«Да, я в Лос-Анджелесе стою рядом с Брэдом Питтом и разговариваю. Конечно, когда меня к нему подводили, я боялась и говорила: «Не надо, не надо». Но было поздно: его внимание на меня уже обратили, и я натянула улыбку и подошла», — рассказывает звезда сериала «Гадалка» Екатерина Олькина.
— Екатерина, у сериала «Гадалка» невероятные рейтинги! Расскажите, как вы попали в этот проект?
— Это просто мистическая история! Мне прислали сценарий за неделю до старта съемок, и пробы я проходила в самый последний день. Я пошла туда, потому что мне был очень интересен материал и конечно же роль... Но я была абсолютно уверена, что актриса на главную роль уже выбрана. Ну не может такого быть, чтобы буквально накануне съемок никто еще не был утвержден. На пробах мы сняли две сцены. И возникло чувство, что с камерой, с оператором и с режиссером мы на одной волне. Я выпорхнула с этих проб очень счастливая, потому что получила удовольствие от работы с этими людьми. Нам было интересно вместе. Но это же ничего не значит!
Так бывает, что актер классно проходит пробы, но его не утверждают. Чтобы получить роль — это же нужно, чтобы звезды определенным образом сошлись. И вдруг через пару дней мне звонят и говорят, что меня утвердили. Тут я просто онемела. Сразу стала думать о Люсе, работать над сценарием, разбирая и пытаясь понять эту героиню. И конечно, о том, на кого оставить ребенка, как все организовать, как устроить? Я тогда еще была кормящей мамой, на момент начала съемок моему сыну Мите был год с небольшим.
— Роль с мистической составляющей представляет какую-то особенную сложность?
— У меня была задача приблизить мою героиню к жизни, к людям, чтобы она стала понятной и не вызывала отторжения и страха. Ведь нормальная реакция на магов и гадалок — недоверие. Мы с режиссером Ильей Казанковым договорились, что Люся — обычная девчонка, просто она является носительницей неких способностей. Она не выбирала эту судьбу, специально этим не занималась, ничего не развивала. И я стала искать ходы, как это воплотить. Меня познакомили с психологом, который владеет гипнозом. Я спрашивала, что испытывает человек в момент концентрации, когда начинаются видения.
Психолог многое мне объяснила. С режиссером мы старались сделать Люсю живой, в чем-то наивной, смешной. Помню, перед сценой, когда моей героине впервые приходит видение, Михаил Пореченков усмехнулся: «О, сейчас начнется! Пойдут конвульсии, закатывание глаз». И я еще раз убедилась, что мне надо вести себя естественно. Но съемочная группа, как и коллеги в сериале, много шутили над способностями моей героини. Стоило мне замереть, задуматься во время перерыва, все сразу подначивали: «Картинка пришла? Что там показывают?» Вообще, на площадке царила теплая дружественная атмосфера, мы просто сроднились за время съемок. Второго марта, когда у Пореченкова был день рождения, он накрыл для всех нас шикарный стол. Представляете: в большом темном павильоне с решетками, где снимали наше отделение, стоит стол с роскошными угощениями, мерцают свечи в канделябрах — это наши художники-декораторы постарались... В общем, день рождения Пореченкова прошел в духе сериала, в мистическом стиле.
— А вам самой в жизни доводилось обращаться к гадалкам?
— Ну, разве что в детстве мы с подружками какие-то гадания устраивали, но это все была игра. Помню, гадая на суженого, мы поджигали бумагу и смотрели на тень. Нам было по четырнадцать лет. Потом мы потушили огонь и ушли в другую комнату. А вскоре почувствовали запах гари. Смотрим — матрас тлеет. Видимо, на него попала искра. Я ничего лучшего не придумала, как выкинуть этот тлеющий матрас в окно, благо мы жили на первом этаже. Соседи увидели и вызвали пожарных. Конечно, эта вся история дошла до моих родителей. В общем, с тех пор я стала осторожнее обращаться с огнем. И с гаданиями тоже. Ни к магам, ни к экстрасенсам, ни к гадалкам я не ходила. По-моему, лучше не прибегать к таким силам. Мы вообще мало что знаем про себя и про тот мир, в котором живем. Человеческий мозг используется на сколько процентов? На три-пять. Гении — лишь на десять. А что заложено в остальных 95—97 процентах человеческого мозга — никому не ведомо.
Что бы мы увидели, какой бы мир предстал перед нами, если бы мы подключили все эти недостающие проценты? Неизвестно. Мне кажется, очень опасно общаться с людьми, умеющими подключаться к неким неизведанным энергиям. Они могут дать тебе установку, которая запишется на подсознании, и ты будешь потом, сам того не понимая и неосознанно совершая определенные поступки, выполнять заложенную в тебя программу. И еще и рассуждать при этом, что да, вот мне правильно все нагадали. Я вообще не хочу знать про свое будущее, пусть оно будет для меня сюрпризом. Люблю сюрпризы! Так что вместо того, чтобы идти к экстрасенсам и волшебникам, в сложной ситуации я бы лучше пошла в храм. Вот мы прошлым летом были с ребенком на съемках в Грузии, в Мцхете. И ездили в горный старинный Шио-Мгвимский монастырь. Я оставила ребенка с дедушкой, а сама залезла наверх, где сохранилась первая древняя постройка. Она неотреставрированная, обшарпанная. Но даже не возьмусь описать, что там происходит, какой там открывается портал! Чудеса случаются. Я в них верю.
— Приведете пример?
— Знаете, как я попала в ГИТИС? Тут была мистика чистой воды! Я все детство пела. Мечтала стать второй Уитни Хьюстон. Выступала очень много на разных конкурсах, в русско-французском мюзикле исполняла главную роль. И вот я окончила школу в Самаре, мы с мамой собрали вещи и поехали на поезде в Москву поступать в эстрадно-джазовое училище. Мы заранее изучили маршрут, как нам идти от метро, куда поворачивать. В общем, мы вышли не на той станции, перепутали. И отправились по маршруту, который у нас был в голове. Вот только пришли не к эстрадно-джазовому училищу, а к зданию с вывеской «Российская академия театрального искусства». И я сразу вспомнила, что, когда изучала московские вузы, видела, что в ГИТИСе есть факультет эстрады.
Оказалось, что именно в этот день идет прослушивание, правда, не на факультет эстрады. Но помню, у меня возникло четкое ощущение, что я должна пойти пробоваться. Знаете, это как у женщины бывает четкое ощущение, что она должна родить именно от этого мужчины! Сейчас я себя иногда спрашиваю: «Катя, а может быть, в тот момент ты изменила своей мечте?» Но нет! Я же могу и дальше петь. Меня приглашали в одну группу солисткой, но они занимались перепевками уже известных песен, а мне хочется делать что-то свое. Проблема в том, что я пока не пишу музыку. Боюсь! Я была замужем за очень талантливым композитором, он создает музыкой целые миры. Мне кажется, я и влюблена-то была не в него, а в его талант. И вот в результате мне сложно решиться сделать что-то самой. Но я раньше и стихи не писала, а потом вдруг зазвучало во мне что-то, и я ночью, сидя дома на подоконнике, стала записывать строку за строкой. Может быть, так же случится и с музыкой.
— Но пока вы актриса, вам повезло — играете главные роли. А ведь многие учатся на актеров, а потом выходят в большой мир и оказываются никому не нужны...
— Мы все очень боялись этого, когда нам выдавали дипломы. И на последнем курсе всех трясло страшно. Я себе честно дала пять лет, договорилась с собой: «Кать, ну вот ты помыкаешься, может, частично посидишь на шее у родителей. Но если через пять лет ты ничего не добьешься, значит, это не твое». И слава богу, у меня не было даже перерыва! Сначала был фильм «Течет река Волга», потом сериал «Столица греха», где у меня была главная роль. Мою сестру играла Света Иванова, на тот момент уже известная актриса. А потом почти сразу же случился сериал «Однажды в Ростове», это был громкий проект, в котором снимались только актеры с именем. Когда меня вызвали уже на вторые пробы с Сергеем Жигуновым, я предполагала, что это неспроста, но все еще не верила в происходящее. Я шла по улице, когда мне позвонили и сказали, что утвердили. И я так закричала, что повысовывались люди из окон домов посмотреть, что случилось. А я визжала и прыгала и не могла остановиться.
— Говорят, вы сами выполняете все трюки, отказываясь от каскадеров во всех картинах…
— Как же меня мама ругает за это! Она взывает к моей ответственности не только за саму себя, но и за ребенка, ведь я мать! Но я не могу существовать серединка на половинку, оставаясь одной ногой дома с ребенком. Я приезжаю на съемочную площадку — все, я вся здесь. Да, я ненормальная актриса, знаю! Вот во время съемок «Гадалки» ко мне подходит постановщик трюков Сергей Воробьев (он же делал трюки для всех частей «Дозора») и говорит с горящими глазами: «Катя, я придумал такой кадр, это будет впервые в России! Смотри, вот у нас конструкция, тебя к ней прицепят, ты будешь лететь спиной вниз вместе с камерой на крупном плане». Ну как же я могу не согласиться, если мне предлагают лететь пять этажей спиной вниз? Конечно, я соглашусь! А в Грузии на съемках сериала «Горная болезнь» мне пришлось выбираться из водопада на горной речке. Причем этого не было в сценарии. Просто накануне съемочного дня ко мне подошел оператор с такими же горящими глазами и сказал: «Катя, смотри, какой мы придумали кадр…» И я сказала — давай. Было страшно, конечно. Подобного выплеска адреналина у меня никогда еще не случалось. Интересно, что снимали эту сцену в последний день экспедиции. Видимо, с тем расчетом, чтобы, если что-то пойдет не так, артистка им больше не была нужна. (Улыбается.)
— Действительно, удивительно, что вы решаетесь на такое, хотя у вас маленький ребенок. Вы ведь и в декретном отпуске толком не посидели...
— Когда я родила ребенка, у меня совершенно перестроилась картина мира и все сосредоточилось на Мите. Мама меня заранее предупреждала, что так будет, а я не верила, потому что я была ненормальная беременная: ходила на мастер-классы, занималась вокалом, путешествовала, лазила по горам… И тут вдруг появился он! Я первое время боялась даже его сильно обнять и крепко поцеловать. Он же такой маленький, такой хрупкий, не дай бог я ему что-то передавлю, пережму. Я только о нем и переживала. Но когда Мите исполнилось пять месяцев, мои близкие сказали: «Иди снимайся, не вздумай засиживаться». И в прямом смысле выгнали меня на съемки четырехсерийного сериала «Подмена». Если бы не пинок моих родных, я, может, и посидела бы в декретном отпуске. Не хотелось мне оставлять сына! У меня очень сильная связь с ребенком, я же его родила в свой день рождения, 8 ноября, в свое тридцатилетие.
— Вот это совпадение!
— Он должен был родиться на полторы недели позже. Мне все говорили: первый ребенок, да еще и мальчик, ты с ним еще переходишь, они долго сидят в животе, им хорошо. И вот накануне своего тридцатилетнего юбилея я пошла в храм на службу, отстояла очередь на исповедь — думала, на следующий день причащусь. Домой пошла пешком, надо же было тортик купить, на день рождения вечером на чай собирались приехать подружки. В общем, я не думала не гадала. Но Митя решил сам поздравить свою маму с днем рождения. Сейчас ему уже три года. Очень музыкальный мальчик, у него абсолютный слух. Когда Митя был совсем крохой, плакал, если кто-то рядом с ним фальшиво запоет. А сейчас он просто говорит: «Не пой».
Если мы попадаем в детский магазин с игрушками, он там выбирает дудочку, или гармошку, или очередной ксилофон. У нас накопилась уже целая коллекция игрушечных музыкальных инструментов: гитара, балалайка, колокольчики, маленькое пианино, трещотка, кастаньеты, баян — чего только нет. Признаюсь, я очень боюсь, что сын захочет стать артистом. Я же понимаю, насколько это сложный путь, особенно для мужчины. Мне кажется, в понятие «мужчина» входит определенная мера ответственности и уверенности в завтрашнем дне. А у людей творческой профессии нет никакой стабильности, никакой уверенности, сплошная зависимость от других. Но, конечно, если Митя захочет, я препятствовать не буду. Я верю, что каждый ребенок приходит в этот мир уже личностью, в нем уже есть зерно какого-то таланта.
— Он знает, что его мама актриса?
— Конечно! Хотя когда Мите было месяца три, по Первому каналу пошел «Семейный альбом» с моим участием. И мне было интересно понаблюдать за реакцией ребенка, я специально включала телевизор. Но он так ничего и не сообразил тогда. Они же в три месяца видят только на определенном расстоянии, все остальное у них в расфокусе. Зато сейчас, когда пошла «Гадалка», сын стал меня узнавать. В день премьеры я прилетела из Берлина, мчалась из аэропорта, чтобы успеть хоть что-то посмотреть. Захожу, ребенок бежит ко мне навстречу: «Мама! Вот мама, и в телевизоре тоже мама». Я спросила, что он думает про ту маму, которая в телевизоре, он сказал: «Мне она понравилась». Это такое потрясающее ощущение, когда твой ребенок говорит: понравилось! Я раньше с долей скепсиса относилась к актерским высказываниям, мол, самое главное — это чтобы близким нравилось. Но когда сама услышала похвалу от своего ребенка, то испытала такую радость и чувство абсолютной удовлетворенности: значит, я занимаюсь этим не зря!
— А помните тот момент, когда вас стали узнавать на улице?
— Я знаю, что меня камера очень сильно меняет. И даже бывает так, что партнеры, с которыми я уже снималась где-то, меня не узнают. Я изменилась со времен работ пяти- или семилетней давности. Сейчас я стала мамой и еще раз поменялась. Поэтому я не могу сказать, что меня прямо часто-часто узнают. Когда узнают, конечно, приятно.
— Вы недавно вернулись из Берлина, где были на актерском тренинге… Совершенствуете актерские навыки?
— Да, конечно! Это мой четвертый международный актерский тренинг. Первый был в Москве, потом в Лос-Анджелесе, в Вене и вот теперь в Берлине. На этих зарубежных тренингах путем разных упражнений достигается такой уровень «распахнутости» и оголенной нервной системы, что потом ты выходишь на площадку, и просто в секунду, моментально рождается эмоция, острая реакция. Это один из секретов, почему так интересно наблюдать за западными артистами. Они же как айсберг, у них есть глубокая внутренняя жизнь, которая прячется за внешним фасадом.
— Знаю, когда вы ездили на тренинг в Лос-Анджелес, познакомились там с голливудскими звездами первой величины. С Брэдом Питтом, например.
— Это был март, время оскаровской церемонии. На вручение премии я, правда, не попала, но побывала на некоторых закрытых вечеринках, куда приходят номинанты. Окунулась в совершенно какой-то фантастический, сказочный мир. Но я поняла, что ничего нет невозможного. Да, я в Лос-Анджелесе стою рядом с Брэдом Питтом и разговариваю. Конечно, когда меня к нему подводили, я боялась и говорила: «Не надо, не надо». Но было поздно: его внимание на меня уже обратили, и я натянула улыбку и подошла. Ему представили меня как российскую актрису. Питт со мной говорил абсолютно как с коллегой, как с партнершей, с которой он завтра может оказаться на площадке. Рассказал мне, что видел российскую картину «Нелюбовь», которая была номинирована в тот год на «Оскар». Ему очень понравился этот фильм. Вот это как раз та степень открытости, которая отличает голливудских суперзвезд. Главное было не доставать телефон и не просить его о селфи. Потому что я тут же перешла бы в категорию его фанаток и вся магия исчезла бы. Поэтому эта встреча запечатлена только у меня в памяти.
— Ваши родители, наверное, вами гордятся?
— Надеюсь. Они меня всегда во всем поддерживали. А если бы не мама, я вообще не знаю, как бы все сложилось. Я ей безумно благодарна. Она сумасшедшая мать, которая посвятила своей дочке практически всю свою жизнь. Она же вместе со мной переехала в Москву. Когда-то мама сама мечтала учиться в Москве. Мы с ней по темпераменту очень схожи, мама не может не работать, ей нужно все время как-то развиваться. Если она чем-то занялась, то изучит все — как она сама говорит, дороет до центра Земли. То есть это она про меня так обычно говорит: «Катя, хватит уже рыть до центра Земли, почему ты не можешь, как все, по верхам прыгать?» У нее удивительная совершенно голова. Я не представляю ее на пенсии, сидящей с внуком.
В свое время мама окончила аэрокосмический университет в Самаре, строила ракеты. А сейчас она антикризисный управленец. Ее направляют налаживать дела на разные производства. Сейчас, например, судьба ее забросила в Краснодарский край, на плантации роз, мама там директор. Там колоссальное количество гектаров, это одна из самых больших плантаций роз у нас в стране. А до этого у мамы была птицефабрика. И сейчас она очень счастлива, что вокруг пахнет розами и не пахнет куриным пометом. А папа раньше занимался авиационными двигателями, но последние 25 лет работает мастером на станции охлаждения газа. Оказывается, двигатели на станции охлаждения практически те же самые, что и на реактивных самолетах. И когда я поступила, папа поддержал нас, и мы переехали в Москву. Он же работает вахтовым методом. Месяц на Севере, месяц здесь отдыхает. Мы все перелетные птицы, не сидим на месте. С одной стороны, это здорово, с другой — может быть, и плохо, потому что нет ощущения дома как домашнего очага.
— Катя, ничего не известно о вашей личной жизни. Вы четыре года назад вышли замуж за актера и музыканта Ивана Замотаева. У вас родился сын — и все, дальше полная неизвестность…
— Так случилось, что мы развелись, и уже давно, больше двух лет назад. Это произошло практически сразу после рождения ребенка. Просто пришло понимание, что мы разные люди. Может быть, я виновата, я сосредоточилась на работе и на ребенке. Но с мужем мы вдруг стали чужими. Ну, так бывает. И честнее нам уже было разойтись. Я верю, что и для Мити лучше видеть отдельно счастливую маму и отдельно счастливого папу, чем если бы мы сосуществовали вместе ради него, оставаясь чужими друг другу. У нас ведь все произошло быстро: поженились, сразу практически родился Митя…
— Вы настолько торопились, что в джинсах замуж выходили. Вам разве так мечталось?
— В джинсах я не хотела выходить замуж, да. Но тогда мне было сложно в этом себе признаться. Это был как раз тот случай, когда я почувствовала, что от этого человека должна родить ребенка. И что мы с ним можем подарить этому миру какое-то удивительное создание. Бывает же так! Некоторые пары очень долго пытаются завести детей, да не получается. А тут, как только мне пришло это понимание, сразу все и произошло.
— А сейчас вы позволяете бывшему мужу встречаться с сыном?
— Мы сразу договорились, что постараемся все сделать по-человечески, без ругани, без судов и без дележки ребенка. Мы вообще сначала не были уверены, что надо разводиться, хотели какое-то время просто пожить отдельно. Но потом я поняла, что уже пройдена какая-то точка невозврата. При этом мои двери всегда открыты, и я сама Ване пишу, звоню, мол, я в Москве, приходи. И он, когда может, приходит и видится с ребенком. Конечно, Митя замечает в садике, что других деток приводят отцы, и уже задает вопросы: «Где мой папа?» Или когда кто-то звонит в дверь, он спрашивает: «Это папа?» Мне приходится ему отвечать, что нет, это не папа. Но я всегда добавляю: «Папа, когда сможет, обязательно придет». Я делаю все, чтобы ребенок не чувствовал себя обделенным, всегда ему рассказываю про папу. И когда папа приходит, Митя радостно бежит к нему, встречает. Они играют. А я в это время могу почитать сценарий или что-нибудь приготовить. Иначе Митя висел бы на мне, и никакими игрушками его не отвлечь. Я ведь сейчас активно снимаюсь, и сын скучает. Так что я только рада, когда Ваня к нему приходит. Сейчас у него, я знаю, появилась девушка, началась новая жизнь, так что все хорошо...
— А у вас новая жизнь еще не началась? Ваше сердце сейчас свободно или вы в отношениях?
— Мое сердце сейчас свободно. Я живу работой и ребенком, и у меня нет никакого времени на то, чтобы что-то сделать со своей личной жизнью. Тем более что мужчину для каких-то серьезных отношений сейчас непросто найти. А для меня это — серьезно, ведь мне пришлось бы подпустить человека не только к себе, но и к моему ребенку. Надо, чтобы этот мужчина стал истинным примером для сына. Я отдаю себе отчет, что передо мной стоит очень непростая задача. Но мы же говорим о том, что бывают чудеса! А я очень хочу, чтобы такой мужчина в нашей жизни появился.
Благодарим ресторан-теплоход «Ласточка» за помощь в организации съемки
