Весной 1812 года соседи с нескрываемым удивлением взирали, как две дюжины телег волокли вместе с домашним скарбом старинные палаши и сабли, мушкеты и алебарды, кубки и мундиры, щиты и колчаны. В древнем рыцарском шлеме пищали индюшата, а боевые знамена и копья были навьючены на коров. Для запущенной фермы, носившей красноречивое название «Грязное логово» и состоявшей из лужка, протянувшегося по берегу Твида, небольшого домика с амбаром, пруда, больше похожего на лужу, и нескольких акров холмистой земли, подобная процессия выглядела слишком помпезно. Между тем в голове у Вальтера Скотта, приобретшего все это на деньги, одолженные под еще не написанную поэму «Рокби», уже варился план сотворения легенды. Но чтобы вдохнуть в нее жизнь, разумеется, требовались немалые средства... Что ж, он полон решимости их добыть.
Мартовским вечером 1826 года коляска сэра Вальтера наконец подъехала к воротам особняка, напоминающего старинный рыцарский замок. Свора собак с радостным лаем закружила вокруг. Старый слуга и верный приятель Том Парди, всей душой преданный Скотту с того дня, как молодой селкиркширский шериф по доброте душевной отпустил на свободу молодого браконьера, выбежал навстречу, размахивая фонарем...
Сэр Вальтер скользнул взглядом по темным окнам. Что ж, похоже, кроме Тома и псов его тут никто особо не ждет и ужинать придется в одиночестве... А может, оно и к лучшему? Сегодня ему просто необходимо побыть наедине с собой и разобраться с ворохом мыслей, терзающих уже третий месяц. И сэр Вальтер, войдя в дом, направился в свой кабинет. Кусок холодной баранины и бутылка кларета — вот все, что ему нужно...
Опустившись в широкое кресло, пододвинутое к очагу, он примостил тарелку на колени. Скотт любил есть по-походному, заедая мясо овсяными лепешками. И чтобы крошки падали прямо на пол, где их подбирали собаки. Шарлотту с ее врожденной изысканностью француженки и истинно английской любовью к чистоте коробили дикарские манеры мужа. Но он утверждал, что во время таких, как он говорил, «пастушьих ужинов» еда кажется вдвойне вкуснее. Однако сегодня кусок не лез сэру Вальтеру в горло...
Отблески пламени плясали на стенах, на оконных стеклах, на корешках книг, стоящих в шкафах: дверь в соседнюю с кабинетом библиотеку сэр Вальтер всегда держал открытой. Господи, неужели и двух лет не прошло с тех пор, как он с гостями веселился до рассвета, отмечая окончание работ по постройке в Эбботсфорде этого нового, роскошно отделанного зала? И вот теперь и эти книги, и даже его многочисленные псы — все числится в Совете по опеке как имущество должника, которое вот-вот пойдет с молотка.
Как он допустил это? Почему одиннадцать лет назад, когда их с Баллантайном предприятие из-за бездарности Джеймса оказалось на грани банкротства, Вальтер не внял голосу разума и уладив проблему очередным финансовым вливанием, позволил приятелю вновь и теперь уже безнадежно запутать их бухгалтерию? Почему никогда не напоминал ему о суммах, взятых «взаймы»? Зачем согласился пригласить в компаньоны его младшего брата-выпивоху Джона, да еще заплатил за него вступительный пай из собственного кармана?
Зачем годами он вкладывал в обожаемый Эбботсфорд гораздо больше, чем позволял здравый смысл, выдавая векселя под еще не написанные романы? Почему никогда не торговался с Констеблом из-за гонораров, хотя знал, что его книги приносят издателю колоссальные прибыли? Не потому ли, что намного больше, чем деньгами, он дорожил теми иллюзиями, которыми наполнял свои сочинения, а заодно и собственную жизнь?
