Оскароносный фильм «Миллионер из трущоб» в одну минуту прославил неизвестного 18-летнего актера, индуса по происхождению, чьи родители иммигрировали в Англию. Смешной, чудаковатый, с почти карикатурной внешностью — «придурковатый стебель сельдерея», как Дев Патель сам себя называл, — завоевал множество сердец по всему миру.
С тех пор прошло 13 лет, и Дева не узнать. Он превратился в настоящего героя-любовника, харизматичного и не уступающего ни в чем голливудским коллегам. Не случайно Патель числится в списке актеров, которых рассматривают на роль самого Джеймса Бонда. Да и в последнем фильме «Легенда о Зеленом рыцаре» Патель сыграл не кого-нибудь, а одного из самых интересных и неоднозначных участников легендарного Круглого стола: племянника короля Артура сэра Гавейна — героя легенды о средневековых рыцарях Камелота.
— Все как сговорились — обсуждают, какой вы невероятно притягательный в картине «Легенда о Зеленом рыцаре». Один критик даже написал, что это вообще «фильм о том, как сексуален Дев Патель»...
— Это все забавно, конечно! Потому что в фильме я все время по уши в грязи, замерзший и несчастный... Наверное, дело в роскошных костюмах — в них кто угодно будет выглядеть страшно благородным! (Смеется.) Я даже согласился ездить верхом на лошади. Хотя в первый же день у меня случился с ней серьезный конфликт, я упал, в грязи вывалялся. Вернулся в трейлер весь в земле, дрожу как осиновый лист, доспехи ко мне словно примерзли. Паника страшная — думал, ну все, подвел народ, мне конец. В съемочной группе и впрямь обалдели: «Что происходит? Как дальше-то работать?» Хотя режиссер Дэвид Лоури недавно признался, что был прямо-таки заворожен моим видом в доспехах и на лошади... Но это же репетиция была! И не на лошади, а на пони. Мои ноги доставали до земли, так что я выглядел прямо гигантом... К счастью, потом я с лошадью подружился. Таскал яблоки из гостиничного лобби и скармливал ей.
— Есть ли что-то общее у вас — голливудской звезды, которую называют секс-символом, — с вашим героем, средневековым рыцарем?
— (Смеется.) Мне как молодому актеру приходится сталкиваться с теми же проблемами, что и моему рыцарю Круглого стола. В начале фильма мы находим этого сэра в борделе, наблюдаем за его ошибками, но надеемся, что в конце он все-таки совершит благородный поступок, как и полагается. И я этого рыцаря отлично понимаю. Вот эту жажду найти свое место, застолбить его, эти амбиции. Мужественность, эго, слава. Он проходит тот же квест, что и я. Ведь я хорошо знаю, что такое борьба за свои перспективы вопреки обстоятельствам. Это не значит, что я до сих пор чувствую себя аутсайдером или жертвой несправедливости. А вот самозванцем по-прежнему себя ощущаю частенько.
— Ну да, вопросы были у многих — кто такой этот парень? Откуда взялся, как стал актером?
— Мама увидела объявление в бесплатной газете в метро о кастинге в телешоу «Молокососы». Мне было 15 лет, я учился в академии тхэквондо, увлекался боевыми искусствами. Был гиперактивным подростком, энергия так и бурлила, и, видимо, мама решила направить ее в нужное русло. Я долго отказывался. На самом деле это моя мама прямо создана для экрана, а не я. Она такая живая и веселая, душа общества, очень общительная и светская дама. Мама социальный работник, а отец айтишник. Первое поколение иммигрантов... Так вот, я пришел все-таки на этот кастинг. Кругом студенты из театральных школ, все такие из себя умные, готовятся, «разогреваются», и тут я нарисовался. Уши торчат, длинный, как сельдерей, школьная форма болтается, рядом мамочка... О боже ты мой...
— Но вас взяли, и ваша роль стала одной из лучших в подростковом шоу, ставшем культовым в Британии...
— Ну да. И для меня все было в диковинку — микрофон, камера... Только слово «Мотор!» было знакомо. Из фильмов. А вообще, мои познания в кино ограничивались в ту пору боевиками с моим любимым Брюсом Ли, а чуть позже — Шварценеггером. Я играл парнишку Анвара, гиперактивного, как и я. Он как собака породы чихуа-хуа, которая вечно норовит в ногу вцепиться. (Смеется.) Еще мне приходилось симулировать сексуальные сцены, поскольку этот парень рвался избавиться от невинности. Мне совсем было не смешно. Я жутко переигрывал, но это как раз и требовалось. Оглядываясь назад, я бы сказал, что это была самая страховидная и мерзкая работа, какую мне довелось делать. (Улыбается.) Соседи были в ужасе. В нашем районе, где жили в основном одни иммигранты, отправить ребенка на телевидение, забрав его из школы, выглядело равносильным самоубийству. Все мечтали, чтобы их дети получили профессию врача, а я участвовал в сексуальных сценах. Фанаты «Молокососов» хоть и полюбили моего героя, но страшно издевались над ним. Я читал жесточайшие комментарии, и это надолго подорвало мою и без того невысокую самооценку... Но деньги пришлись кстати нашей семье. На мой первый гонорар купили сестре новую кровать.
— А как вы из этого шоу попали в руки известного в мире независимого кинорежиссера Дэнни Бойла?
— Дэнни искал героя в «Миллионера из трущоб» повсюду. В Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Лондоне, разных городах Индии все актерские агентства прошерстил. А меня ему посоветовала его дочка, которая была фанаткой «Молокососов». Как раз когда он готов был отказаться от проекта, потратив целый год на поиски актера. Помню, как впервые оказался на красной дорожке на своей первой кинопремьере, на кинофестивале в Торонто. Приехал в кошмарном костюме, который мы с мамой нашли в дешевом лондонском магазине, и школьных туфлях. А моя партнерша Фрида Пинто — красавица, гламурная леди, ну как меня рядом с ней поставить? И пришлось им меня малость приобуть и приодеть. Прямо как в «Красотке» все было! Я себя чувствовал немного Джулией Робертс! (Смеется.)
— А потом вы оказались на оскаровской церемонии... Каково это было для 18-летнего парнишки? («Миллионер из трущоб» выиграл 8 «Оскаров», в том числе главный приз — в номинации «Лучший фильм года». — Прим. ред.)
— Мне пообещали, что на церемонии будет Уилл Смит или Джим Кэрри. Я уже расстроился — их все нет и нет, как вдруг из глубины сцены появляется Уилл Смит. В перерыве за кулисами его все приветствуют, а он вдруг спрашивает: «Где Дев Патель? Где Дев Патель?» (Смеется.) Я чуть с катушек от страха не слетел. Ведь у меня с собой было его фото! Как-то в Лондоне простоял много часов в толпе у кинотеатра, дожидаясь Смита на премьере фильма «Хэнкок». И мне удалось запечатлеть часть его лба! (Смеется.) А еще Дэнни Бойл придумал, что мы все будем незаметно — на пути в зал — дотрагиваться «на удачу» до всех попадающихся задниц «Оскаров», там много статуй и статуэток! (Смеется.) Видно, магия и сработала!
— А что потом? Вы ведь не сразу после этого суперуспешного фильма стали востребованы в Голливуде?
— Я думал, что после успеха «Миллионера из трущоб» меня забросают хорошими предложениями. Но приходилось подолгу ждать даже роль индуса с ужасным акцентом. Сплошные клише — таксист, официант, где просто нужен проходной персонаж с моим цветом кожи. Я даже не работал какое-то время. Очень важно продержаться и не соглашаться на все подряд. Иначе не перейти на другой уровень. Удача — прекрасная вещь. Но она не гарантирует дальнейшего успеха. Вот я неожиданно оказался благодаря «Миллионеру из трущоб» в центре внимания. Ну а дальше что? Перемен ждал долго...
В то время я встречался с Фридой Пинто (роман с партнершей Пателя по фильму «Миллионер из трущоб», старше его на 5 лет, длился 6 лет. С 2016 года подруга Пателя — 22-летняя австралийская актриса Тильда Кобэм-Херви. — Прим. ред.). Фрида была известна еще до «Миллионера из трущоб» и встречи со мной. (Улыбается.) Но и она не слишком преуспевала. Ей предлагали роли «экзотических» красоток, подружек «белого» мужчины.
— Ваша актерская судьба переменилась после съемок с Николь Кидман в артхаусном фильме «Лев» в роли индийца, который ищет биологическую мать, будучи усыновленным австралийкой... (Картина в 2016 году получила множество номинаций на «Оскар», в том числе были номинированы Дев Патель и Николь Кидман. — Прим. ред.)
— Я читал автобиографическую книгу и встретился с этим человеком, прототипом своего героя. Удивительная история! Он прекрасно жил в привилегированной семье до тех пор, пока не вздумал найти биологическую мать и брата. Потому что почувствовал, что они продолжают о нем думать... И таким образом разрушил, в сущности, свою жизнь. Этими безумными поисками. Так вот, режиссер велел мне не только освоить австралийский акцент. Он сказал: «Ты должен выглядеть как альфа, и отрасти волосы у себя на лице уже наконец». (Смеется.) Пришлось и жирок нарастить на костях. А то ведь я был худющим, и не поймешь — то ли пацан, то ли мужчина. Восемь месяцев готовился к роли. Сказал своему агенту, чтобы меня не беспокоили — ничего другого делать не буду. Получить такой шанс и все профукать, разбазарить? Ну уж нет.
Почти месяц провел в Индии. Путешествовал в поезде и вел дневник переживаний. В точности как мой герой. Пришлось несладко, ведь я не слишком хорошо владею хинди, терялся там постоянно — и в словах, и в стране. Побывал в детском приюте, откуда моего героя увезли в Австралию. Словом, почувствовал себя настоящим героем впервые в жизни. Знаете, как в Индии в Болливуде обращаются к актерам-звездам публично? «Герой». (Улыбается.)
— Как ваши родные, прежде всего мама, отреагировали? Ведь картина об отношениях матерей и сыновей...
— Ну как... Я привел родителей, и дедушек с бабушками, и сестру на премьеру в Лондоне. Десять лет тому назад я толкался в толпе на этой же площади, чтобы хоть издалека увидеть знаменитых актеров, а теперь моя физиономия везде красуется. Мало того — я стою рядом с Николь Кидман! Мог ли я такое представить? Конечно, мама очень гордилась мною и тронута была этой историей до слез...
— Ну и как вам понравилось работать с Николь Кидман?
— Как только перестал нервничать при виде ее, ощутил, как она выкладывается на площадке. Всю себя отдает героине. Я восемь месяцев готовился к роли индийского усыновленного мальчика, а Николь — всю свою жизнь, можно сказать. Ведь она мать двоих усыновленных детей. Это было по-настоящему — все, что она делала... Конечно, было странно называть ее «мамой». (Улыбается.) У Николь необыкновенная грация и достоинство — это видишь и когда просто с ней общаешься, и в процессе работы... А вот свой пресловутый гламур звезды она точно оставляет за дверью. И уже на репетициях заставляет всех забыть, что она — Николь Кидман.
— На оскаровскую церемонию уже по случаю номинации за роль в фильме «Лев» вы привели с собой маму и всех очень умилили...
— Я хотел, чтобы она почувствовала себя суперстар! (Смеется.) Я-то уже достаточно к тому времени походил по красным дорожкам. Кстати, нахожу это крайне нервным занятием, генерирующим ощущение тревоги. Но для мамы это было развлечение. Она захотела надеть сари, и я свой костюм должен был скоординировать ей под стать. Однажды я пообещал маме, что когда-нибудь обязательно возьму ее с собой на вручение «Оскара». И надо же — сдержал cлово. В конце концов, если бы не мама, вряд ли я бы стал актером.
— В последние годы вы часто бываете в Индии, хотя родились в Англии...
— Да, когда я рос и учился, наоборот, старался отвлечь всех от своего индийского происхождения... В школе, чтобы защитить себя от буллинга и издевательств, я выработал привычку — быть смешным. Чем придурковатее, тем лучше. Все думают, что ты просто тупой придурочный клоун и фрик, и смеются. И это лучше, чем когда тебя бьют, как вновь прибывшего «свеженького» иммигранта. Я всячески пытался не поддаваться культурному влиянию, которое было дома. Родители-то не стремились свои индийские корни с корнем вырвать, так сказать. Ну а я дурак был тогда... Хотел быть классным английским парнем, у которого просто случайно имеются индийские корни... Эта двойственность на самом деле ужасна. Потому что ты оказываешься как бы на ничейной земле. Я не был ни настоящим британцем, ни индусом. Где-то посерединке, между двух стульев... И в карьере то же самое долго было.
Но снявшись в таких фильмах, как «Отель «Мэриголд», «Лев», «Отель Мумбаи: Противостояние», «Гость на свадьбе», я наконец-то понял, как важно мне было побывать в Индии. Ведь, к моему везению, в основном эти фильмы снимались именно там. И узнать себя получше благодаря этим поездкам. Я во многом избавился от своих предубеждений, двойственности, глупости. В Индии много хаоса по сравнению с Англией, но я чувствую там себя по-настоящему живым. И мне это нравится.
— Вам довелось сниматься вместе с такими британскими легендарными актрисами, как Джуди Денч, Мэгги Смит. Что вас в них больше всего поразило?
— Непреходящие любопытство и интерес к жизни. Чувство юмора невероятное и эмоциональная сдержанность. Я никогда не учился актерскому делу. Всему, чему я научился, обязан работе с величайшими актерами и режиссерами. Актерство — это о честности. Когда я только начинал, старался выжать из себя максимум эмоций, чтобы вызвать как можно больше смеха. Теперь я стараюсь урезать этот «жирок» почти до основания.
— Надо сказать, что ваша карьера явно в зените. Еще до «Легенды о Зеленом рыцаре» вы сыграли... Чарльза Диккенса. Вернее, его альтер-эго, Дэвида Копперфилда, в авторском фильме культового режиссера Армандо Ианнуччи...
— Я честно признаюсь — был сильно сконфужен, когда Армандо меня пригласил в картину «История Дэвида Копперфилда». Я понимаю, что набирает силу новый тренд — при подборе актеров не смотреть на цвет кожи. Но все-таки — где я и где Чарльз Диккенс, пускай и молодой? И я так и сказал: мол, извините, я очень ценю ваше предложение, но что-то мне подсказывает, что у вас будут проблемы и вы получите много нелестных комментариев. Ну типа, зачем портить свою режиссерскую репутацию такими экспериментами? Все только и будут говорить о том, что актер родом из Индии, пускай и гражданин Британии, играет фактически клаcсика английской литературы! Но Армандо дал мне понять, что никто так сильно уже не зациклен на цвете кожи. Кроме меня. (Улыбается.) Хотя я до последнего изводил режиссера: «Вы уверены?»
— В общем, вам удалось преодолеть «обстоятельства», связанные прежде всего с вашим происхождением...
— Да, верно. Я сейчас очень доволен своей работой. Наконец-то появилось ощущение, что теперь я могу играть любые роли, которые раньше были недоступны по этническим причинам. Могу играть любого человека, любого героя, кем бы он ни был, понимаете?
— В связи с этим не могу не спросить: как относитесь к слухам о том, что вас рассматривают на роль Джеймса Бонда?
— Даже не понимаю, откуда эти слухи берутся. Полагаю, я должен в любом случае оценивать это как комплимент. Но разве не всякий молодой британский актер ассоциируется рано или поздно с Бондом? С другой стороны, мне бы не хотелось получать роль из чисто символических соображений — представить меня в качестве гарнира, так сказать. (Смеется.) «Давайте сбрызнем наше блюдо некоторым количеством этнического многообразия!» Вот такой подход меня точно не обрадует.
