«Когда Сергей Безруков сказал, что мне надо сбросить несколько килограммов, я подумала: странно, я вроде как не толстая… А потом увидела себя на экране и поняла, что реально была пухляшом. И быстро похудела на десять килограммов», — вспоминает актриса Анна Снаткина.
— Аня, недавно на Первом канале прошел сериал «Отчаянные», где вы сыграли в паре с Анной Банщиковой. По-моему, вы впервые снялись в таком экшене…
— Да уж… Погони, драки — сплошной экстрим! Плюс сложные погодные условия: мы начали снимать в конце лета, а закончили уже зимой. Я очень мерзла в тоненьких колготках! Но сложнее всего были поездки в багажнике — мне впервые в жизни пришлось в нем оказаться. Это очень неприятно. Дело даже не в том, что там жестко и темно. Просто я не люблю замкнутые пространства. Побаиваюсь лифтов, метро — последние годы передвигаюсь по Москве только на машине. Год назад опаздывала на репетицию и решила все-таки спуститься в метро. Полчаса, пока ехала, мне было крайне жутко. Особенно когда поезд заезжал в тоннель…
— Все это симптомы клаустрофобии...
— Да, причем началось все пять лет назад — тогда я летела с Витей (муж Снаткиной, актер и шоумен Виктор Васильев. — Прим. ред.) из Таиланда. Самолет попал в жуткую турбулентность, потом было несколько воздушных ям — у меня создалось впечатление свободного падения! Затем последовал сильный удар. Я страшно испугалась, и с тех пор панически боюсь летать. Затем постепенно пришла еще и боязнь замкнутого пространства... Знакомые говорят: «Ну что ты так трясешься?! Лететь на самолете — это то же самое, что ехать на машине». А я возражаю: «Друзья мои, машина не летает, она на земле стоит, оттуда не упадешь…» И кто бы ни убеждал меня, что авиация — самый безопасный вид транспорта, мое сознание с этим не может согласиться.
Недавно лечу из Минска. И встречаю в самолете знакомого, с которым не виделась лет двадцать. В детстве мы с ним вместе занимались в гимнастической секции, а сейчас он работает главным стюардом. Я его не узнала, пока он не сказал: «Аня, это же я, Чепа». Тут я сразу вспомнила, мы разговорились. Вдруг к моему знакомому подходит мужчина в форме и говорит: «Сделай мне чайку». Спрашиваю у этого человека: «А вы что, второй пилот?» Он отвечает: «Нет, я капитан». У меня внутри все оборвалось: «Как капитан? Умоляю, идите обратно на свое рабочее место…» Знаю, что современные самолеты напичканы автоматикой, но как представила себе пустое кресло пилота, штурвал, за которым никто не сидит, мне стало так дурно, что я чуть сама этого бедного капитана в кабину не затолкала…
— Частые перелеты — неизбежные издержки актерской профессии. Кстати, а когда вы о ней задумались?
— Я в детстве серьезно занималась спортивной гимнастикой. Но еще в младшей школе, когда посмотрела фильм «Телохранитель» с Уитни Хьюстон, во мне зародилось желание стать актрисой. В то время западные фильмы народ мог увидеть благодаря видеопрокату. Хорошего кино, фестивальных новинок там не было, но с коммерческими хитами — «Крепким орешком», боевиками со Шварценеггером, «Полицейской академией» — такие салоны знакомили. У нас дома была «двойка» (телевизор плюс видеомагнитофон), и мы с папой регулярно заходили в видеопрокат.
Сейчас «Телохранитель» может восприниматься как нечто обыденное. А на тот момент это было явление. Когда я впервые увидела этот фильм, была потрясена. Упросила папу купить кассету, хотя она стоила для нашей семьи больших денег. И ставила ее каждый день. Сама при этом брала в руки бутылку из-под молока — в качестве микрофона. Надевала на голову хлопковые колготки — их «ноги» заменяли мне длинные волосы (из-за занятий спортом меня всегда стригли коротко). И пела вместе с Хьюстон… Кассету я сберегла, она лежит в ящичке, в котором храню свои детские реликвии.
— Актрисой вы стали. Причем в профессии вам сразу повезло: стали сниматься в больших кинопроектах, еще когда были студенткой.
— Да! На втором курсе посмотрела сериал «Бригада» с Сергеем Безруковым в главной роли и подумала: надо же, какой интересный актер. А года через три уже познакомилась с Сергеем лично — на съемках сериала «Участок»… Студентов ВГИКа, конечно, общением со знаменитостями не удивить: моим мастером был Виталий Соломин, в коридорах института я часто встречала Алексея Баталова. Но первой современной звездой «из телевизора», с которой я познакомилась, был Сергей. На съемках «Участка» собралось много прекрасных актеров, народных, заслуженных. Но я по молодости не осознавала, куда попала.
А Безруков мне помогал, по-дружески подсказывал, как на крупных планах работать, как на общих. А еще Сережа, который в этот момент сильно похудел, однажды внимательно посмотрел на меня и сказал: «А тебе бы надо сбросить несколько килограммов». Это было сказано наедине, мягко, и я не обиделась, но сильно удивилась. Подумала: «Странно, о чем это он? Зачем мне худеть, я вроде как не толстая...» Тогда я не знала, что экран зрительно прибавляет от трех до пяти килограммов. Когда потом посмотрела «Участок», то убедилась, что в тот момент реально была таким милым пухляшом со щечками. Как важно все-таки встретить профессионала, который даст дельный совет и не побоится сказать правду тебе прямо в глаза и тем самым поможет увидеть себя со стороны.
В общем, после премьеры «Участка» я похудела на десять килограммов. Что вскоре очень пригодилось: Наталья Сергеевна Бондарчук пригласила меня на роль Гончаровой в картину «Пушкин. Последняя дуэль». А Александра Сергеевича в этом фильме сыграл Сергей Безруков. Через десять лет наши с Безруковым пути вновь пересеклись — сейчас я работаю у него в Московском Губернском театре.
— Да, год назад вы неожиданно для многих стали штатной артисткой театра — впервые в жизни…
— До этого я играла в двух антрепризных спектаклях. Там были прекрасные актеры: Олеся Судзиловская, Владимир Меньшов, мой вгиковский педагог Александр Леньков. Но все-таки антреприза и репертуарный театр — это категорически разные вещи. И, безусловно, в антрепризе я никогда не сыграю Достоевского или Толстого. Однако я очень боялась идти куда-то в штат — вдруг меня не будут отпускать сниматься? Но два года назад Безруков позвал меня в спектакль «Приключения Фандорина» — как приглашенную актрису. Я согласилась.
На премьере дико волновалась, была в полусознательном состоянии. Стояла за кулисами — ждала своего выхода — и боялась, что упаду в обморок! Но прошел один спектакль, второй, третий, и появилась свобода. И к тому моменту, как Сергей предложил: «Нюта, может, попробуешь поработать в Губернском театре в штате?» — я уже почувствовала вкус работы в настоящем театре. Когда выходит твой фильм, ты сидишь у телевизора и осознаешь, что сейчас вместе с тобой его смотрит вся страна, миллионы людей. Но ты не видишь реакцию зрителей на твою работу — обратной связи нет. А в театре она есть — ежесекундно! Пусть в зале сидит всего триста или пятьсот человек, но все они эмоционально связаны с тобой: реагируют на каждое слово, ты чувствуешь их дыхание, слышишь их смех, понимаешь, когда у них текут слезы или, наоборот, когда они скучают. Даже скрип кресел актерам о многом говорит. Ты отдаешь публике свою энергию, а она отдает тебе свою. И это бесценно!
— А у вас уже появились театральные поклонники? И как вообще вы относитесь к популярности, к тому, что в самом неожиданном месте к вам могут подойти незнакомые люди?
— Мне повезло — подходят только нормальные люди и говорят только добрые слова. Этим летом мы отмечали мой день рождения в Греции, мы там отдыхали с Витей и нашей дочкой Вероникой. И все русские туристы, жившие в отеле, в этот день подошли ко мне с самыми добрыми пожеланиями. Причем началось это с раннего утра. Я пошла поплавать перед завтраком, заплыла довольно далеко, вдруг ко мне приближаются две симпатичные девочки, улыбаются и говорят: «Анна, с днем рождения вас!» Вокруг морской простор, солнце, и мне стало так приятно… Вот только меня удивляет, когда незнакомые люди иногда мне говорят: «Ой, а вы такая красивая в жизни! Намного лучше, чем в кино…» Боюсь спросить: «А что же тогда в кино?!»
— А ваша дочка Вероника видела вас на сцене?
— Пока нет.
— Потому что ей рановато по возрасту смотреть пьесу о Фандорине?
— Нет, просто Ника очень занята. Она профессионально занимается художественной гимнастикой и сейчас готовится к очередному турниру — в Сочи. У нее каждый день тренировки и вообще спортивный режим. А у меня спектакли заканчиваются поздно…
— Когда у детей в спорте увеличиваются нагрузки, они часто не выдерживают и бросают занятия. А у Вероники с этим не было проблем?
— По-разному. Бывало, что она плакала, когда усталость накапливалась. А недавно мне позвонил очень расстроенный Витя: «Все, я больше не могу водить своего ребенка на тренировки, когда у нее слезы на глазах...» Приехала вечером домой, посадила дочку рядом с собой, и мы начали разговаривать — как два взрослых человека. Я сказала: «Вероник, я понимаю, что спорт — это сложно, но не бывает достижений без больших усилий. Без труда невозможно выучить язык, получить образование, стать чемпионкой. Мы не хотим видеть твои слезы, поэтому ты сама для себя реши, хочешь ли ты заниматься спортом? Только учти: если бросишь гимнастику, твоя жизнь сильно изменится. Не будет соревнований, выступлений, подруг-конкуренток, красивых купальников, наконец.
Мы, безусловно, найдем, чем тебе заняться, но вот этого не будет. Подумай до утра…» Дочка сидела очень серьезная, и я поняла, что она действительно задумалась над тем, что я ей сказала... Я была готова к любому решению Вероники. Если бы она сказала: «Все, бросаю», мы бы забрали ее из спорта. Серьезно! Конечно, было бы жалко, ведь это дело, в которое мы вложили столько сил и времени. Но это мои «мамины амбиции», и я не буду насильно заставлять ребенка делать то, что нравится мне, а не ей… Ту ночь я очень плохо спала, ворочалась, все думала, как поступит дочь. Утром спрашиваю ее: «Что решила?» А она улыбается: «Мама, я буду заниматься, я хочу!» И после этого, собираясь на тренировки, дочка ни разу не плакала! Считаю, что, какого бы возраста ни был ребенок, если он уже может сам принимать решения, он должен делать это.
— Анна, а подтвердились опасения, что работу в репертуарном театре трудно будет совмещать со съемками в кино?
— Я сразу сказала Сереже, как важны для меня киносъемки. И он меня успокоил: «Я тебя прекрасно понимаю, потому что для меня тоже это важно». Наш худрук сам много снимается, поэтому старается отпускать своих артистов. В общем, совмещать театр и кино удается. Вот сейчас снимаюсь в Минске у прекрасного режиссера Екатерины Двигубской. Но, если честно, от одного кинопроекта мне все же пришлось отказаться. Просто раньше я могла брать два проекта одновременно и спокойно их делать. А сейчас могу позволить себе только один. Зато у меня появилось огромное приобретение — театр, который я очень полюбила.
— Постоянно ездить в Минск и обратно, наверное, нелегко. Как справляетесь?
— Для меня самое главное — иметь возможность спать по восемь часов. Тогда не страшны любые нагрузки. А еще помогают находиться в тонусе утренние пробежки. Обычно я совершаю их в компании Принца — это наша собака. Перед завтраком мы с ним отправляемся в лес, а потом я плаваю в речке. Уже осень, но я до сих пор купаюсь. Раньше просто обливалась холодной водой, но год назад побывала в криосауне, при температуре минус 180 градусов. И поняла, что способна на большее. Решила купаться в реке вплоть до морозов и, если получится, «уйти в зиму»! Делаю все как положено: пока бегу с собакой, разогреваю тело, потом отжимаюсь, качаю пресс, выполняю приседания по три подхода. А затем раздеваюсь — и в речку! И не просто окунаюсь на секунду, а стараюсь хотя бы несколько минут подвигаться в холодной воде. Потом выскакиваю, вытираюсь, одеваюсь и снова бегом — домой.
— Как на такую моржиху реагируют прохожие?
— Слава богу, у нашей речки мало кто ходит. Но если все-таки кто-то гуляет, то смотрит на меня, по-моему, с уважением. (Улыбается.) Кстати, уже сейчас я заметила, что, тьфу-тьфу-тьфу, перестала простужаться, болеть и мерзнуть на съемочной площадке. Раньше, когда поздней осенью снималась в летних платьицах, просто дрожала от холода. А теперь спокойно играю «лето» практически в любое время года. В общем, я — отчаянная!
Благодарим Московский Губернский театр за помощь в организации съемки.
