При этом Лев Додин ей это запрещал категорически. И Лизе было сложно выскользнуть из-под его влияния. Я ее просто насильно заставляла. Помню, мы с Мишей были в круизе, а Алла Сурикова Лизу утвердила в фильм «Вы не оставите меня». И она мне звонила на корабль:
— Мама, нет, я не буду сниматься. Додин сказал нет! И что если я соглашусь, у меня все будет ужасно в театре.
Я переубеждала:
— Нет, Лиза, ты должна сниматься! Все будет хорошо! Снимайся, найдешь время! Только снимайся.
Я ей просто кричала в трубку, с другого конца света проводила психотерапевтические сеансы. Я знала, о чем говорила, потому что все прошла на собственном опыте.
— Вы жалеете, что не снимались? Я знаю, что у вас было много приглашений, проб. А после фильма с Баталовым «Поздняя встреча», мне кажется, у вас могла сложиться фантастическая кинокарьера. Но что-то пошло не так...
— До фильма с Баталовым я ездила на пробы, но относилась к ним безразлично. Я была отравлена словами Игоря Петровича: «Киноартисты — это пропащие люди». Кстати, на нашем курсе никто так и не сделал карьеры в кино. Потому что мы все были очень сконцентрированы на театре и относились к кино как к какому-то второсортному виду искусства.
— Хотя в то время оно было на высоте.
— Да. Меня приглашали сниматься в прекрасные фильмы замечательные режиссеры. А я не приложила даже одного процента усилий для того, чтобы понравиться, чтобы прийти подготовленной на пробу. Скажу грубо, но я была просто идиоткой, проморгала эту возможность. Вела себя отвратительно, и меня даже перестали приглашать. И когда случайно позвали на пробы к фильму «Поздняя встреча», я уже вела себя нормально. Снялась удачно, но дальше не пошло. У этого тоже были свои причины личного характера.
— Возможно, если бы вы активно снимались, мотались по съемкам, у вас бы не получилось нормальной семьи. Кто бы детьми занимался?
— Вот! Поэтому я думаю, что все сложилось правильно. Все-таки жизнь расставляет все по своим местам. Да, мне было очень больно. Да, я простаивала, как актриса, в лучшие свои годы. Не играла ни в театре, ни в кино, когда была молода, хороша собой и состоявшаяся. Мне кажется, у каждой актрисы есть в жизни такой период. У меня он был очень тяжелым.
— У вас была депрессия?
— Да, депрессия, температура постоянно, врачи не знали, что со мной, а мне было очень плохо. Я просто морально и физически погибала. Но меня поддерживало то, что я воспитывала детей и должна была давать им всю любовь, всю заботу.
Вообще, жизнь открывалась для меня с каких-то новых сторон, к которым я лично не была готова. У меня были розовые очки. Мне казалось, что так будет вечно: я всегда буду играть главные роли, буду в театре любимой ученицей Игоря Петровича. И вдруг все — раз! — поменялось: ни одной роли не дают, конец всего. А мне 30 лет. Было очень страшно и больно, причем настолько, что до сих пор помню эту ужасную боль.
