«После Нового года позвонил Делон — предупредил, что заедет, заберет какие-то свои вещи. Видимо, он видел мои фотографии в светской хронике, потому что сказал поразившую меня фразу: «Вот видишь! Я же говорил, что ты обманщица. Ходишь по премьерам, а обещала умереть без меня», — рассказывает бывшая подруга актера Анна Щербинина.
Думаю, мое пересечение с роковой семьей Делон было предопределено судьбой. С Аленом мы впервые столкнулись в Афинах — на банкете после престижного дефиле с моим участием. Когда я вошла в огромный зал, где за столами рассаживались именитые гости, кто-то выкрикнул: «Вот она — самая красивая девушка подиума!» Все произошло стремительно. Я и опомниться не успела, как ко мне буквально подлетел легендарный артист Ален Делон, пожал руку, сказал какую-то любезность, и мы тут же оказались заперты в кругу репортеров и ослепляющих вспышек фотокамер. Потом он отошел, но этого не особо значительного эпизода было достаточно, чтобы я стала звездой в глазах подружек-манекенщиц. Еще бы: мужчина, который во Франции популярнее президента, вдруг удостоил своим вниманием обычную русскую девочку с Урала! Сама я, впрочем, от подобных разговоров лишь отмахивалась. Спасибо родительскому воспитанию — приучена была в любой ситуации вести себя просто и скромно. Второй раз мы с Аленом встретились годы спустя — прилетели в Москву на открытие выставки «Мастер и Маргарита» в составе французской делегации. В какой-то момент плотное кольцо из репортеров и поклонников, которое всегда окружает Делона, стало уж слишком плотным. И так уж вышло, что в этот момент рядом с великим актером случайно оказалась я. Охрана, пробившаяся к нам сквозь толпу желающих прикоснуться к кумиру, отвела нас обоих в небольшую комнату и закрыла за нами двери. Снаружи напирали журналисты. Внезапно Делон вцепился в мою руку: «Анна, а как мы будем отсюда выбираться?» Он явно волновался. Это было так трогательно, что во мне проснулась классическая «русская женщина» — из тех, кто останавливает коня на скаку. Распахнув двери, я пошла «на таран», а знаменитый француз висел у меня на плече. После этого инцидента Ален решил далеко меня не отпускать, и вплоть до самого отъезда мы везде ходили вместе. Выбирая на Красной площади сувениры для его любимой дочери Анушки, смеялись, как дети. Это общение — легкое, дружеское — мы продолжили и по возвращении в Париж. Даже встречались время от времени. Но он ни разу, ни словом не упомянул о сыне…
С Антони мы познакомились без посредничества его отца. Произошло это три года назад, когда друг пригласил меня на спектакль, в котором Делон-младший играл главную роль. Помню, я была поражена его талантом и харизмой. Потом мы все вместе ужинали в ресторане, и Антони решил подвезти меня домой. В тот раз, пообщавшись наедине, мы друг другу очень не понравились. Он вел себя жутко высокомерно, и я думала про себя: «Ой, какой дурак! Да чтобы я с ним когда-нибудь...» Выкинуть нового знакомого из головы не составило особого труда. Однако спустя полтора месяца судьба — или злой рок? — свела нас вновь. На приеме в Елисейском дворце он уверенно подошел ко мне — роскошный темноволосый красавец с томным прищуром завзятого сердцееда — и заглянул в глаза: «Рад вас видеть». Этот момент был как яркая вспышка, которая потом долго горела во мне. Мы обменялись телефонами. Начиная с этого вечера я некоторое время не могла ни спать, ни есть. Резко похудела, похорошела. Притяжение было взаимным, и нас закружило в таком водовороте страсти и любви, что я легко простила ему первую ложь — на вопрос о семейном положении Антони соврал, что расстался с супругой, Софи Клереко, два года назад. Мол, он давно хотел это сделать, но держали дети — дочери Лу и Лив. Не хотелось идти по стопам отца, который оставил их с матерью, когда ему было всего четыре. Руки развязали слова младшей дочери: девочка призналась, что постоянные ссоры между родителями делают ее несчастной… Эта история оказалась правдой лишь отчасти — Антони и Софи действительно не жили вместе, но бракоразводный процесс не был завершен. И вскоре я обнаружила себя в центре скандала: сын Делона приударил за русской, в то время как его жена все еще надеется вернуть ветреного мужа в семью. Что ж, я прошла через это испытание, потому что по-настоящему его любила. Раньше я даже не подозревала, что могу испытывать к кому-то настолько глубокие чувства.
Мы стали семьей практически сразу. Нашли дом, Антони привез девочек. Лив и Лу меня приняли, мы подружились. Некоторое время наша совместная жизнь была безоблачной сказкой — планы на будущее, мечты о детях. Он говорил, что хочет сына, мы даже выбрали для будущего малыша имя… Трудно сказать, когда все пошло наперекосяк. Может быть, в момент, когда его желание привязать меня к себе переступило границы разумного. Надо сказать, первое, что сделал Антони, когда мы начали жить вместе, — ограничил мою свободу. Я должна была отчитываться о всех своих передвижениях, всех звонках и встречах. О том, что мне надо работать, он и слышать не хотел! По мнению Делона-младшего, женщина должна принадлежать ему безраздельно. Естественно, его раздражало, что, пока он сидит дома и ждет выгодных предложений, я продолжаю строить карьеру модели и актрисы. Сам факт, что я могу добиться большего, чем он, выводил его из себя. Недоверие и ревность день за днем подтачивали нашу любовь. Доходило до абсурда: в какой-то момент Антони запретил мне выгуливать собаку, потому что боялся, что во время прогулки я могу с кем-нибудь познакомиться. Его чувство собственничества граничило с безумием.
Думаю, такое его отношение ко мне — результат психологической травмы, полученной из-за развода родителей. Антони всегда не хватало материнской любви — Натали Делон была больше занята собой, чем сыном. Прибавьте к этому постоянное соперничество с отцом — известнейшим актером, которого боготворит весь мир. Антони всегда хотел «перерасти» Алена, превзойти хоть в чем-то. По иронии судьбы, они похожи как две капли воды, и это всегда было мучением для сына. Были случаи, когда мы с Антони приходили в кинотеатр, и люди вокруг начинали шептаться: «Ой, смотрите, Ален Делон!» Антони белел от гнева — ему ведь хотелось, чтобы про него говорили: «Вот пошел Антони Делон!» В результате доставалось мне, и вместо того, чтобы смотреть фильм, я рыдала из-за его придирок. Между прочим, во Франции всерьез полагают, что род Делонов преследует злой рок. Есть даже специальный термин, которым французские журналисты именуют непростые отношения в этой знаменитой семье: la malediction Delon — «проклятие Делонов». Когда я читала об этом в газетах, сперва не очень хорошо понимала, о чем идет речь, — какая-то непонятная мистика, волшебство? Но теперь мне все ясно. Делоны — какие-то сверхлюди, которые свою безграничную харизму и жизненную энергию используют в разрушительных целях. Они разбивают свои семейные союзы, попутно делая несчастными всех некогда любимых. Ален Делон разорвал отношения с Роми Шнайдер, которая после этого пыталась покончить жизнь самоубийством, бросил мать Антони — Натали, затем расстался c Розали ван Бремен, родившей ему двоих детей… Кстати, последняя не раз говорила в интервью, что муж издевался над ней и унижал ее все 15 лет совместной жизни. А сына, которого родила его любовница — танцовщица Нико, Ален признал лишь недавно. В этом смысле Антони идет по стопам отца. Несколько лет назад в Париже разразился скандал — выяснилось, что у него есть уже взрослая дочь от танцовщицы кабаре «Crazy Horse». Сейчас ей 28. И хотя он уверяет, что был бы рад пообщаться с девушкой, верится в это слабо — я-то знаю, что ему не хватает времени даже на детей от брака с Софи Клереко… Словом, сейчас я понимаю, что стала заложницей тяжелого характера, который Ален передал сыну. Увы, Антони столько лет жил в ненависти, борясь со своими комплексами, пытаясь доказать всем на свете, что он ни в чем не уступит Делону-старшему, что моя любовь уже не могла ничего изменить.
Кризис в наших отношениях наступил осенью прошлого года. В начале ноября я вместе с родителями отправилась на несколько дней в Грецию, и там во время игры в волейбол на пляже порвала связку на ноге. Это произошло совершенно внезапно — я не прыгала, не делала каких-то резких движений. Просто упала на песок и не смогла подняться — резкая боль пронзила ногу. Мама и папа очень испугались, вызвали «скорую». Через несколько минут меня уже везли в местный госпиталь. Разумеется, Антони я позвонила сразу же, но это был странный разговор — в его голосе сквозило безразличие. Спустя пару дней я летела во Францию — мне хотелось лежать в парижской больнице, где были знакомые врачи, — и размышляла о наших отношениях. Куда делся человек, рядом с которым я когда-то ощущала себя как за каменной стеной? Может быть, эта травма — своеобразный сигнал для меня? Может быть, мое тело таким образом дает мне подсказку — хватит, больше так продолжаться не может? В тот момент я поняла, что, если останусь с Антони, просто умру. Он совсем меня измучил.
Мне сделали операцию, но нога долго не заживала, и врачи боялись, что началась инфекция. Конец ноября и начало декабря я провела в больнице. От многих деловых предложений, поступивших в тот период, я была вынуждена отказаться. На несколько дней ко мне из России приезжали родители, а когда они уехали, я осталась одна. Хорошо, что у меня появились новые друзья — соседи по этажу в отделении травматологии, люди, пострадавшие в страшных авариях. Мы собирались в коридоре на инвалидных креслах и беседовали «за жизнь». Антони приходил несколько раз и вел себя не очень красиво. Начал, к примеру, раздавать инвалидам свои фотографии — как будто он не в больнице, а на красной дорожке. Мои товарищи потом сказали, что он им не понравился: «У него злой взгляд». Но я все еще любила его и очень ждала — причесывалась, наряжалась. К тому моменту я уже могла вставать с помощью костылей. Увы, он это не ценил. Однажды он пришел в особенно плохом настроении, сделал скучное лицо, стал что-то недовольно бурчать… В общем, мы поссорились. И тогда он сказал очень обидные слова: мол, неизвестно, буду ли я когда-нибудь нормально ходить или останусь хромой на всю жизнь. «Ты катишься вниз, так катись туда и дальше! Счастливого путешествия!» — закончил Антони свою речь и хлопнул дверью. Больше он не появлялся. Так закончилась наша романтическая сказка.
ПОЦЕЛУЙ ДИ КАПРИО
Впервые оказавшись дома — нога еще не разгибалась, но меня стали отпускать на ночь, — я разрыдалась. Я никогда еще не ощущала такой обиды и пустоты одновременно. У меня не было работы, поскольку из-за травмы я не могла сниматься. У меня не было друзей — Антони почти всех разогнал своей ревностью. Но больше всего на свете в тот момент я нуждалась в поддержке любимого человека. Мне нужен был Антони, а он меня предал — точно так же, как когда-то его предал отец. Круг замкнулся. Несколько дней я ждала его звонка, но вскоре потеряла надежду...
Так уж вышло, что как раз накануне моего дня рождения — в ночь с 9-го на 10 декабря — в Париже должна была состояться мировая премьера фильма «Волк с Уолл-стрит», на которой обещалось присутствие знаменитостей первой величины — режиссера Мартина Скорсезе и Ди Каприо, игравшего в картине главную роль. Я решила воспользоваться предложением подруги, французской актрисы Габриэль Лазюр (у нее еще был головокружительный роман с Ричардом Гиром), и посетить мероприятие. Сначала, конечно, вся затея казалась безумием — у меня костыли, я еле по квартире передвигаюсь, какая красная дорожка! — но в итоге соблазн вживую увидеть режиссера-легенду оказался сильнее здравого смысла. В кинотеатр я поехала с перебинтованной ногой. После фильма мы попали на вечеринку во дворец Броньяр в VIP-зону — спасибо маме Венсана Касселя, Сабине Кассель-Ланфранки, которая была в числе организаторов этого мероприятия. Скорсезе и Ди Каприо сидели недалеко от нас, и мне удалось хорошо рассмотреть обоих. Мартин был одет очень элегантно — смокинг, фирменные очки. Он ничего не ел и не пил, так как каждую секунду кто-нибудь кидался к нему пообщаться. Очень забавно было наблюдать французских знаменитостей, которые обычно ведут себя чопорно, как павлины, а тут приставали к режиссеру, словно девочки-фанатки.
Неожиданно Ди Каприо обратил внимание на мою перебинтованную ногу — скрыть свое «увечье» мне не удалось ни от репортеров, ни от гостей вечеринки. Пришлось отшучиваться: вот, мол, незадача — в день рождения и с травмой. В ответ Леонардо… бросился ко мне целоваться и поздравлять! Чуть позже к нам подошел Мартин Скорсезе, и наконец сбылась моя главная мечта — я познакомилась со своим кумиром. Вскоре вокруг нас собралась компания, но неожиданно для себя я отметила, что всякий раз, когда я начинаю что-то увлеченно рассказывать, Мартин отвлекается от других собеседников и слушает только меня. В конце концов он подозвал свою коллегу-продюсера и попросил дать мне визитку. «Будете в Нью-Йорке — заходите на пробы, я начинаю новый фильм». Я потеряла дар речи и как будто физически ощутила, что у меня вырастают крылья. На землю меня вернула подруга. «Неужели ты такая наивная? — удивилась она. — Я встречалась с Гиром, была в Голливуде, знаю, как там все устроено. Думаешь, что можно вот так прийти на вечеринку, сказать пару слов и получить роль у Скорсезе? Как бы не так! Едва он выйдет из этого зала, сразу забудет о твоем существовании!» Тем не менее первое, что я сделала на следующее утро, — отправила свое досье продюсеру Скорсезе. Прошло несколько дней, но потом меня закружили дела — я продолжала ездить на процедуры в больницу, — и перестала ждать ответа.
После Нового года позвонил Антони — предупредил, что заедет, заберет какие-то свои вещи. Видимо, он видел мои фотографии в светской хронике, потому что сказал поразившую меня фразу: «Вот видишь! Я же говорил, что ты обманщица. Ходишь по премьерам, а обещала умереть». В этих словах — вся его суть. Его женщины не должны существовать без него. А уж тем более — так откровенно радоваться жизни. Приехав, он предложил поговорить и отвез меня в роскошный ресторан, где я выслушала много красивых слов — что без меня ему трудно дышать, что его сердце обливается слезами… Но нет, я к нему не вернулась. Я знала, что за искренним смирением таятся все те же демоны: обиды на отца, ревность к моей работе. Я знала, что все закончится плохо. А у меня, наконец, появились мечты, появились новые цели в жизни, и связаны они были именно с кинематографом.
Я уже и думать забыла о предложении Скорсезе приехать на кастинг, когда в апреле друзья позвали меня в Нью-Йорк — сыграть в малобюджетном фильме. Хотя гонорар был заявлен мизерный, я согласилась, так как из-за травмы за полгода не заработала почти ни цента. К тому же французских продюсеров отпугивал мой разрыв с Антони — вдруг, дав мне работу, они приобретут врага в лице влиятельного актерского семейства? Как оказалось, быть бывшей невестой Делона во Франции не так просто. Самое страшное, что в своих опасениях продюсеры не далеки от истины, ведь Антони всегда мечтал закрыть передо мной двери в кинематограф. Кстати, в свое время с ним так же поступил отец — известно, что Ален не хотел конкурента в лице сына. «Я — актер, а ты — никто!» — так же, как Ален ему когда-то, говорил мне Антони: «Надеюсь, ты никогда больше не будешь сниматься!»
Малобюджетный проект отменился из-за недостатка средств, когда я уже буквально сидела на чемоданах. Я расстроилась, но позвонила знакомому актерскому агенту в Америку — так, мол, и так, все равно еду в Нью-Йорк, попросите аудиенции у Скорсезе. Агент посмеялся. Сообщил, что Мартин еще не работал ни с одной европейской актрисой. Но просьбу мою выполнил. А через день перезвонил: «Тебе назначена встреча на завтра! Я не решился ему говорить, что ты еще не в Нью-Йорке». Пришлось лететь ближайшим рейсом. Офис Скорсезе располагается в самом центре города в огромном небоскребе. Помню, в лифте я прятала дрожащие руки — не могла поверить, что сейчас буду вести переговоры о съемке в его фильме. «Не рассчитывай, что он будет говорить с тобой долго», — предупредил мой агент. В результате мы проговорили больше часа. Он рассказал, что начинает снимать фильм с рабочим названием «Rock «N» Roll Project» для телевидения и попросил прислать ссылки на фильмы, в которых я снималась. На всякий случай я отправила ему даже короткометражки со своим участием, и он перезвонил уже на следующий день: «Анна, вы — хамелеон. Вы можете играть все». Вскоре я прошла пробы — что в Голливуде не формальность, а необходимое испытание даже для очень известных актеров, — и мне сказали, что я получила роль.
ПИСЬМО ИЗ ПРОШЛОГО
Я была на Каннском фестивале и как раз собиралась на премьеру «Левиафана» Андрея Звягинцева, когда мне позвонили из Голливуда — сказать, что все нужные документы готовы и я могу лететь в Нью-Йорк на съемки. После всех этих месяцев слез и одиночества я едва могла поверить своему счастью. Подпрыгивала на красной дорожке и готова была расцеловать весь мир. Мне хотелось вернуться в Париж, залезть на Эйфелеву башню, взять мегафон и закричать: «Ребята, я победила!» Съемки нового проекта Скорсезе прошли в июне, но, к сожалению, пока не могу о них рассказать — таковы условия контракта. Отмечу, что я была единственной русской на площадке. И впечатления, конечно, незабываемые — снялась у живой легенды!
Ну а с Антони мы не общались уже давно — с тех пор, как расстались в том ресторане. Правда, некоторое время после нашего разрыва он совершал какие-то странные поступки, пытаясь как-то меня зацепить. Например, на День святого Валентина прислал мне по электронной почте свое интервью, данное одному журналу. В нем он рассказывает, что одинок и «отчаянно ищет женщину, которая родит ему сына». А подписано письмо было так: «Поздравляю с праздником влюбленных». Не скрою, мне было немного больно, ведь раньше о семье и о сыне мы мечтали с ним вместе.
Признаюсь, иногда мне кажется, что я до сих пор его люблю. Но это чувство уже не возьмет верх над разумом. На самом деле, я даже благодарна Антони. Спасибо ему за то, что теперь я знаю, какого человека хотела бы выбрать в спутники жизни — порядочного и честного. Возможно, не случись в моей жизни эта история, я так и не смогла бы до конца разобраться в том, что истинно, а что ложно в отношениях между людьми. В какой-то момент, твердо решив жить будущим, я выкинула все вещи, которые были так или иначе связаны с Антони. В помойку полетели его подарки, наши фотографии... Восемь мешков с вещами. И это была не блажь, а необходимость: иначе, кто знает — смогла бы я его до конца отпустить? Сейчас воспоминания об Антони вызывают у меня не обиду или злость, а только... жалость. Да, мне жаль его — золотого мальчика, у которого было все, кроме родительской любви. Заложника знаменитой фамилии, не сделавшей его счастливым. Талантливый сын гениального отца, он так и не смог выйти из тени Алена. И у него просто не хватило сил на нашу любовь, ведь все силы он тратил на борьбу с демонами застарелых семейных обид. Ну а я... Несмотря на то что это было безумно тяжело, я смогла простить Антони. Наверное, именно поэтому теперь у меня в жизни происходят чудеса...
