— Как же вы попали в театр?
— С годами пришла какая-то уверенность. Выступая на фестивалях, увидела, что могу держать зал. А главное, родились сыновья, и я не могла уже часто ездить на съемки. Помню, приглашают меня в крупный и интересный проект в Одессе — шестьдесят съемочных дней, а я отказалась: куда детей девать? И тут Юра Чернов позвал меня в театр «Школа современной пьесы» Иосифа Райхельгауза. В театре с большим успехом шла постановка «Пришел мужчина к женщине» с Полищук и Филозовым. И Райхельгауз решил сделать еще один дуэтный спектакль — «Все будет хорошо, как вы хотели». Попросил Чернова найти партнершу, Юра пригласил меня. Премьеру сыграли в Твери — меня просто трясло от страха! Но нас принимали на ура. Потом полетели в Тюмень, откуда привезла мешок риса — с продуктами уже было плохо. А затем Юра разругался с Райхельгаузом и ушел из театра (со временем вернулся), а впереди были гастроли в Израиле. В спектакль ввелся Александр Филиппенко. Помню огромные афиши на улицах разных израильских городов: «Звезды русской сцены Александр Филиппенко и Марина Яковлева».
— Как вам работалось с Филиппенко?
— Он большой артист, и народ его любит — монолог «Козел на саксе», по-моему, все знают. Гастроли шли около месяца, почти каждый день — переезд в новый город. Мы с Сашей показывали свой спектакль, Полищук и Филозов — свой. В залах — «биток», публика висела на люстрах. А жили мы в двухместных номерах, в простеньких отелях, почти борделях — там почасово сдавались комнаты для любовных утех. Филиппенко приехал со своей женой Мариной, и им пришлось жить в номере вместе с Филозовым. С нами еще поехал Анатолий Ромашин — за свой счет, он хотел посмотреть Израиль. Однажды он нас выручил: у Полищук голос пропал и вместо спектакля мы показали концерт — Ромашин там тоже принял участие.
И вот перед последним спектаклем Полищук и Филозова наступил момент расплаты. Принимающая сторона выдала Райхельгаузу деньги, чтобы он рассчитался с нами, четырьмя актерами. Я предполагала, что сумму разделят поровну на всех или близко к тому. Но нам с Филиппенко выдали в разы меньше коллег, какие-то копейки. Оказывается, Полищук сказала Райхельгаузу: «Я получила квартиру, мне надо ее обставлять. Если не дашь мне столько-то, сейчас на сцену не выйду». Филозов тоже заявил: «А я дачу строю. Мне тоже нужна сумма, как у Любы». Когда получила мизерные деньги за длительный период работы с бесконечными переездами, вышла на улицу и разрыдалась от несправедливости: «Ради чего я на месяц оставила детей?»
Когда вернулась в Москву, некоторое время еще играла в «Школе современной пьесы», но израильских гастролей забыть не могла. К тому же Райхельгауз любил пугать тем, что возьмет второй состав, а я терпеть не могу «дублеров». А еще зарплаты в театре были крошечными, но при этом нас не отпускали на подработки. Я из-за спектаклей отказывалась от творческих встреч, концертов, на которых можно было в разы больше заработать. В общем, с чистым сердцем ушла к Львову-Анохину, который давно уже звал меня в Новый драматический театр (НДТ), причем на конкретную роль шестнадцатилетней Сесиль в «Опасных связях». Я ее играла лет двенадцать, даже когда мне было за сорок!
