«Раньше я была уверена: если рожать ребенка, то только в семье. Может быть, сейчас я проще к этому отношусь. Хотя пример мамы и папы, которые всю жизнь вместе, для меня достаточно убедителен. А свободные отношения мне кажутся немного странноватыми и малоприемлемыми, если дело касается рождения ребенка», — рассказывает Елена Подкаминская.
— Елена, сейчас по СТС идет финальный сезон сериала «Кухня», благодаря которому вы стали по-настоящему знаменитой. Легко ли было распрощаться с этим проектом?
— Помню, в крайний съемочный день кто-то из коллег спросил: «Ну что, Лена, как думаешь — есть ли жизнь после «Кухни»?» Ответ на этот вопрос неожиданно для меня прозвучал в конце той же смены. Мой агент позвонила и поздравила с утверждением в проект Игоря Толстунова для Первого канала. Образ, который предстоит сыграть, совершенно противоположен моей героине Виктории Сергеевне. Это натура беззащитная, трепетная, ласковая, рассеянная, стеснительная, по-детски наивная. Линия любовной истории Вики и Макса (его роль в сериале сыграл Марк Богатырев. — Прим. ред.) когда-то должна была завершиться, что и случилось.
Конечно, нелегко было расставаться со столь любимой работой. С замиранием сердца ждала последних слов «Стоп, снято!» и едва могла произнести какие-то внятные слова благодарности на прощание. Столь эмоционально я расставалась только со Щукинским училищем. Рыдала так, что заведующий кафедрой Альберт Григорьевич Буров даже пошутил со сцены: «Леночка, если ты сейчас же не угомонишься, я просто прекращу церемонию вручения дипломов». Несмотря на то что образ Виктории Сергеевны для меня дорог и обожаем, я с осторожностью отношусь к предложениям, подозрительно напоминающим его. Для меня вообще остается загадкой, как я попала в разряд сильных, начальствующих женщин! (Смеется.)
— Может, дело во внешности? Вообще-то трудно представить вас барышней-крестьянкой.
— Боюсь, барышню-крестьянку уже и правда не потяну, а вот от образа Элизы Дулиттл в «Пигмалионе» я бы не отказалась. А если серьезно… Я думаю, что актриса способна преображаться благодаря работе художников по гриму, костюму, поиску образа своей героини вплоть до мельчайших деталей: интонаций, походки, жестов. И вот на съемочной площадке уже не ты, а деловая, уверенная женщина. Прекрасно, если зрители тебе верят, но и забавно, если начинают ассоциировать тебя с твоим персонажем. Каюсь, в театре Виктория Сергеевна во мне пробуждалась. Я пару раз так неистово взбрыкнула по некоторым рабочим накладкам, что, боюсь, кто-то до сих пор убежден в моем абсолютном перерождении.
— У вас в театре отдельная гримерная?
— Нет. Но так получается, что перед своими спектаклями я нахожусь в гримерке одна. Кто-то любит прийти заранее, спокойно посидеть, пообщаться перед выходом на сцену, а я, как правило, пребываю в «огне». Мои костюмеры смеются: «Подкаминская, находиться с тобой в это время рядом травмоопасно!» Тем не менее, перед спектаклем мне важно уединиться и настроиться. Уже потом, после работы, я готова общаться, в том числе и со зрителями. Тем более что некоторые из них приезжают из других городов, и отказать им в общении, особенно детям, немыслимо.
— Поклонники приходят к вам только в театр или могут поджидать и возле дома?
— Возле дома меня еще никто не ловил. (Смеется.) Вообще, я стараюсь оберегать свое личное пространство. В то же время многих из тех, кто постоянно приходит в театр, я прекрасно знаю и с удовольствием с ними встречаюсь после спектаклей. С интересными, содержательными людьми я общаюсь и в социальных сетях. Среди них есть необыкновенно талантливые: одна девушка пишет серьезные стихи, другая создает на основе моих работ и шоу-проектов глубокие по смыслу клиповые композиции.
— А ваша дочь Полина уже понимает, что ее мама — звезда?
— Если к этому слову относиться серьезно, то сама себя я звездой не считаю. Просто успех в проекте «Кухня» и в ряде других работ принес мне известность и узнаваемость. Полина, конечно, замечает, что на меня обращают внимание. Вот недавно на прогулке она подошла ко мне и прошептала на ушко: «Мам, а почему с тобой хотят фотографироваться?» Я отшутилась: «Помнишь, ты меня видела в кино? Эти люди, наверное, тоже меня видели, кино им понравилось, теперь они хотят подружиться». Моя любимая Мерил Стрип сказала: «Популярность имеет свои положительные стороны.
Даже Нью-Йорк кажется маленьким городом, где все тебе улыбаются». В самом деле, видеть улыбки людей, их доброе отношение — приятно. Но Полину от публичных ситуаций я оберегаю. Чувствую, что излишнее внимание ее смущает. После Нового года мы с дочкой были на елке в Центральном доме актера. Я не ожидала, что там окажутся журналисты. Полина интересу к своей персоне явно не обрадовалась. Она все время просилась на руки и прятала лицо у меня в волосах, сильно переживая: «Мамочка, а можно они уйдут? Я больше не хочу этих вспышек!»
— У вашей дочери красивое имя...
— Я знала, что если у меня родится дочь, то обязательно назову ее Полиной. В детстве бабушка часто рассказывала мне о своей двоюродной сестре Поле, вспоминала, как они были девочками в начале XX века. С годами к детским ощущениям обаяния этого имени добавилось еще что-то чувственное и женственное. Но что самое смешное, когда я родила и увидела дочку, то подумала: «Боже мой, но ведь это совсем не Полина! Маша, Дуняша, Марфуша — что угодно». Потому что у нее было абсолютно русское, круглое, румяное личико. И я 15 дней металась в сомнениях. Довела мужа до предела, ему уже надоело называть дочь просто девочкой. Он поехал и сам записал ее Полиной. И надо же, какая радость! У нее спала младенческая припухлость, все как-то оформилось, выросли невероятно длинные черные ресницы. Дочка превратилась в голубоглазую девочку со светлыми волосами. Я смотрела на нее и думала: «Нет, ну конечно же это абсолютная Полина!»
— А вы бы хотели сына?
— А кто из женщин не мечтает родить прекрасного мальчугана, который непременно вырастет в настоящего красавца мужчину? И Полина была бы счастлива. Я сама единственный ребенок у родителей, но всегда мечтала о большой семье!
— Задумывались ли вы уже о том, какой судьбы желаете Полине? Какой профессии?
— Только не такой зависимой и непредсказуемой, как актерская. Полине всего пять с небольшим, и думать о том, какой же она будет, ее взрослая жизнь, — преждевременно. Сама Полина рассуждает об этом так... Спрашиваю ее: «Поля, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» — «Не знаю». — «А когда узнаешь?» — «Во взрослости».
Пока мне хочется не упустить все счастливые моменты ее детства. Этим летом, например, хочу пойти в поход, уехать на Селигер, ночевать в палатках, готовить на костре, собирать ягоды. Когда мне было столько лет, сколько сейчас Полине, мы с родителями и их друзьями так же отдыхали «дикарями» на море, и это было какое-то невероятное чудо. Картинки этого отдыха остались в памяти на всю жизнь.
О путешествиях я мечтаю всегда. Для меня это попытка обрести чувство свободы и ощутить себя обновленной. Счастье, когда удается вырваться из ритма повседневности и сбросить с себя груз ответственности. Совсем недавно я с друзьями провела два прекрасных дня в Красной Поляне на «Роза Хутор». Даже просто смотреть на людей, которые отдыхают, катаются на лыжах, улыбаются, — для меня праздник.
— Елена, уже ведь не секрет, что вы сейчас свободная женщина. Каким должен быть мужчина, чтобы покорить ваше сердце?
— К счастью, я наконец-то вышла из возраста, когда по наивности составляешь список желаемых качеств мужчины, перечисляя их до бесконечности, — так, секундочку, он должен быть умный, щедрый, добрый, с чувством юмора... Недавно в Интернете мне понравилось высказывание Ивана Урганта о встрече со своей нынешней женой. Ему не нужно было расщеплять происходящее на какие-то составные, оценивать, сколько у нее положительных или отрицательных сторон.
Он просто увидел ее и сказал себе: «Здравствуй, счастье!» Это такой момент обыкновенного чуда — чуда совпадения. Ты можешь принимать и растворяться целиком, не анализировать по списку — вот это мне подходит, а вот это как-то не очень. Все люди открыты счастью. Произойдет ли со мной это чудо или нет, кто же знает… Но я бы очень хотела произнести слова: «Здравствуй, счастье!»
— И это произойдет, ведь в планах у вас еще рождение детей! Кстати, для вас важен официальный брак, свадьба?
— Раньше я была уверена: если рожать ребенка, то только в семье. Может быть, сейчас я проще к этому отношусь. Хотя пример мамы и папы, которые всю жизнь вместе, для меня достаточно убедителен. А свободные отношения мне кажутся немного странноватыми и малоприемлемыми, если дело касается рождения ребенка. Хотя я и согласна, что штамп в паспорте никак не влияет на отношения мужчины и женщины и не дает гарантии, что эти отношения будут долгими и счастливыми.
— А вы знаете, как познакомились ваши родители?
— Это очень смешная история. Вообще-то мой папа встречался с лучшей подругой мамы, и все они тогда учились в Краснодаре в музыкальном училище. Так как я никогда в жизни не ела сгущенное молоко, то не могу себе даже представить, что должно было произойти, чтобы взорвалась банка со сгущенкой. Но именно это и произошло в тот день, когда папа впервые увидел маму. Она, кажется, варила сгущенку, и банка взорвалась — так, что молоко заляпало весь потолок. Мама в коротком платьице полезла на стол и стала оттирать пятна. В этот момент пришел мой папа с маминой подругой, и, как шутят родители, именно эта мизансцена решила их будущее. Подруга очень драматично пережила разрыв…
Папа был такой гений и красавец, по которому вздыхали многие девушки в музыкальном училище. И мама была рада, что всех «победила». Папа первым уехал в Москву, поступил в консерваторию, потом готовил маму. Она поступила тоже на дирижерское отделение, они поженились, когда папа заканчивал учебу. А через год родилась я.
— Но корни, получается, у вас кубанские?
— Нет, родители только учились в Краснодаре. Папина линия связана с Крымом, с Евпаторией. Меня назвали в честь папиной бабушки Ели. Знаю, что мой прадедушка погиб в 41-м году на фронте и у него осталось трое сыновей, один из которых — мой дедушка. Он был заведующим ателье индивидуального пошива и дружил с какими-то невероятными людьми: профессорами, художниками из Москвы, которые отдыхали на море и стали в каком-то смысле учителями моего папы. А мамина семья родом из Белоруссии. Из зажиточного деревенского рода, в котором все называли друг друга на «вы». Они были очень музыкальные, играли на разных инструментах. А мой дедушка по маминой линии — священник, в советские времена он пережил страшные гонения. Получается, у меня есть еврейские, польские, белорусские и украинские корни.
— Если посмотреть семейные альбомы, то на кого из родных вы больше похожи?
— Внешне — на папу, но пластика, мимика, фигура, безусловно, мамины. Особенная благодарность дедушке за губы. (Смеется.) Моя дочь тоже больше похожа внешне на своего папу. У них с Сашей удивительные отношения, он — потрясающий папа, и я в этом смысле действительно счастливый человек. Мне приходится видеть, как мои знакомые переживают разводы, с какими они сталкиваются проблемами. В нашем случае это исключительно уважительное, доброе и умное существование.
— Что сейчас у вас на первом месте кроме дочери? Работа?
— Важнее ребенка ничего не может быть. Но это отнюдь не значит, что работу я могла бы поставить на второе место. Конечно, семью и профессию непросто сочетать, и до гармонии здесь мне очень далеко. По количеству времени работа превалирует, но когда она складывается по-настоящему интересно, то я не замечаю усталости. Хотя бывает и по-другому: по тем или иным причинам полного доверия с режиссером может не возникнуть.
— Например?
— Сейчас в Театре сатиры Павел Сафонов поставил спектакль «Собака на сене» Лопе де Веги, в котором я играю главную женскую роль — графиню Диану де Бельфлор. Представление об этой пьесе у большинства зрителей основывается на версии прекрасного фильма с Маргаритой Тереховой. Но у каждого свое видение и чувствование смысла этого произведения и, конечно, своя индивидуальная трактовка образа героини. В настоящий момент работа над спектаклем завершается, и честно могу сказать, что диалог с режиссером складывается непросто. Конечно, все наши усилия направлены на достижение достойного творческого результата. Свою героиню Диану я хочу сделать парадоксальной, умной, артистичной, легкой, ироничной.
— А есть ли для вас в профессии табу, когда ни за что, ни при каких условиях? Многие актрисы избегают откровенных сцен…
— Отчего же? Если история будет не пошлая, я готова обсуждать и обнаженные съемки, и любовные сцены. Конечно, если это не «клубничка» ради голого тела. Чувственная сторона отношений мужчины и женщины — самое выразительное и яркое воплощение их любви. Играть это небанально всегда безумно интересно и сложно.
— То есть в принципе вас не испугало бы, что такой фильм увидят ваши родители, ваша дочь?
— У меня очень умные и адекватные родители, которые всегда развивали во мне стремление к внутренней свободе. Когда несколько лет назад я снималась на обложку мужского журнала, папа и мама меня только поддержали. И не было ощущения осуждения, что их дочь сделала что-то неправильно. Что касается Полины, мне кажется, жесткие запреты могут только навредить. Конечно, всему свое время и важна мера. Но со своей дочерью я постараюсь быть максимально откровенной и открытой.
— Ну вы вообще человек смелый. И на звездных дорожках часто удивляете, появляясь в очень ярких образах.
— Вообще-то я иногда люблю похулиганить. Но если бы не мой любимый стилист Алеся Матящук, которая все время предлагает мне неординарные креативные образы, я бы сама на многое не решилась. Она всегда тонко чувствует меня и мое настроение. Бывали, конечно, «экстремальные» случаи. На одном из мероприятий я «серьезно рискнула» откровенным нарядом. И хотя понимала, что могу себе это позволить, все равно внутренне не была свободна. Был еще смешной момент на красной дорожке. Обожая движение, я в какой-то момент из статики резко перешла в бег, и… крючок платья расстегнулся. Конечно, такой случайный экспромт фотографы не упустили. Хорошо, что на мне было нижнее белье. (Смеется.)
— Елена, сейчас очень модно снимать байопики про знаменитых актрис и певиц. Вышли фильмы про Людмилу Гурченко, Анну Герман. Кого бы вы могли сыграть?
— Страшно! Это ведь слишком большой риск — снимать фильм про человека, который так знаком и всеми любим. Маловероятно, что проект получится правдивым и искренним. Нет, я бы не рискнула играть тех, кто жил и блистал еще совсем недавно. А вот исторические личности, которые мне интересны, — с удовольствием. Например, возлюбленную Огюста Родена Камиллу Клодель. Мечтать можно о разных проектах, но сейчас все мои мысли сосредоточены на премьере спектакля «Собака на сене». Жизнь после «Кухни» продолжается... И больше всего я хочу, чтобы в ней было как можно больше нового и еще не испытанного!
Благодарим курорт «Роза Хутор» за помощь в организации съемки
