«Отец очень любил смех, говорил, что, когда человек от души смеется, в его организме погибает хотя бы один маленький микроб. Но никогда не позволял себе смеяться над другими. Над собой же подтрунивал без конца. Считал, что без самоиронии жить немыслимо, был уверен, что нельзя относиться к своей персоне слишком серьезно», — рассказывает Максим Никулин, сын легендарного артиста цирка и кино.
— Максим, каково быть сыном клоуна, одного из самых остроумных, веселых людей страны? Смех в вашем доме, наверное, стоял с утра до ночи?
— Нет, такого не было. Но оптимизм и юмор присутствовали в нашей жизни всегда. Это не значит, что отец брызгал весельем, без конца отпуская налево-направо шутки-прибаутки. Что-то его огорчало, расстраивало, бывали моменты, когда к нему лучше было не приставать, когда ему нужно было посидеть, отойти, успокоиться, может, после какого-то неприятного разговора. Но в депрессию он точно никогда не впадал, даже осенью, как это бывает у многих людей.
Я рос в невероятно доброжелательной, светлой атмосфере, которая царила в нашем доме. Конечно, между нами бывали конфликты, возникали споры по тем или иным поводам. Но отец старался гасить любое напряжение, мог мгновенно разрядить обстановку репликой, каким-то анекдотом — и ситуация сразу с отрицательной менялась на положительную. Вокруг отца была некая магическая аура, он обладал уникальной энергетикой доброты, оптимизма, открытости. В его характере была черта, которую, думаю, невозможно в себе воспитать, с ней надо родиться, это, если хотите, — дар Божий. У отца не было так называемого второго плана, когда человек говорит одно, а думает прямо противоположное. Он всегда говорил то, что думал, не подстраивался ни под человека, ни под обстоятельства. Причем абсолютно одинаково он общался со мной, с мамой, с друзьями, с коллегами, с дворником на улице, с шофером, с членами правительства, с президентом страны, наконец. Он был естественным, самим собой в любой ситуации, не прибегал в жизни ни к специальной лексике, ни к мимике, ни к пластике. Эти честность, порядочность не могли не бросаться в глаза и тут же вызывали в людях встречное движение.
— Известно, что многие пользовались добротой Юрия Владимировича...
— Понимаете, дело в том, что он сам всегда с готовностью всем помогал. Его это как-то не напрягало. Отец редко произносил слово «нет». Он был бесконфликтным человеком. Когда понимал, например, что кто-то не тот, за кого себя выдает, врет, лицемерит, сплетничает у него за спиной, то без выяснения отношений переставал с ним общаться, раз и навсегда вычеркивал его телефон из записной книжки.
Обращались к нему за помощью друзья, знакомые по самым разным поводам, как маленьким, так и большим. Просили, например, достать лекарства, устроить куда-нибудь... Он без устали звонил в различные высокие инстанции, представлялся:
— Добрый день, это Никулин Юрий Владимирович из цирка...
Ему, естественно, всегда радостно отвечали:
— А, привет, что нужно? — и обычно шли навстречу.
Как-то отец пошел пробивать квартиру кому-то из артистов цирка, у многих из которых, между прочим, когда они выходили на пенсию, не было не то что места для жилья, даже московской прописки, жили как бомжи. Благодаря усилиям отца, кстати, были построены кооперативы для творческих работников возле метро «Аэропорт». Случай, о котором я рассказываю, привел отца к всемогущему в те времена в столице председателю Мосгорисполкома. Они встретились, обнялись, отец рассказал пару анекдотов, объяснил суть своей просьбы: мол, надо помочь артисту, который всю жизнь проработал в цирке, у него семья, дети. Тот говорит, что поможет, а потом вдруг спрашивает:
