В 2023 году исполнилось 153 года со дня рождения Куприна и 85 лет со дня его смерти. Мы решили вспомнить, каким видели великого писателя современники, близкие и коллеги, обратившись к их мемуарам. А также ответить, пожалуй, на два главных вопроса по биографии писателя: почему он эмигрировал и почему вернулся?
...Не хочется начинать с детства (родился, окончил...). Куприн врывался в жизнь новых знакомых, как яркая искра пламени, он поражал, шокировал, часто вызывал противоречивые ощущения. Вот и мы начнем воспоминаниями писателя Юрия Григоркова, который встретился в 1919 году с Куприным в газете «Новая русская жизнь». Он очень интересно описывает впечатления от первой встречи с Александром Ивановичем:
«Чем больше я наблюдал за Куприным, пока он говорил со мною и ходил по комнате, тем более поражался, как тесно сплелись в этом интересном и живом человеке и как ясно видны были в его лице и походке самые противоположные свойства и качества человеческой души. И мягкая кошачья вкрадчивость хищника, и острый, пристальный взгляд охотника, и такой же пристальный, только в другие миры направленный, не видящий собеседника, взгляд мечтателя, «лунатика томного, пленника наваждения», и добродушие и жестокость, и деликатность и грубость, и лукавство и беспечность, и веселый задорный смех, и пронзительная грусть, и что-то изящное, благородное и смелое, и что-то детское, застенчиво-беспомощное, и удаль, и широта, и озорные огоньки в глазах, и во всем что-то неуловимо родное, ласковое, русское, любимое.
Широкоплечий, коренастый человек среднего роста с неизгладимыми следами стройной военной выправки. Как Ромашов, «всегда подтянут, прям, ловок и точен в движениях». Да, точность в движениях изумительная, чисто звериная. Но самое замечательное у Куприна — это взгляд, когда он впервые смотрит на человека. Никогда не забуду первого его быстрого взгляда, который он на меня бросил. Это продолжалось одно мгновение, какую-то долю секунды, но мне казалось тогда, что это тянется без конца. Острый, сверлящий, холодный и жестокий взгляд вонзился в меня, как бурав, и стал вытягивать из меня все, что есть во мне характерного, всю мою сущность. Говорят, что так же рассматривал людей Лев Толстой. Ощущения в этот момент объекта наблюдения Куприна были не из приятных. Если бы пыль, втягиваемая в трубу пущенного в ход пылесоса, могла чувствовать, то ее ощущения, вероятно, были бы похожи на мои...»
Сразу же дополним эти впечатления воспоминаниями Лидии Арсеньевой: «Куприн обладал удивительной способностью как-то по-детски радоваться, и эта черта его характера очень трогала, в ней сказывалась чистота сердца и непосредственность. Впрочем, кто, кроме Куприна, смог бы написать его странную, грязную «Яму» и суметь подойти к этой «Яме» с глубокой душевной чистотой?..
