куда бы я ни приходила, мне все время говорили: «Лиза, передайте Максиму, это просто потрясающе».
— Да, действительно. Сейчас он еще и новый Шерлок Холмс. И вообще, у Максима много очень интересных проектов. Теперь в семье кинозвезда номер один — ваш муж?
— Да, все верно. Я заняла позицию за мужем, и мне это нравится. Очень радуюсь успехам Максима, он сейчас снимается в большом проекте «Спойлер» в главной роли. Потом, надеюсь, будут съемки и продолжения «Триггера». Дай бог. А я займусь семьей и иногда стану наслаждаться съемками в хороших фильмах.
— Декабрь — волшебный месяц в вашей семье. 20 декабря у вас юбилей, у папы 26 декабря день рождения, а открыл этот праздничный список Гриша своим днем рождения 5 декабря. Вы называете его вашим декабрьским птенчиком, не так ли? Что он получил в подарок?
— Нашего декабрьского птенчика очень порадовали книжки. Еще мы ему подарили несколько хороших конструкторов для маленьких. И трек с машинкой: похоже на железную дорогу, машинка сама ездит по кругу. Отпраздновали дома, очень по-семейному. Были только самые близкие: бабушки, дедушка, дяди, тети и крестные — всё, больше никого. Утром Гриша проснулся, мы привели его в гостиную, к шарикам и подаркам. А потом пришли гости, мы два-три часа посидели за столом, Гриша задул свечки. Все получилось лаконично. Со вторым ребенком, мне кажется, чем проще, тем лучше. Когда Андрюша был маленький, мне хотелось чего-то невероятного. На его двухлетие мы устроили какой-то грандиозный праздник, который он, конечно, не помнит. Мне хотелось придумать что-то необычное, удивить. Сейчас я понимаю, что это совершенно не важно малышам. Конечно, когда ребенок становится старше, у него проявляются интересы и можно попробовать какой-то необычный праздник организовать. Но в целом самое прекрасное — быть дома с близкими, посидеть узким кругом, поговорить, вместе разобрать подарки и поиграть в них.
— Я знаю, что в семье у вас была традиция — начинать отмечать дни рождения ночью, в первые минуты суток.
— Ну, эта традиция идет от моих родителей и распространяется только на меня и Сережу, и мы ее соблюдаем. Мама с папой до сих пор остаются полуночниками. Но в моей семье и в семье брата такой традиции нет. Мы живем в совершенно другом режиме, у нас дети, работа, нужно вставать рано. И в полночь мы все уже стараемся спать.
— Как отметите свое 35-летие?
— У меня в этот день спектакль «Три сестры». И это самое прекрасное, что можно придумать для юбилея. Потому что собрать друзей на вечеринку в наше время просто невозможно. Я очень люблю праздновать на работе день рождения. Ведь утром ты все равно с семьей, а вечером еще удается и поработать, и побыть с людьми, которые тебе дороги.
— Новый год совсем скоро, елку уже нарядили?
— Елка уже стоит и у родителей, и у нас. Дети начали требовать с середины ноября. Мы договорились, что дождемся первого дня зимы. И вот 1 декабря украсили елку. Игрушки все небьющиеся. Когда дети маленькие, главное — безопасность.
— Дети в Новый год ждут чудес…
— Да. В этом году родителям придется особенно постараться эти чудеса организовать. У нас в Петербурге запретили ходить в театры и кинотеатры детям до 16 лет. Это просто катастрофа, все мамы в ужасе, абсолютно непонятно, что делать с детьми во время таких длинных каникул. И, конечно, у нас сейчас начались всякие безумные выдумки, мы кооперируемся небольшими составами, придумываем домашние елки… Видимо, организуем какие-то экскурсии и новогодние квесты на улице. Мы сейчас выискиваем самые изощренные и при этом безопасные варианты, чтобы детям устроить развлечения. И опять вспоминаем забытую культуру хождения друг к другу в гости. При всех минусах происходящего сегодня, это — явный плюс.
Благодарим отель Crowne Plaza Moscow — World Trade Centre за помощь в организации съемки.
