«При первой встрече с Марком Захаровым не могла и представить, что моя жизнь так перевернется», — рассказывает исполнительница главной женской роли в мистическом триллере «Омут».
— Алена, в некоторых источниках указано, что вы являетесь ведущей актрисой «Ленкома Марка Захарова», а ведь вам всего 26 лет. Каков ваш статус в легендарном театре?
— «Ведущая актриса»? Это мне кто-то приписал. Польщена, конечно, но я просто актриса труппы «Ленкома». И это уже немало. «Ленком» дал мне столько хорошего, что я считаю его своим вторым домом.
— В культовом спектакле «Юнона и Авось» вы играете Кончитту. Казалось бы, вот она, заявка на популярность. Но все актеры знают, что настоящую известность приносит только кино…
— Конечно. Но и кинотеатры сейчас переживают не лучшие времена, еще в пандемию все стали смотреть фильмы и сериалы дома. Тем не менее сказать, что театры испытывают дефицит зрителей, тоже нельзя. Перед началом спектакля «Идеальный муж» в МХТ до сих пор стоит очередь длиною во весь Камергерский переулок. У нас в «Ленкоме» на «Юноне и Авось» тоже каждый раз аншлаг, всегда полные залы, а билет надо покупать заранее. Спектаклю уже 41 год, а все равно каждый раз происходит магия!
— Стоял ли для вас выбор между театром и кино?
— Театр и кино неразделимы. Ведь зритель приходит в театр «на актера», и театру выгодно иметь в труппе звезд кино. Так было всегда. Олег Янковский, Александр Абдулов, Евгений Леонов: их имена знала вся страна, зрители обожали этих артистов в кино и приходили на них в театр. Для актера кино — более органичный, «тихий» уровень профессиональной работы по сравнению с театром, где царят яркие, громкие формы. Я всегда испытывала интерес к кинематографу, особенно к авторскому, как к очень важной области актерской самореализации. Хочется заниматься творчеством, не просто проговаривать текст, надев костюм. Создавать вместе с режиссером, художником по гриму и художником по костюмам уникальный образ живого человека и рассказывать его историю честно.
— Именно такой образ, судя по предварительным отзывам кинокритиков, вам удался в фильме «Омут», который выходит на экраны 1 декабря. Чем вас заинтересовала идея мистического триллера?
— Сложно сформулировать точно, потому что это в принципе очень и очень нестандартная история, готическая сказка на славянский лад. Моя героиня Люба на грани нервного срыва. Ее отношения с мужем зашли в тупик — она устала терпеть издевательства и оскорбления, но не может найти в себе силы уйти. Вместе с подругами Люба отправляется на ретрит (англ. retreat — «уединение», «удаление от общества», время, которое человек посвящает духовным практикам, чаще всего за городом или даже в другой стране. — Прим. ред.) в российскую глубинку, где шаманы проводят тайные ритуалы, чтобы помочь подопечным взглянуть в глаза своим страхам. Но так получилось, что главный страх Любы — это встреча с самой собой.
— С вами в жизни происходило что-то похожее? Говорят, мистические роли играть непросто.
— Роль пришла ко мне очень вовремя. Люба отправилась на ретрит, чтобы разобраться в своей запутанной жизни и понять, что она за человек. А я в этот же момент пыталась разобраться, что могу сделать в профессии, какие инструменты использовать для реализации своих целей. Первая моя главная роль, первая в жизни киноэкспедиция. Мы снимали под Великим Новгородом, в лесах, на берегах реки Волхов и даже в ней самой. Прекрасные, кстати, места, необычайной красоты, там есть все, что нужно для сказки. Картину снимали на двух языках, и это была для меня большая радость и отличный опыт — я играла на английском.
— Сложно было?
— Я занимаюсь английским с четырех лет. Было очень полезно проверить себя, понять, смогу ли я сниматься не только в России, но и за рубежом.
— А как возникла идея снимать картину одновременно на двух языках?
— Такой вариант захотели попробовать продюсеры. Пошли на смелый эксперимент. Интересно, что, несмотря на то что в альтернативной версии мы говорили по-английски, фильм все равно отправили на переозвучку на Запад, что является нормальной практикой. Важно, чтобы у наших героев в заграничной версии совсем не было акцента. Такой вот интернациональный ход. Не поверите, играть на английском в чем-то даже проще. Гораздо меньше простора для интонаций, многозначности. Вот, допустим, на русском языке можно произнести фразу «я люблю тебя» с несколькими десятками интонаций. В английском нет потаенных смыслов и полутонов. Там как-то все конкретно выходит — ничего лишнего. Это не значит «хуже» или «лучше», просто на разных континентах все работает по-разному. Уверена, что получились абсолютно две разные картины. Интересно, какая будет реакция на наш фильм за рубежом.
— Будем надеяться, фильм откроет для вас дорогу к популярности. Как будете тогда делить время между службой в театре и работой в кино?
— В каждом спектакле «Ленкома», как и в других театрах, есть несколько актерских составов, так что графики, как правило, достаточно гибкие. Но, если кто-то заболел, по неписаному закону для всех актеров труппы театр должен быть на первом месте, и мы спасаем ситуацию. Конечно, были сложности из-за моей экспедиции на съемки «Омута», но мы решили вопрос. Пару раз в перерывах съемок я приезжала играть спектакли в Москву: «Юнону и Авось» и «Поминальную молитву», но вообще мне пошли навстречу, и получилось совместить кино с театром. Спасибо театру огромное!
— Получается, пока вам в профессии везет?
— С партнерами — тысячу раз да! Могу бесконечно долго перечислять всех, кому я благодарна. Вот на съемках «Омута», например, мне помогал и очень поддерживал Вольфганг Черни — потрясающий партнер. Настоящий профессионал, внимательный, точный и чуткий. Я брала пример с Вольфганга, как и моя героиня Люба, которая училась у гуру открывать свое сердце. А еще только после нашего разговора с Вольфгангом я сама прыгнула через большой костер. Страшно было очень, а потом, глядя на меня, это сделала и Вика Скицкая, необычайной силы актриса, — выполнили с ней наши первые трюки самостоятельно, спасибо каскадерам, которые нам все объяснили и показали! Команда у нас была, в общем, взрывная — и в огонь, и в воду, и играть на английском, не зная его, — низкий поклон Кате Соломатиной! Она играла на английском так, будто это ее родной язык!
— А что скажете про партнеров в театре?
— Все меня очень поддерживают и профессионально помогают с первых дней появления в театре. Аня Большова, Олеся Железняк, Аня Якунина, Александра Волкова, Аня Зайкова, Дмитрий Певцов, Семен Шкаликов, Игорь Миркурбанов, ну я тут всю труппу бы упомянула!
— Говорят, у Миркурбанова непростой характер.
— Никогда не замечала. Смотришь, сколько он выдает энергии, восхищаешься талантом, эталонной выдержкой и думаешь: «Вот есть куда расти и чему учиться». Очень сдержанный, сильный, волевой. Всегда обращается на «вы», спрашивает, как дела. Это очень важно. Я бы хотела с ним еще не раз поработать. А что особенно приятно — Игорь Витальевич говорил, что тоже был бы рад. Слышать подобные слова от такого талантливого человека — поверьте, дорогого стоит.
— На сцене «Ленкома» вы пусть не сразу, но оказались в дуэте с Дмитрием Певцовым…
— Дмитрий Анатольевич очень помогал мне при вводе в спектакль, хотя и сам, наверное, был под определенным прессингом. Играть роль после Николая Караченцова, думаю, непросто. Певцов всегда в прекрасной форме, очень внимательно относится к молодым артистам. Никогда не замечала с его стороны скидок на возраст или на неопытность. Только поддержка и уважение. Такие же, как со стороны всей остальной труппы. В первые несколько раз, когда я выходила на сцену, чувствовала невероятную поддержку из-за кулис: все артисты переживали за меня не меньше, чем я сама.
— Что вы чувствовали, когда впервые оказались в кабинете Марка Захарова?
— Это запомнилось на всю жизнь. Четвертый курс, я студентка Школы-студии МХАТ. Мы выпускаем «Безымянную звезду», где играем я и моя подруга Даша Емельянова, которая сейчас в Театре Моссовета. Наш руководитель Игорь Яковлевич Золотовицкий вызывает обеих и сообщает, что Марку Захарову нужны высокие, поющие, танцующие, симпатичные артистки. «Вы подходите под этот образ, скоро идете показываться», — говорит наш мастер. Честно говоря, я не чувствовала себя готовой на такие смелые поступки, но уже шло распределение в театрах, и надо было как-то определяться, потому что никогда не знаешь, что дальше будет. Мы с Дашей пришли в «Ленком», нас провели в приемную Захарова, сидим на диванчике. Рядом — круглый черный стол, и, честно говоря, довольно пугающая атмосфера, полумрак. Большая черная стена, и на ней — портреты артистов. Красиво, но страшно до мурашек.
Собеседование проходили по очереди, первой пошла Даша. Стихи, последующая беседа, потом — мой черед. В целом все заняло около 10—15 минут, но, казалось, длилось целую вечность. К тому моменту я думала, что самое страшное, что со мной происходило в жизни, — поступление в Школу-студию МХАТ. Ошибалась. Конечно, было понятно, что, если ничего не выйдет, конца света не случится, будут в нашей жизни и другие театры. Но судьба выбрала свой сценарий. Нам, как это принято, сказали: «Мы перезвоним». А дальше — тишина. Прошло несколько недель, только после Нового года мне позвонили и сказали: «Мы вас ждем. Приходите на репетицию, будем вас вводить в «Женитьбу Фигаро». У меня, честно говоря, пропал дар речи. До того, как попасть на прослушивание в «Ленком», я в Школе-студии МХАТ сдавала зачет по истории театра, и у меня был билет: «Спектакль Марка Захарова «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Когда он впервые его ставил, дал роли молодым — Дмитрию Певцову, Александру Лазареву, Наталье Щукиной, Александре Захаровой. И эта постановка стала легендой. И тут, представляете, спустя столько лет мне говорят: «Приходите, будем вас вводить в «Фигаро...».
— Теперь у вас практически не бывает выходных. Как себя чувствуете, когда они наконец случаются?
— Немного растерянной. Вот сегодня, кстати, выходной. Буду делать уборку дома, наводить порядок: ничего не успеваешь, когда круглые сутки репетиции, спектакли или съемки. Иногда даже думаешь: «Ого, выходной? Правда? А что с ним делать?»
