Затем к старцу бросилась со своей просьбой молодая вдова. Старец выслушал ее, потом достал из кармана 250 рублей, переданные крестьянином, и отдал ей... Какой-то юноша вручил старцу пачку банкнот, которые он тут же раздал просителям-крестьянам. Непрерывно звонил телефон... Приехала Вырубова, собрала записки, написанные старцем, и уехала. Постоянно приезжали посыльные с подарками — дюжиной шелковых рубах, или корзиной роз. Вся комната была уставлена цветами...»
Несмотря на то что в карманах старца ежедневно оседали большие суммы, он не скопил никакого капитала. Распутин жил на широкую ногу. За его квартиру платили богатые почитатели, автомобили предоставляли в военном ведомстве. Но счета Распутина на развлечения в ресторанах, с цыганским хором были просто фантастическими — не менее тысячи рублей за один визит. Кроме того он щедро одаривал цыганок и актрис. Значительные суммы уходили на телеграф и извозчиков. Также он посылал домой деньги и дорогие подарки. На именины ему присылали ковры, серебряные изделия, мебель... Симанович постоянно призывал Распутина к разумному осваиванию средств, пытался давать деньги ростовщикам под проценты, но старец ничего не хотел слушать. Часто он просто бросал пачки денег под ноги цыганкам или совал в карманы агентам охранки. Иногда не принимал конкретные просьбы просителей, а просто выходил к ним и раздавал банкноты. Очевидно, что старцу не нужно было ничего, кроме хорошего вина, пищи да шелковых рубах с бархатными штанами. Он не тянулся к роскоши, но быстро привык к определенному образу жизни. Вопреки слухам, императрица не содержала его, но дарила дорогие подарки: икону в золотом окладе, золотые часы. Однажды прислала вышитую рубаху, о чем Распутин проболтался и что явилось причиной очередного скандала.
«Ты будешь с нами всегда», — сказал император Распутину
Быстрые успехи Распутина во дворце, несомненно, связаны с тем, что к нему привязались дети, к которым он нашел подход, и то, что старец успокаивающе действовал на императрицу. После его вечерних визитов вся семья испытывала умиротворение, чувствовала веру в хорошее. Кроме того, им нравился грубоватый и искренний тон старца. Александра Федоровна и Николай настолько привыкли к чинопочитанию и подхалимажу, что когда простой русский старец говорил им «ты» и называл Матушка и Царь-батюшка (а за глаза Мама и Папа), им это было приятно. Казалось, что наконец-то в их жизни появился кто-то, кто не врет и заслуживает безусловного доверия. Обычно в беседах и письмах, говоря кому-то о старце, императрица называла его наш Друг, и всем было понятно, о ком идет речь. Предполагалось, что друг у них только один.
Первые публичные выпады против Распутина предприняли те, кто ранее способствовал его приближению к высшему свету, — епископ Гермоген и Илиодор. К тому времени они уже окончательно рассорились с Распутиным и убедились в его порочности. Гермоген за свои действия пострадал: лишился епархии и был отправлен в ссылку. Илиодор же не собирался так быстро сдаваться. Сначала он опубликовал в прессе заметку под названием «Гриша», где открыто говорил, что Распутин «изображает из себя святого» и его «необходимо удалить от царской семьи». К тому времени уже по распоряжению императора за любое упоминание имени Распутина в газетах полагался штраф. Но увеличенные тиражи и интерес читателя к имени Распутина перевешивали выгоду, и многие газеты все равно опубликовали эту заметку.
